Путь к бессмертию 2
Шрифт:
— Для чего?
— Хочу изучить записи Василисы. Учитывая, что даже по одиночке эти волколаки были очень живучими, то, возможно, если обратить в такого Креслава, удастся помочь ему исцелиться самостоятельно.
— Так ведь это уже не он будет, а болванчик, потерявший себя.
— Нет, — покачал головой Мирослав, — Подчинение и ломка — это отдельная часть ритуала. Ты раньше, ещё до всего, что с тобой случилось, встречала волколаков?
— Угу, только не таких уродливых. Те перекидывались в волков по собственной воле и были из наших. Из навья.
— Верно, — кивнул юноша, — Но волколаками называют сразу несколько разных категорий существ. Первые, те, от кого пошло имя для всех остальных — это как раз очеловечившиеся волчьи духи, меняющие
— У Василисы явно были из четвёртых, — сказала Юда, — Всё ещё не понимаю, как это может помочь.
— Проклятие можно не только наложить, но ещё и снять, — улыбнулся Мирослав, — Мы обратим его в волколака, а после исцеления вернём в нормальное состояние.
— Оооо, — девушка улыбнулась, — Теперь я поняла! Интересненько! Стоит попробовать!
— Но не сегодня. Я уже едва держусь на ногах. Давай-ка организуем Креславу лежанку поудобнее и пойдём спать.
На следующий день Мирослав и Юда хорошенько обыскали избу ведьмы на предмет тайников и любых полезностей. Помимо уже ранее найденных алхимических и ритуальных компонентов, среди которых обнаружился и солидный запас гриба-полумесяца, также нашлись: котомка-вместимка, в которой ещё осталось немного склянок; пара пыльных блюдец с медной каёмкой, судя по узору — парные; и напоследок массивный сундук, в котором оказались сложены вещи тех, кого пленила ведьма. Причём судя по документам и разнице в размерах вещей — таковых было больше, чем восемь человек. Остальные, по всей видимости, не пережили её экспериментов.
После Мирослав сел за записи ведьмы.
«Сестрица Лаванда подарила мне эту пустую книжицу, чтобы я могла вести записи, как настоящая ведьма. Сегодня я наконец начну учиться алхимии!»
«… К нам пришёл кто-то издалека. Взгляд холодный, лицо угловатое, борода грязная. Мне он не нравится. Но сестры отчего-то ему очень рады…»
«Приход того незнакомца так многое изменил, что у меня почти не оставалось времени на записи. Он оказался посланцем от других племён, которые впервые за много столетий решили объединиться. Сестры много говорили с ним о каком-то там естественном порядке и своей ненависти к другим народам, особенно полянам. Никогда не встречала полян. Неужели они действительно такие злые?»
«… Сегодня я впервые увидела полян. Да не просто полян, а каких-то богатырей. Слухи о Культе Тёмного Леса распространились раньше, чем мы планировали. Империя послала целых два отряда воинов, чтобы нас убить. Но они не такие уж и сильные, как оказалось. Мы легко перебили большую часть из них, а нескольких даже взяли в плен. Нам с сестрицей Лавандой поручили их выхаживать после битвы и допросов. Фу, почему именно нас?»
На странице с упоминанием культа также была зарисовка, изображающая схематическое изображение чёрной ели и белый символ бесконечности на ней. Юноша вспомнил, что среди вещей Василисы видел небольшой деревянный талисман с таким изображением, но силы в нём не было, так что он счёл его бесполезной безделушкой.
«Лаванда. Прямо как у моей матери имя. Но древичи любят такие имена, так что оно и не удивительно. Мне кажется, что я когда-то натыкался на этот символ на какой-то из вещей матери. Хотя и это ничего не доказывает. Ни разу не видел, чтобы она проводила какие-то странные ритуалы или делала хоть что-то, что намекнуло бы на принадлежность к культу. А ведь держать такое в тайне от нас с отцом это было бы сложно.»
Мирослав отмахнулся от странных мыслей и продолжил чтение.
«… Поначалу мне было противно к этим богатырям даже прикасаться и страшно разговаривать. Но постепенно я привыкла. Пятак молчаливый и хмурый, но не злой. Бронислав такой болтун, что я даже не заметила, как начала заслушиваться его рассказами о большом мире. Там всё не так, как у нас. Было бы интересно посмотреть на это прежде, чем второй Навий Марш вернёт миру истинную форму…»
«… Один из двоих, которыми занималась сестрица Лаванда, умер. Она как-то излишне расстроилась. Хотя ей явно больше приглянулся второй, как там его… Храбр вроде. Уж не знаю, что он ей там нашептал, но в ней что-то изменилось. Нехорошо. Стоит попросить, чтобы кто-то другой теперь занимался пленниками…»
Мирослав вновь задумчиво пробежал глазами по записям.
«Лаванда из древичей и Храбр из полян. Может ли это быть простым совпадением? Хотя желание устроить второй Навий Марш меня беспокоит куда больше. Жаль только, что Василису это не особо интересовало. Так что в её записях нет ничего ценного о культе.»
Юноша тяжко вздохнул. Узнать больше может оказаться непросто. Изучая историю, он ни разу не встречал упоминания этого культа. Что значит — он или был слишком мал и незначителен, или слишком опасен, чтобы позволять информации о нём свободно распространяться. Судя по тому, какими древними знаниями владела Василиса, больше похоже на второе.
«… Сестрица Лаванда была в гневе, когда узнала, что ей больше нельзя к пленникам. Она действительно изменилась. С чего вдруг так печься о чужаках, которые пришли нас убить? Идиотка. Таким поведением она только наказания для себя добьётся…»
«… Сестрица Лаванда куда-то пропала. Надеюсь, с ней всё хорошо. Но я постепенно начинаю понимать её. Мне недостаёт болтовни с Брониславом. Нехорошо такое писать, но истории, что нам рассказывают старейшины, невероятно скучны по сравнению с тем, что я узнала о мире снаружи. Может, поляне и их богатыри не такие уж плохие? Вдруг это всё просто недоразумение?»
«… Дрянь! Подлая предательница! Как она могла? Если я когда-нибудь её найду…»
Бумага слегка сморщилась, как от мелких капель воды, а чернила местами размазались. По контексту Мирослав предположил, что Василиса плакала во время письма. Оттого эта часть записей стала почти нечитаемой, но по обрывкам фраз и так ясно было, что там лишь её гнев и горе.
'… Немного пришла в себя. Нужно записать события того дня. Чтобы никогда не забывать о коварстве полян. Похоже, что этот Храбр околдовал Лаванду и отправил за подмогой. Потому что она вернулась неожиданно, в ночи, разбудила меня и сказала, что скоро случится беда. Что мне нужно бежать с ней. Конечно же, я ей не поверила, но решила проследить. Сестрица Лаванда усыпила стражей и освободила пленных полян. Я увидела их убегающими прочь. Но прежде, чем успела поднять тревогу, на поселение напали богатыри. Но на этот раз всё было иначе. Словно сами небеса разверзлись, на нас обрушилось пламя. Оно разбило барьеры и уничтожило дом старейшин, а также всё вокруг. Деревья обратились в прах, а на пепелище я увидела его. Высокий мужчина с красивым лицом, полным скуки. Он скривился в пренебрежении, после чего махнул рукой своим воинам.
— Дальше сами, — сказал он, — Не стоило ради таких пустяков меня отвлекать.
А после взмыл в небо и исчез. Я стояла парализованная от ужаса, пока один из старейшин, чудом уцелевший, не схватил меня за плечи. До сих пор чувствую запах его опалённой плоти. Старейшина Кабан сунул мне в руки книгу, хранившую мудрость поколений, и приказал бежать как можно дальше.
Уже после я поняла, что он пустил все силы на защиту книги, и даже так часть страниц была необратимо повреждена. Но и с этими знаниями однажды я смогу исполнить план предков и отомстить.'