Путь к себе

— Нет у меня здесь никого знакомых.

По сходням спустились все вместе, а там Митрохин и его товарищ как-то незаметно исчезли, будто растворились в вечерней полумгле.

— Пойдем здесь, — сказал Василий Демьяныч Алексею и повел его самой кромкой берега. — Покажу тебе дизеля.

Приятно было неторопливо ступать по плотному зализанному волной песку. Легко дышалось прохладным речным воздухом. Радовало, что поспел вовремя, что дизеля еще не успели сгрузить, что завтра Василий Демьяныч проводит его в рейс. Повезло, — крепко повезло, черт побери! — что не кто другой командует здесь на пристани, а именно Василий Демьяныч.

И только наплывом нет-нет да и возвращалась томившая с утра тревога: почему не зашел перед отъездом к Фисе? Да еще немного досадовал на себя, что так испугался самой мысли повстречать Варьку…

— Вот они, дизеля, — сказал Василий Демьяныч, указывая на баржу, стоявшую на расчалках метрах в пяти от берега.

На палубе в ряд друг за другом, как стога на лугу, темнели три огромных, зачехленных брезентом ящика.

— Мелочь вся в трюме, — пояснил Василий Демьяныч, — завтра перегрузим на другую баржу. Поднимем осадку сантиметров на десять.

Алексею хотелось подняться на баржу. Если не посмотреть, то хоть руками потрогать эти самые дизеля. Василий Демьяныч отговорил:

— Насмотришься. Дорога длинная. Еще в печенках они у тебя засядут, эти дизеля!

Василий Демьяныч жил в двухквартирном щитовом домике, точно таком же, как и те, что протянулись тремя улочками там, в оставшемся позади далеком северном поселке. И надо же так! И цвету был того самого — голубого…

Алексей поднялся на крылечко в состоянии некоторой растерянности. Когда же навстречу отцу бросился мальчуган с такой же светлой челочкой, Алексею стало не по себе…

У этого мальчика были озорные и счастливые глаза. Даже на незнакомого, на чужого дядю он смотрел счастливыми глазами. Алексей вспомнил печальный, не по-детски серьезный взгляд Толика, и словно кто шершавой рукой стиснул ему сердце…

Приветливая хозяйка угощала радушно:

— Вы кушайте, не стесняйтесь. Окромя хлеба все свое, не купленное. Сальце, да маслице, да грибки — мои хлопоты. А тугуночков Василий Демьяныч сам ловил и сам солил. По-крестьянски живем, все свое.

При этом с ее скуластого сибирского лица не сходила добрая степенная улыбка. Видно было, что рада принять гостя, и довольна, что есть чем попотчевать, и тем горда, что не с неба упало, а от трудов рук своих.

— Ты, мать, на себя не наговаривай, — возразил Василий Демьяныч. — Вино тоже не свое. А то зачислит нас гость в самогонщики.

И налил гостю и себе по второму лафитничку.

Алексей пил и ел почти молча, плохо поддерживал разговор, ограничиваясь односложными ответами, и сам дивился своей скованности.

От хозяйки не укрылось подавленное состояние Алексея, и она с присущим русской женщине сочувствием к чужой беде старалась, как могла, отвлечь гостя от невеселых раздумий.

— Давно вы на стройке работаете?

— Третий год, — ответил Алексей.

Не хотелось огорчать хороших людей своими бедами.

— Как там жизнь-то сейчас? Продукты-то есть в магазинах?

— Есть.

— Ну и слава богу! А то сестра у меня замужем в Красноярске за пристанским диспетчером, у нас вся родова речники, пишет, масла не купишь. Зимой два раза ей посылала. А насчет промтоваров как?

— Есть промтовары.

— Это везде есть. Нельзя обижаться. А вот с продуктами почему-то плохо…

— Все уж тебе плохо, — оговорил жену Василий Демьяныч. — Вечный бабий разговор! Никто вроде с голоду не помер!

— А пошто же ты, Василий Демьяныч, корову да кабанчика держишь? Для забавы али чо?

— А чтобы ты от безделья на молодых парней не заглядывалась, — в тон ей отвечал Василий Демьяныч.

Гостю постелили на сеннике.

Хозяйка пожелала доброй ночи, осторожно осведомилась:

— По ночам не курите?

— Вовсе не курю, — успокоил ее Алексей.

Ночь была теплая, постель мягкая. Сухое, вовремя убранное и хорошо сбереженное сено, еще сохранившее запах полыни и чуть-чуть мяты, хрустко шуршало под простыней.

Но Алексею не спалось.

Вот ведь как обернул Василий Демьяныч самый пустопорожний «бабий» разговор… Раньше Алексей как-то не задумывался над такими вопросами. Когда сидел за рычагами, получка была веская. Вполне хватало на все. К тому же на крупных стройках снабжение хорошее, а если случится и нет чего в магазине, причина ясна: прошляпил начальник орса, не завезли вовремя. Тоску в пустом брюхе учуял, только когда очутился, не по своей воле, на горнорудном. Но опять же все понятно: не на курорт попал. Рассказы о том, что и на воле голодновато, всерьез не принимал. Известно, озлобились люди… По совести сказать, мало думал и о том, как там Фиса одна с ребенком. Она даже ему посылки изредка присылала. Стало быть, так надо понять, и сами сыты были… А может, и не были. Трудно еще живут люди… Корову и кабанчика не для забавы… и не от зряшной алчности. А у Фисы нет коровы и кабанчика нет… Был кабан, да и тот кобелем обернулся… Что верно, то верно. Приехал за делом, а на уме Варька. Но ведь не пошел же! Только этого не хватало!.. А если бы пришла сама? Сейчас вот, сюда пришла?..

Хватил с досады кулаком по хрусткому сену.

«Эх, Лешка, Лешка! Не умрешь, много горя хватишь…»

Глава четвертая ЗАСТРЯЛ НА ПЕРЕКАТЕ

Проснулся Алексей поздно.

Пробившийся сквозь щелку в тесовой крыше лучик падал почти отвесно.

Алексей по-солдатски проворно оделся и обулся, вышел во двор. Хозяйка, босая, в сером молескиновом фартуке поверх цветастого сарафана, поливала цветы в палисаднике.

Сказала Алексею, словно оправдываясь:

— Забыла с вечера полить. А дождя, однако, не будет.

— Василий Демьяныч уже…

Она не дала ему закончить:

— Угонись за ним. С солнышком вместе поднялся. Сказал мне только: «Не тревожь. Пущай отдохнет!» — и убег. На берегу он, на барже. А вы куда? Не пущу не евши! Обождите, я вам полотенце вынесу. Умывальник вон у нас, на столбе прибит. Сейчас я вам водицы холодненькой налью.

Алексей взял у нее полотенце.

— Спасибо! Я на реке умоюсь.

Сбежал по пологому спуску к воде, снял гимнастерку и тельняшку и долго стоял, любуясь резвой стайкой мальков. Желтовато-серенькие, под цвет донной гальки, они застыли на мелководье, удерживаясь на течении незаметными глазу взмахами крошечных плавничков, потом все разом стремительно соскальзывали в темную глубину и почти тут же появлялись снова… А может быть, это уже другая стайка подплывала к берегу погреться на теплом солнышке?..

«Житуха!» — подумал Алексей.

Да что на самом деле, разве ему светит не это же солнце!