Путь Богини Мудрой
Шрифт:
В нескольких словах он объяснил ей суть своего замысла. И с досадой увидел в ее глазах беспокойство.
— Это не опасно? — спросила она, пытливо глядя ему в лицо.
— Не опаснее, чем другие мои опыты, — соврал Лионель.
— Но разве тебя не должен подстраховывать кто-нибудь из магов? — продолжала она тревожиться. — Что, если…
— Ничего не случится! — нетерпеливо воскликнул Лионель и тут же добавил мягче. — Поверь, Стрекоза, я знаю, что делаю. Неужели ты думаешь, что я посмел бы просить тебя о помощи, если бы опыт был опасен? Я ни за что не стал бы рисковать твоей жизнью, сестренка.
— Да, я знаю, — покаянно прошептала Лионетта.
— Но если ты не хочешь участвовать в этом…
— Нет, нет! Я сделаю все, о чем ты попросишь. Прости, что усомнилась…
— Спасибо,
Вечером Лионетта не вернулась домой. Осталась в храме дожидаться оговоренного часа. А чтобы не вызывать у храмовников лишних вопросов своим присутствием в храме в неурочное время, она удалилась в келью Лионеля. Он уговорил ее поспать, чтобы ночью быть свежей и бодрой.
— Тебе тоже нужно отдохнуть, — заметила она. — У тебя усталый вид.
В самом деле, Лионель был очень бледен, хотя глаза его блестели ярче обычного. Но он покачал головой.
— Я не устал. Лучше немного почитаю.
Засыпая, Лионетта видела его освещенный свечой профиль, склонившийся над страницами книги.
Он разбудил ее, когда вечер уже почти перетек в ночь.
На ночь лаборатория запиралась, но некоторым храмовникам, в том числе и Лионелю, были доверены ключи от нее. Он отпер дверь и ступил в темноту. Высокие окна были сплошь закрыты тяжелыми занавесами, которые не пропускали ни лунный, ни солнечный свет. Открывали их очень редко, и даже днем в лаборатории было сумрачно, там и тут дрожали на столах огоньки свечей.
Теперь свеча была только одна — в железном подсвечнике, который держал Лионель. Огонь ее горел ясно и ровно, как заколдованный. Не колыхался даже в такт шагам. Лионель шел меж спрятавшихся в темноте алхимических столов спокойно и легко. Лионетта изо всех сил старалась не отстать. Он хотя и шел не быстро, но на ноги ей как будто навесили по гире. Стараясь сдержать нервную дрожь, Лионетта обхватила себя за плечи. Уверениям Лионеля, будто никакой опасности ни для него, ни для нее нет, она поверила сразу и безоговорочно. Но было еще что-то, что заставляло ее вздрагивать и испуганно оглядываться по сторонам. Темноты она никогда не боялась, но — странно! — ей мерещилось, будто где-то между столов, реторт и перегонных кубов затаилось древнее и кровожадное чудовище, которое жадно следило за ней глазами, вывесив из зубастой пасти язык. Как ни уговаривала себя Лионетта, что у нее просто воображение разыгралось, она никак не могла избавиться от ощущения нависшей опасности.
— Начнем, пожалуй, — сказал Лионель, остановившись у своего стола. Ровный свет заколдованной свечи выхватывал из темноты пузатые бока разнокалиберных склянок. — Зажги свечи, сестренка, будь добра.
Лионетта с радостью бросилась исполнять его просьбу. Одна за другой зажигались свечи в рогатых подсвечниках, и тревога немного улеглась. Свет разогнал ее.
Лионель не сразу понял, что произошло. Порыв холодного, колючего ветра ударил его в грудь, опрокинул на спину, протащил по полу. Он даже вскрикнуть не успел. Взбесившийся ветер метался по комнате над его головой, завывая. Крушил все на своем пути. Трещало и стонало под его напором дерево, с жалобным звоном лопалось тонкое алхимическое стекло; глухо ударяясь об пол, падали с полок книги. Лионель перевернулся на живот, приподнял было голову, и тут же снова ткнулся лбом в каменные плиты: с оглушительным дребезгом разлетелись на осколки стекла в высоких окнах, как будто кто-то ударил по ним кувалдой.
В груди было тесно, во рту — сухо. Перед глазами плавали красные пятна, голова пылала. Все-таки не удержал поток! — пронеслась мысль. Вот, значит, как бывает, когда стихийная магия вырывается из-под власти заклинателя… И тут же другая мысль, паническая: Лионетта!
Он силился приподняться и окликнуть девушку, то тело его не слушалось. Руки и ноги разом ослабли, голова налилась горячим свинцом. Из носа на плиты пола закапала кровь. Лионель почувствовал во рту
ее соленый, ржавый вкус. Ураган бесновался. Рядом, прихватив край мантии Лионеля и едва не придавив ноги, рухнул с грохотом шкаф с лабораторной посудой. По полу разлетелись осколки, что-то острое болезненно царапнуло лицо. Лионель сделал еще одну попытку привстать. Ветер, почти неощутимый внизу, налетел с воем и хохотом, стоило ему поднять голову. Подхватил, рванул его волосы. По стенам метались багровые отблески. Неужели пожар? Но как?.. Ах да, спохватился Лионель, зачарованные свечи. Свечи, затушить которые не под силу ни ветру, ни воде… Но где же братья? Почему никто не спешит на помощь? Неужели не слышат ничего? Но такой грохот мудрено не услышать! Лионелю казалось, что барабанные перепонки вот-вот лопнут. Неистовый свист, вой, хохот терзали его слух…Он потерял сознание.
Но вскоре чувства к нему вернулись. Едкий дым ел глаза и рвал в клочья горло. Лионель обнаружил себя среди языков пламени. Он не сразу понял, что подол его мантии занялся. И потерял несколько драгоценных минут, высвобождая его из-под упавшего шкафа и сбивая огонь. На четвереньках отполз в сторону — туда, куда пламя еще не добралось, — и поднялся на колени. Рот и нос он закрыл рукавом мантии, но продолжал сотрясаться от кашля.
Вся лаборатория была охвачена огнем.
— О Боги… — прошептал он. — Что я наделал…
Кое-как Лионель встал и, шатаясь, побрел через комнату. Он звал Лионетту, но за треском пламени не слышал своего голоса. Огонь бросался на него справа и слева, сыпал искрами сверху. Лионель едва ощущал его жар. Им завладела одна мысль — отыскать Лионетту. Живую или мертвую.
Будь он полон сил, попытался бы совладать с пламенем, унять его магией. Но он сам открылся потоку, нарочно пренебрег всеми мерами предосторожности, и выложился полностью. И теперь был пуст и беспомощен. Не мог бы сотворить и пригоршню воды…
Лионетты нигде не было. Неужели успела убежать? О, если бы так!
Но Богиня, кажется, окончательно отвернулась от дерзкого мага. Лионель прошел еще несколько шагов и увидел разметавшиеся по полу черные косы. Огонь их еще не тронул. Лионель бросился в угол, где неподвижно лежала Лионетта. Ее одежда тлела, а черное от копоти лицо казалось страшной мертвой маской.
— Стрекоза!
Он упал на колени рядом с девушкой, обхватил ее руками и приподнял. Черноволосая голова безвольно запрокинулась. Но, кажется, Лионетта еще дышала. Одежда ее была порвана, обуглена и так грязна, что невозможно было определить, ранена девушка или только оглушена. Лионель поднял ее на руки и выпрямился. Куда идти, он не знал, поскольку в густом дыму совершенно потерял направление. Тогда он пошел наудачу, пошатываясь под тяжестью своей ноши и под ударами горячего ветра, который до сих пор не улегся. Потрескавшимися от жара губами он снова и снова шептал молитву Богине.
Бесконечно долго он шел сквозь пламя. Казалось, горел весь храм. В клубах дыма мелькали какие-то призрачные фигуры, а может, это только мерещилось Лионелю, который уже почти не сознавал себя. Он механически переставлял ноги и отстраненно удивлялся, почему еще не упал, не потерял сознание от удушья и жара.
Неожиданно кто-то схватил его за плечи, затряс. Лионель остановился. В лицо дунуло прохладным воздухом. Он повел вокруг ослепшими глазами, смутно различил темные силуэты, которые беспокойно сновали вокруг.
— Кто вы? как ваше имя? — прорвался сквозь треск пламени и вой ветра чей-то голос.
— Лекаря… — Лионель разлепил спекшиеся губы. — Позовите лекаря…
Кто-то принял у него с рук бесчувственную девушку. Лионель глубоко вздохнул обожженным горлом… Земля закружилась под ним. Где он стоял, там и упал. Его даже подхватить не успели.
— О-хо-хо, парень, ну и угораздило же тебя… о-хо-хо…
Вздрогнув при звуках смутно знакомого голоса, Лионель с трудом разлепил веки, по глазами резанул дневной свет. Он хотел спросить: кто здесь? — но только замычал невнятно. Горло мучительно болело, а язык распух и стал как бревно. Он пошевелился — грудь и руки обожгло болью.