Путь Богини Мудрой

— Наконец-то! Еще немного, и я спятил бы от ожидания.

— Пойдем, я провожу тебя, — Лекад протянул руку, чтобы поддержать его.

Юноша осторожно отстранился.

— Ты знаешь, зачем меня зовут?

— Догадываюсь, — спокойно ответил лекарь.

— Меня будут судить.

Лекад, не шевельнув ни одним мускулом, разглядывал его лицо. С опаленными и не отросшими еще бровями и ресницами, оно имело весьма странный вид. Черные глаза блестели сухим лихорадочным блеском.

— А ты знаешь, за что?

— Догадываюсь, — повторил Лекад, — что ты причастен к пожару.

— И ты так спокойно со мной разговариваешь?! Зная, сколько людей погибло по моей вине?

— Я служу Перайне, — сказал Лекад, — а не Прайосу. Я лечу людей, а не сужу их. Ты готов идти?

— Готов, — Лионель спрыгнул с кровати.

Вместе они подошли к двери. Лекад легко тронул его за плечо.

— Когда братья отрекутся от тебя, начнется самое трудное. Крепись, парень. Знаю, тебе и так нелегко, но будет еще хуже.

— Куда уж хуже… — тихо отозвался Лионель.

Лекад тогда смолчал, но очень скоро выяснилось, насколько он был прав.

Судить преступника собрались старейшие маги Аркары и Карнелина. Среди них Лионель увидел своего гильдмастера, мэтра Эйбела, прочих своих наставников. Было и одно незнакомое лицо (как юноша узнал вскоре — ментальный маг, специально приглашенный для разбирательства его дела). Все глядели на него сурово и холодно, без тени сочувствия. Лионель встал перед собранием, с трудом сдерживая нервную дрожь. Вперил глаза в носки своих башмаков. Поднять голову сейчас было бы для него непосильным испытанием.

Заговорил гильдмастер. Непререкаемым тоном он велел юноше рассказать, где он был и что делал в ночь пожара. Предупредил, что среди них находится ментальный маг, который сразу распознает ложь.

— Я не посмел бы солгать вам, мэтр, — выдавил Лионель.

— Говори же!

Он начал говорить. Его выслушали в мертвом молчании. Лишь когда он закончил, в тишине прозвучал тихий яростный голос мэтра Эйбела:

— Глупый, тщеславный мальчишка!

…Судьбу его решали без него, за закрытыми дверями. Лионеля выставили в смежный покой, где он провел час или полтора, в тоске расхаживая от стены к стене. Молиться он не мог, да и не знал — о чем. Всю жизнь Богиня благоволила к нему, а теперь он больше не ощущал ее незримого присутствия.

Постепенно им овладевало душевное оцепенение. Ему даже начало казаться, будто решение суда ему совершенно безразлично. Но от равнодушия и следа не осталось, когда отворились двери, ведущие в импровизированный зал суда. Закаменев, Лионель сделал шаг навстречу старому гильдмастеру, для которого почтительно придержал дверь маг помоложе. Старик смерил преступника ледяным взглядом.

Никаких споров относительно судьбы Лионеля среди братьев Гесинды не возникло. Никто, даже расточавшие ему похвалы наставники, не выступил в его защиту. Общее мнение было таково: подобные Лионелю дерзкие юнцы своими делами бросают тень на всю гильдию и, помимо прочего, могут послужить источником неисчислимых несчастий. Доказательство чему — недавний пожар.

Услышав приговор, Лионель понял, что именно этого он и ждал все последние дни. В уставе гильдии не было положения о смертной казни. Большее, что могли сделать храмовники с преступником — исключить его из рядов братства и передать дело в руки городского суда. Суда Прайоса. Таким образом, дело Лионеля приобретало публичную огласку.

В тот же день храмовники провели ритуал отлучения над бумажно-белым, оцепеневшим Лионелем. Его мантию, медальон и змеиные браслеты забрали, волосы остригли. Над ним прочитали проклинающее слово Гесинды. Дело его, не мешкая, передали в суд Прайоса.

Теперь ему позволили покидать комнату, на время ставшую для него и больничной палатой, и узилищем. Но он по-прежнему не имел права переступать порог храма Перайны.

Как ни странно, в запрете этом сказалась и забота городских властей о безопасности преступника. Весть о покаявшемся поджигателе в мгновение ока облетела Аркару. И те люди, которые месяц назад в знак благодарности хотели целовать ему руки, теперь посылали ему проклятия и с готовностью разорвали бы его в клочья.

Глава 6

Свидание с Лионеттой едва не добило юношу. Лекад, которому поручено было следить за здоровьем Лионеля, не зря колебался, допускать ли своего пациента к подруге. Но молодые люди изо дня в день донимали его вопросами друг о друге. И он решил — пусть встретятся. Сколько ни прячь девушку от Лионеля, рано или поздно он увидит, что с ней сталось. Ну а не увидит — расскажут. А это еще хуже.

— Отца и мать я к ней не пускаю, — вполголоса сказал Лекад. Он вызвался проводить Лионеля в палату девушки и заявил, что наедине их ни за что не оставит. Мало ли что может случиться с бедняжкой от избытка чувств. Лионель только молча кивнул. Он вообще все больше молчал в последние дни, и целые часы просиживал на постели, зажав меж колен руки. Лекад и жалел его, и злился. И все чаще подумывал о том, чтобы приставить Лионеля к делу. Пусть он временно утратил дар магии, но лекарские его умения никуда не подевались. А храм был полон людьми, которые нуждались в помощи целителей. Рук не хватало. Другой вопрос, согласились бы несчастные принять помощь от человека, ставшего виновником их бед. И этот вопрос Лекад никак не мог разрешить.

— Я объясняю им, что состояние здоровья не позволяет девушке принимать посетителей. И это правда.

— За что же мне выпала такая честь? — ровным голосом спросил Лионель, имея в виду дозволение увидеться с Лионеттой.

Лекад на ходу покосился на него.

— Рассчитываю на твою выдержку. Мать ударится в слезы, закатит истерику… это вовсе ни к чему. Девушка недостаточно окрепла.

— Понятно.

— Еще каждый день приходит какой-то парень. Рвется к девушке, а сам не может объяснить, кем ей приходится. Его я тоже не пускаю. Он, мне кажется, слегка… не в себе.

— Это, наверное, Ивон. Он… сватался к Лионетте.

— Ах вот как, — сказал Лекад и замолк.

Перед дверью он остановился и повернулся к спутнику. Он все-таки решился на разговор. Бледное, застывшее лицо Лионеля ему решительно не нравилось.

— Послушай, Нэль… хочу предложить тебе кое-что. Я знаю, что ты искусный целитель, а у нас так много работы сейчас. Ты мог бы нам помочь… если хочешь.

В глазах Лионеля мелькнуло что-то вроде страха.

— Я… не знаю. Кажется, я все еще не могу использовать магию…

— Лечить ведь можно и без магии. Не так ли?

— Ко…нечно. Просто я… никогда не пробовал… так.

— Вот и попробуешь. Так ты согласен?

Лионель взглянул ему в лицо. В глазах юноши лекарь не увидел ничего, кроме своего отражения. Ни малейшего чувства. Ни единой мысли.

— Согласен. Я попробую.

Когда они вошли в комнату, Лионетта спала. Под спиной у нее громоздилась целая гора разноразмерных подушек. Лекад тихо встал в углу у двери, сложив руки. Лионель подошел к постели. Едва взглянул на девушку, тут же судорожно втянул воздух и закрыл лицо руками. Но почти сразу справился с собой, медленно отнял ладони и впился в Лионетту долгим взглядом. С нее еще не сняли все повязки, но уже и теперь было видно, что от красоты ее ничего не осталось.