Путь Чести

— И тебе здравствовать, дядя Саша, — подойдя ближе, поздоровался и с Сильновым.

— Здравствуй, здравствуй, — покивал он. И с хитринкой во взгляде спросил: — Боярин?

— Боярин, — подтвердил я.

— Это правильно, что упираться не стал. Поехали.

Забравшись в экипаж, я внимательно посмотрел на боярского сына. Что-то с ним было не так. Даже не знаю, как объяснить. Словно он в одночасье стал для меня чужим человеком. Самое странное, что он и раньше-то особенно своим не был. Мы и знакомы-то совсем ничего. Но вот такое ощущение возникло. И если я всё правильно понимаю…

— Ты уж на меня не обижайся, Маркус, — заговорил он, — но я немного поспособствовал твоему выходу из рода. Подумалось, что так для тебя лучше будет.

— Я не обижаюсь, Александр Сергеевич, — серьёзно ответил я. — Так действительно лучше.

— Для тебя лучше, — вздохнул Сильнов. — Но не для рода. У Младшей ветви снова нет боярина. И где его взять — не ведомо.

— Так переходи под мою руку, сын боярский! — предложил я.

— Нет! — отрезал дядя Саша. И я сразу же понял, отчего возникло такое ощущение. Это не он для меня стал чужим. Это я теперь для него чужой. Не Дёмин. Отрезанный ломоть.

Неожиданно. Очень. Особенно на фоне тех дифирамб, которые вот буквально только что пела Сабля. Мда.

Отвернувшись, я невидящим взглядом смотрел на улицы и дома, мимо которых мы проезжали. Молчал и Сильнов.

Я думал, что он и вовсе больше не заговорит. Но когда до Китайской улицы оставалось совсем чуть-чуть, боярский сын негромко произнёс:

— Сложно это.

— Что? — переспросил я.

— Я говорю, что сложно это. Тяжело! Ты пойми, Маркус. У меня тут дом, служба. Семья живёт в достатке, сытости и благополучии. И бросить всё, сорвавшись в неизвестность… Не могу я. Пойми. И прости!

Ответить я не успел. Мы как раз в очередной раз повернули, и взглядам открылась вся китайская улица. Вот только что там творилось…

Не менее сотни воинов, с гербами рода Дёминых, в буквальном смысле выгоняли из домов проживавших там людей.

Все китайцы, от мала до велика, выглядели растерянными и испуганными. Жались друг к другу и с опаской смотрели на грозных витязей.

Но ещё больше удивил меня наспех собранный блокпост со шлагбаумом, на въезде. И десяток бойцов, что ощетинились копьями в нашу сторону.

— Кто такие? — закричал один из них. — Что забыли на нашей земле?

— Гришаня, ты не охренел?! — выпрыгнув из экипажа, спросил у него Сильнов. — Вы чего тут устроили? Поднимай шлагбаум!

— Не велено! — снова выкрикнул воин. И уже тише добавил: — Тебя пущу, Александр Сергеевич. А всяких чужаков боярин Михаил Васильевич велел гнать. Тут только Дёминым место!

Глава 16

Я не злопамятный.

Просто злой, и память хорошая!

Владимир Северский

Глядя на этого Гришаню, я почувствовал, что потихоньку зверею. Моя фамильная ярость довольно давно не проявляла себя. Видимо личность Маркуса, что так до конца не исчезла, как-то её нивелировала.

Но сейчас! Меня буквально затрясло от гнева. На род Дёминых. На боярского сына Сильнова. На бояр Ивана и Михаила, которые всё пытались использовать меня в своих целях, а как не получилось, то решили выкинуть за порог. Как щенка ненужного. Осталось только пинка дать, для ускорения.

Но особенно я разозлился, поймав взгляд этого Гришани. И столько в этом взгляде было злорадства, что захотелось попросту срубить ему голову.

Конечно, объявлять войну роду Дёминых я не собираюсь. Но и стерпеть такое не смогу. Уж не знаю, то ли боярское звание своё берёт, то ли я слишком вжился в образ боярича, на которого равняются его воины…

Выпрыгнув из экипажа я, словно не замечая направленных копий, обошел шлагбаум. Затем прошел мимо слегка растерявшегося дяди Саши и оказался лицом к лицу с Гришаней.

— А ты не много на себя берёшь, воин? — почти спокойно спросил я, глядя ему в глаза. И с удовольствием заметил, что злорадство и некое торжество от своей крутости, начало в его взгляде уступать место опаске. Он не мог не знать, что я победил боярина Каганова. И не боялся меня, лишь будучи прикрыт другими бойцами рода. Но вот теперь, когда я стою вплотную…

— Приказ у меня! — хрипло выкрикнул он, поглядывая мне за плечо. На воинов, которые, по идее, не должны были пустить меня так близко к его драгоценной тушке. Уж не знаю, что он там увидел, оборачиваться я принципиально не стал, но чуть-чуть уверенности к нему вернулось. — Приказ! И не тебе, чужак, что-то решать на этой земле! Боярин Михаил приказал не пускать — мы выполняем.

Если бы он на этом остановился, то я, наверное, сдержался. Но этот идиот, видя моё молчание, вдруг громко добавил:

— Проваливай! Ходят тут всякие! По…

Договорить я ему не дал. Ударил коротким боковым в челюсть. Причём даже не стал вкладывать в удар всю новоприобретённую силу. Просто показал, кто тут кто.

Но несмотря на это Гришаню крутануло в сторону и он, не удержавшись, плюхнулся на колени.

— На кого пасть открыл, смерд? — зло спросил я. — Знай своё место!

— Ах тыж! — выкрикнул он и, неловко поднявшись, схватился за висевший на поясе меч. — Нападение!

Выхватить меч из ножен я ему так же не дал. До смертоубийства всё же тоже не хотелось доводить. Поэтому ударил ногой в грудь. В стиле «Это Спарта!». И вот теперь я не сдерживался.

Мда… От удара Гришаня сложился вдвое и улетел, словно его машина сбила. Причём ему не повезло ещё и в том, что в направлении его полёта дорога заканчивалась, и имелся довольно крутой склон. Поэтому вначале он летел по прямой, а потом падал вниз и катился. И что-то мне подсказывало, что быстро этот тип не встанет.

Я же, не теряя времени, развернулся к десятку с копьями и послал в них заклинание «Головокружение». Простенькое. Незаметное обычным взглядом. Оно на короткое время заставляло почувствовать человека, что такое качка в море при шторме. Причём действовало не на всех. Даже в моём мире достаточно подготовленный человек мог его проигнорировать. Если у него, конечно, был хороший вестибулярный аппарат. А в этом мире… Сейчас и узнаем.

— Живьём! — крикнул я своим бойцам, срываясь с места.

Уточнял я не зря, потому что Михалёв с подчинёнными уже практически вступили в бой. И человеколюбием они явно не страдали.