Путь океана: зов глубин

Озадаченно улыбаясь, Селин рассматривала великолепие у себя под ногами и над головой.

— Но как?.. Какая сила приводит в движение всё это?

— Магнитная сила. Просто достаточно большие магниты.

Капитан стоял в тени у стены.

— Но это всего лишь макет, — отсветы искусственных звёзд скользили по лицу Витала.

Украшения его мундира искрились нежным светом.

«Всего лишь?!»

Де Круа, ошеломлённая величием открывшегося перед ней грандиозного макета, смотрела во все глаза. Простота и некоторая стыдливость капитана за причастность к этому чуду вскрывала в ней новое неукротимое чувство. И вот ему она разъясняла небесную механику тогда на палубе? Селин тихонько рассмеялась.

— Всё это — всего лишь искусная подделка. Необходимая фальшь, что только готовит нас к подлинному знакомству с Истинным.

Капитан подошёл к неприметной широкой трубе со множеством шестерней и пружин в углу балкона, на котором они стояли, и усилием толкнул. Конструкция выкатилась, блеснув линзой огромного телескопа. Витал подкрутил какие-то рычаги и посмотрел в устройство.

— Но если взглянуть отсюда, можно увидеть настоящую Венеру и её поверхность во всех деталях. Такого мощного телескопа нет нигде, уверяю вас. Она конечно не так богато блистает, как макет, и не содержит ни роскоши инструмента, ни драгоценных компонентов, привычных глазу. Она дика и неуправляема, и нет ни единых рук от нашего мира, что посмели бы к ней прикоснуться. Но она — Утренняя Звезда, что освещает путь в океане. Она — настоящая. Ей можно подражать тысячью способов, но невозможно стать ею, потому что она — единственная в своём роде.

Логика, аналитика, скепсис и тысяча известных способов не поддаваться чувствам потерялись среди вращения драгоценных планет. Растерянная, де Круа только пролепетала:

— Витал, мне даже страшно представить, насколько вы рискуете, показывая мне это…

— Не тревожьтесь. Какой болван покинет бал ради визита на рабочее место? — он усмехнулся. — В это время здесь никого не бывает.

Мир сердца Селин оживал.

На секунду она бросила взгляд на капитана.

Де Круа понимала одно: на неё тоже действовала сила притяжения, недоступная рассудку, зависящая только от ловкости тех рук, что вложили душу в саму её суть и заставляли биться и страдать её бедное сердце.

Она подошла и заглянула в телескоп, чуть коснувшись руки Витала. В черноте неба одиноко сияла планета. Ей открылась пустыня с завораживающими оранжевыми кратерами — следами от падения метеоритов. Или высохших океанов и морей.

— Как думаете, капитан, возможно ли, нам когда-либо постичь тайны появления планет и жизни на них… — рассеянно проговорила она…

Голос Витала раздался у неё над ухом:

— Мне кажется, и я твёрдо убеждён, жизни под силу объять необъятное. В любом месте, в любых обстоятельствах, но только если на то хватит воли. Обычной человеческой воли.

Он был совсем близко и что-то настраивал на телескопе.

Селин закрыла глаза.

Казалось, внутри неё тоже расположен некий магнит, который постоянно влечет к Виталу, но противоположная сила из предубеждений и скрытых страхов каждый раз удерживает в подвешенном состоянии, как все эти планеты вокруг.

Мерный мелодичный ход шестерней, первозданная в застывшей огненности Венера, покрытая изъянами, как и любой подлинный драгоценный камень, — ибо подделка всегда безупречна, — голос Витала, его сложные чувства, закованные в мысли, словно в доспех, слились в единую симфонию, обрамлённую механическим мирозданием запретного острова.

Селин прерывисто вздохнула и собралась было уже развернуться, когда рука Витала легла на её талию и медленно двинулась, обвивая её. С поворотом головы она ощутила на своих губах нежность и теплоту, как если бы он коснулся самого ее сердца. Касание было легким и в тоже время насыщенным страстью.

От этого поцелуя свет от планет и звёзд заплясал, отражаясь диковинными полосами перед глазами. Солнце внутри Селин вспыхнуло ярче солнца под их ногами. Захотелось, чтобы время застыло вместе с движением планет, и это мгновение Вечности никогда не кончалось, и в целой Вселенной остались они одни.

Звук за дверью заставил вздрогнуть, и Селин безотчётно вжалась в Витал.

— Капитан, не передать словами, как вы потрясли меня этим… всем этим! — она ещё раз взглянула вокруг, — Вы открыли мне новый мир!.. Я не имею права подвергать вас риску. Давайте вернёмся, прошу.

Витал кивнул и с неохотой выпустил её из объятий.

— Я провожу вас, — сказал он и взял её ладонь в свою.

14. ВДРЕБЕЗГИ

Вечерело. Беспокойные крики чаек смолкли. Отражённое в морской глади небо отсвечивало янтарем, кое-где теряясь в розовых перьях облаков.

Доки же, укутанные подступающей ночью, продолжали суетную жизнь в криках, грохоте инструментов и гонке за неумолимым графиком ремонта.

Разобранный правый борт «Крылатого Марлина» являл собой тяжёлое зрелище.

Содранная обшивка вокруг опалённых проломов валялась сиротливой грудой обломков. Неподалеку лежал и снятый такелаж, что мог помешать работе плотников. Внутренние помещения корабля зияли темнотой, словно останки недоеденной падали. Наскоро сделанные в плавании деревянные заплатки сложили в стопку, у которой курил гвардеец.

— … а сейчас они уйдут на пересменку, и мне заново разъяснять врагам чё как!

В негодовании лицо Фаусто напоминало клекочущего орла. Витал рассеянно кивнул и вдруг гаркнул в сторону:

— Э, здесь не убрал!

На него оглянулся тощий юнец и сдвинул на лоб блестящие очки. Сообразив, что именно он не убрал, парнишка взбежал по выпирающим деревянным плитам и со скрипом снял ещё одну матово темнеющую доску с еле заметной полоской трещины.

— Извините, — бросил он и поспешил следом за уставшими рабочими.

Заложив руки за спину, капитан Витал сердито стучал сапогами по настилу.

Вся эскадра в паутине строительных лесов стояла вдоль одного пирса. Больше всех повезло, как ни странно, «Лентяю»: кроме замены паруса да мелких сколов с пятнами уплотняющей пасты, никаких вмешательств не требовалось. «Золотые Пески» и «Фурия» темнели подпалинами от поздно погашенного пожара, и ему только и оставалось, что скрипеть зубами на капитанскую небрежность на обоих судах.

На опустевшей пристани ремонтных доков раздались голоса, и Витал подумал, то пришла новая смена мастеровых. Не отрывая придирчивого взгляда от снятых парусов «Фурии», он бездумно ответил на приветствие.

Сухое «идёмте с нами, капитан» заставило повернуть голову.

Его окружили чёрные мундиры. Глаза на лицах, испещрённых зигзагами гвардии, смотрели бесстрастно.

— Вы же видите, я занят! Что там у вас?

— Дело безотлагательное. Не задерживайте гвардию. Пара вопросов, и вернётесь.

Он оглянулся.

Фаусто уже размахивал руками, вероятно, изображая ход боя, перед парой чёрнобушлатных мореходов, один из которых что-то скоро записывал.

При реквизиции он ведь приложил отчёт и судовой журнал с описанием происшествия, поэтому Витал решительно не понимал, в чём дело, и от этого рассердился.