Путь (2 книга - 6 книга)

Ещё одна короткая остановка на освещённой полуденным солнцем поляне, чтобы ответить на этот вопрос. Действуют, лишь подтверждая мелькнувшую у меня догадку о первом Императоре. Но нашлось место и странностям. За все время своего бегства я так и не сумел удержать Покров дольше привычных двух вдохов. Тот самый Покров, что не требовал ни одного узла для своего применения. Эти проверки не заняли много времени, но явно позволили старикашкам приблизиться ко мне. Давящее ощущение усилилось и заставило меня вновь сорваться с места. С одной стороны, я рад, что моя боевая медитация снова, с прорывом на новую звезду возвышения, стала лучше и позволяет ощущать намерение убить меня. С другой, второй день бежать, подгоняемым этим ощущением – малоприятное удовольствие.

Зато стало пинком, заставляющим на ходу становиться лучше, готовясь к смертельной схватке. Когда солнце начало опускаться, пробивая листвянное небо редкими лучами в спину, я уже мог использовать одновременно Шаги, Ловкость Мангуста и Спину Медведя. Непрерывно. И я остановился последний раз перед схваткой: средоточие опять показало дно, став в духовном зрении бледно-голубым. Такие остановки отнимали больше всего времени, позволяя нагонять меня врагам: пока я отвяжу руку, двадцать вдохов буду втягивать в себя Круговоротом энергию Неба, затем приматывать руку обратно. Но каждый раз я, ощущая, как сильнее становится давящее ощущение, надеялся, что преследователи, даже если и владеют этой или подобной Формой, не используют её, а надеются на своё численное преимущество, слабея всё сильнее и сильнее. Ведь ни разу во время этих двух дней бега, ощущение стали между лопаток не становилось слабее – преследователи будто и не делали остановок.

До последнего я переживал, что неверно выдерживаю направление бегства и мне придётся использовать другой план, но всё обошлось: очередные Шаги вынесли меня сквозь густые кусты мережника на открытое пространство. Впереди, до самого горизонта простиралась гнилая и тёмная вода с колышущейся на её поверхности буйной растительностью. Место силы. И теперь мне нужно найти Царя, что носит его сердце в себе.

Всю дорогу к Миражному Мириот полоскал мне мозги бредовым договором с этими дарсовыми Царями. Сомневаюсь, что у этих самых Царей есть достаточно разума для того, чтобы разговаривать или хотя бы понимать человеческую речь. А вот жрать, тем более сильных идущих к Небу, они точно любят. Эй, Черепаха! Не может же быть так, что за все эти месяцы нашей разлуки тебе не захотелось этого сделать? Не может. Я кивнул своим мыслям. Значит, мне туда – налево. Прошлый раз она сделала чуть больше полного круга, прежде чем легла на отдых.

Дальше я мчался, взмётывая брызги при каждом толчке, мечась от одного подозрительного бугра с деревом к другому, проверяя ил выхваченной из кисета рогатиной, проваливаясь в густую жижу по колено, а то и по пояс. Хорошо то, что таких необычных кривых деревьев в этой жиже почти не встречалось. Плохо то, что это дарсово болото слишком велико. Раздражает, что с одной рукой я не могу использовать Поиск Силы. Хотя даже хорошо, что я не могу этого сделать: много занимает времени, слишком слабо действует. Да и вряд ли после него Черепаха быстро успокоится.

Так я и мчался, используя то Шаги, то Водомерку шагах в десяти от того, что можно было бы считать краем зловонного болота: весь в тине, отмахивающийся Указами от наглых тварей, теряющий надежду, то и дело уходящий в жижу по пояс, когда и без того неверная опора внезапно исчезала под ногой. Сколько я уже так бегу? Стоило отвлечься на постороннюю мысль и я снова не удержал Шаг: нога провалилась в казавшуюся надёжной моховую кочку, я не успел её вытащить и буквально нырнул в болото с головой.

Меридианы ожгло срывом техники, со всех сторон сомкнулась вода, пытаясь хлынуть в рот. Я позволил доспеху и рогатине утянуть меня на дно, удивляясь неожиданной глубине, лишь там убрал оружие в кисет и оттолкнулся от вязкого дна, пытаясь подняться. На поверхности одна Водомерка и я снова окажусь на мелководье, тут близко. И вдруг я замер под водой от неожиданной мысли.

Что я делаю, дарсов придурок?

Закрытые глаза не помешали моему ощущению стихии, тому самому, что помогло мне стать Мастером, буквально рвануться в стороны. Пусть это всего лишь воображение, но не оно ли и позволило мне стать тем, кем я и являюсь сейчас? Не его ли я заставлял тренировать Диру и Тукто?

Пусть мне так ни разу и не удалось повторить трюк из испытания Стражей и удержать в ладони шар воды, но… Мои волосы цвета воды, она во мне, в моём средоточии. Она течёт по моим меридианам, по моему телу. Она течёт сейчас вокруг меня, касается своими прохладными руками, нашёптывает о том, что происходит в ней, доносит до меня свои образы, делится ими со мной.

Сейчас я ощущал вокруг себя неторопливое движение тёмной, ленивой воды. Прохладу глубинных слоёв, колыхание поверхности, движение Зверей, что пронзали толщу тут и там в поисках пропитания, я ощущал их дыхание и сонное шевеление в вязком иле. Понял: здесь нет Её на сотни шагов. Здесь Её давно не было: на дне не нашлось и следа от огромных лап. Дальше.

Вынырнув на поверхность, откашлялся и первым делом оглядел окрестности простым взглядом. Берег не считаем, мне важно понять, насколько далеко я сумел ощутить воду болота? Глаз скользил от одного зелёного мохового пятна к другому. Где эта штука с гнездом Рогатой Лягушки? Вон. Вон та трава и кусты посреди ряски. Это и есть тот самый плавучий ком.

Вполне прилично и в несколько раз дальше, чем расстояние недовольства Зверей от Поиска. И гораздо надёжней.

Дальше я бежал, делая остановки уже каждые тысячу шагов на то, чтобы коснуться своей стихии. И для этого мне больше не приходилось нырять в тёмную жижу с головой, достаточно, как когда-то на берегу реки, опустить в воду левую руку, единственную, которой я сейчас свободно владел. Времени уходило больше, зато я не терял его на ныряние и прочее. Болото вокруг постоянно менялось, дно становилось гораздо более илистым, даже островки, на которых я останавливался, оказывались всё ненадёжнее: буквально за пять вдохов сапоги засасывало, вынуждая снова использовать Водомерку.

И всё же… Всё же… Я нашёл эту дарсову Черепаху.

Глава 9

Судя по тому, где я сейчас находился, обогнув едва ли не треть дарсового болота, эта неуловимая Черепаха не раз и не два обходила свои владения по кругу, набивая огромное брюхо.

Всё это время пронзающее ощущение клинка в спину становилось лишь сильнее, сообщая – враги близки. И всё же, оглядев знакомое кривое дерево вдали, на горе гниющего мусора, я вернулся на несколько тысяч шагов. Среди старикашек нет дураков, что не знают опасности этого болота. Их не удастся так просто завести в ловушку. Придётся не раз и не два бросать кости в игре, ставкой в которой станут наши жизни.

Для начала я приказал умереть жирной Сине-чёрной Змее, что, обнаглев, решила попробовать меня на вкус. Затем прополоскал от тины фиалы с пояса: не так уж приятно будет глотать из них зелья напополам с грязью. А затем в очередной раз запустил Круговорот.

Вскипевшая поверхность болота заставила меня выругаться. Что это? Усталость? Спешка? Почему я забыл, что эта Форма так раздражает Зверей? Всё зря?! Сердце пропустило удар, но уже через несколько мгновений я с облегчением выдохнул. Плевать. Главное, что едва видимое отсюда даже мне – Воину девятой звезды – кривое деревце не дрогнуло. Круговорот не потревожил Царя. А все остальные не более чем мелкая помеха.

Первые змеи с ходу вцепились в сапоги, самые умные полезли выше, обиваясь вокруг ног. Я терпеливо ждал, не думая прерывать Форму. Мелочь не прокусит даже мою кожу, хотя в этих холодных прикосновениях нет ничего приятного. Достаточно. Оковы покрыли льдом всё вокруг меня на двадцать шагов, а затем я приказал всем Зверям умереть. И среди них не нашлось никого, чьё возвышение стало бы мне препятствием.

Врагов, когда они появились, я встретил с цзянем Тарсил в левой руке.

Сначала я заметил на горизонте яркие искры, горящие в лучах восходящего над болотом солнца. Орденцы бежали по кромке берега, все четверо в золотых одеждах комтуров. Чистые, словно и не мчались сквозь лес ночь напролёт. Не то что я. Вёл всех знакомый мне старикашка, но остановившись, выстроились они передо мной по-другому: Пратий теперь оказался последним. Если я верно понимаю, то первые двое и есть старейшины Ордена, а Пратий считается даже младше второго комтура. Мало приятного узнать, что тот, кто играл с тобой и сделал калекой, слабейший из врагов. Но я попробую поменяться с ними местами.