Путь Кочегара I

— Фу-х, остренько. Аж воспылал!

Пара уже заканчивала трапезу, как в лапшичную ввалился пухлый невысокий человечек с бегающими вечно лучащимися самодовольством глазками.

— Брат Кон! Давно не виделись! — сразу заметил их Коротышка Жонг и расплылся в желтозубой улыбке.

— Жонг? — уточнил Ли Кон.

— А кто ж еще?

Коротышка подошел к их столу и дружелюбно хлопнул сюзерена по плечу.

— С памятью у меня проблемы, брат Жонг, — покачал он головой. — Но ты садись, рассказывай.

Жонг охотно плюхнулся на лавку рядом. У Сати сразу пропал аппетит, и она отодвинула миску. Когда Ублюдок Ли и Коротышка Жонг сходились, это обязательно приводило к наиболее мерзопакостным последствиям. Жонг не был практиком, но имел обширные связи в городе. Он активно пользовался славой и деньгами Ли Кон Чая, и тот позволял ему.

— Неважно выглядишь, брат Кон. Все еще скорбишь из-за прекрасной Жунь-эр?

— Кого?

— Ваша невеста Жунь-эр — волшебной красоты принцесса провинции Лонглин, — пояснила кратко Сати, привыкшая объяснять базовые сведения потерявшему память. — Ее называют Фарфоровым цветком триумвирата. Я слышала, что ваши родители заключили брачную договоренность много лет назад. Что касается Жунь-эр, то до меня доходили слухи, что она уже перешла на ступень Бойца, тогда как вы… не выказывали аналогичных успехов, — постаралась сгладить углы девушка.

— О как! Даже прекрасная невеста есть! А что с ней случилось?

— С Жунь-эр? Ничего такого не слышал, — задумался Жонг.

— Тогда почему я должен скорбеть из-за нее?

— Бха! Так ведь она разорвала помолвку! Какое ужасное оскорбление нанесла брату Ли и всему роду Чай, негодная принцесса. Но не тушуйся, сестрица Жунь-эр совершенно не осознает всего величия наследника Ли Кон Чая! Вот починишь Медного Солдата, достигнешь ступени Бойца и покажешь, как она ошиблась в своем решении! Ха-ха-ха! За это надо выпить, как считаешь?

Сати внимательно следила за выражением лица Ли Кона, но тот не выглядел раздосадованным или оскорбленным. А ведь разрыв помолвки среди правящего рода — это крупный скандал. Скоро вести должны докатиться и до Шейчжоу, и тогда на Ублюдка Ли будут смотреть не только с опаской и ненавистью, но и с жалостью. Однако господин принял известие достаточно спокойно, словно бы и не терял память.

— Выпивка — это хорошо, но рановато надираться. Дел сегодня куча, да и финансов не так чтобы много. Я ведь еще Толстяку Чену торчу кучу денег.

— Брось, брат Кон. Отыграешься в следующий раз! Может, родственники денег пришлют! Расторжение свадьбы — ужасный удар по репутации. Должны же они выслать тебе некую компенсацию.

— В азартных играх выигрывает только крупье, — фыркнул Ли Кон. — Что до сестрицы Жунь-Эр, то и духи с ней. Грустно, но не смертельно. Меня больше беспокоит, почему это люди Толстяка Чена вдруг напали на гун-наня.

— Брат Ли, так ты совсем не помнишь про письмо и про посылку из Ханкина? Как же тебя так угораздило, — покачал он головой. — Обращался к лекарю?

— Лекари обождут. Меня отравили, брат Жонг, я потерял память, а затем люди Чена вломились в особняк. В таверне Ночной Гость пришлось поработать кулаками. Даже охранники каравана норовили побить! Я должен разобраться в том, что происходит. Где письмо и что было в посылке?

— Немного сладостей, хорошая ткань и кувшин Утренних Слез. Ты обидел меня до глубины души тем, что не стал делиться с братом и выпил элитное саке в одиночку. Но раз ты говоришь про отравление, то выходит ты принял удар на себя. Всегда знал, что благородный брат Ли придет на помощь в трудный час! — смахнул фантомную слезу Жонг.

— Где письмо?

— Ах, ты был так зол, что сжег письмо от отца и от невесты…

— Жаль. Я готов отвалить серебра тому, кто скажет, что было внутри.

— К радости, брат Ли позволил взглянуть на содержимое письма от отца одним глазком, поэтому я могу попробовать восстановить его, — спешно заметил Жонг.

— Излагай, — кивнул Ли Кон.

Выглядел сюзерен хмуро. Ничего хорошего от письма он, судя по всему, не ждал. Кажется, Сати, наконец, подобралась к разгадке необычного поведения господина в последние дни.

— Так на словах и не передать будет, — покачал головой Жонг в сомнении.

— Плачу два серебряных.

— Тогда я сейчас мигом до писаря сбегаю и вернусь. Одна нога тут, другая там!

Коротышка Жонг шустро убежал из заведения, провожаемый недоуменными взглядами Сати и Ли Кона. Вот как быстро человек может двигаться, почуяв запах наживы.

— Эх, уже все остыло… — пробормотал Кон и принялся доедать остатки лапши.

Жонг явился всего через четверть часа, довольно размахивая листком бамбуковой бумаги.

— Вот, брат Ли. Постарался восстановить ради тебя!

Сюзерен принял бумагу в руки и вчитался. Жонг сразу же заграбастал монеты и положил себе за пазуху. Сати было любопытно, что написано в копии письма, однако лезть под руку было бы верхом бестактности. Девушка надеялась, что после прочтения господин сохранит копию, и у нее будет возможность ознакомиться с текстом.

Однако Ли Кон вдруг нахмурился, после чего исторг из ладони черное пламя. Температура огня на первой ступени была слабой, и бумага все не хотела загораться. Однако она постепенно съеживалась и темнела, пока, наконец, не обратилась в мелкую черную золу.

— Ну вот опять, — всплеснул руками Жонг. — Какой же ты несдержанный, брат Ли!

— И много людей знает о содержимом письма?

— Возможно, цзы Шу Хен в курсе. Наверняка гун и ему направил письмо. Как далеко распространились слухи — сказать сложно. Но я держал рот на замке, брат Ли!

— Охотно верю, брат Жонг, — криво улыбнулся господин. — Спасибо, что помог добыть сведения. Но нам пора идти. Брат Охидо ждет.

— Так я прогуляюсь с тобой, брат. А потом мы отпразднуем размолвку с Жунь-эр. Ничего она не понимает в великолепных практиках!

— В другой раз, — скупо обронил Ли Кон, поднимаясь из-за стола. — Еще увидимся, брат Жонг.

— Э-э, чего это с тобой сегодня?

Коротышка Жонг сделал еще пару попыток помириться, но Ли Кон отказался от сопровождения. Скривившись, пухлый мужчина махнул рукой и отправился по своим делам.

— Другие «друзья» у меня в городе имеются? — поинтересовался сюзерен у Сати.

— Скорее, подопечные. Громилы, готовые ввязаться в драку или провернуть грязное дельце.

— Понятно, — вздохнул Ли.