Путь пешки 3. Смена короля

– Где они! Твою мать, я на кого-то наступил! Танька, это ты? Я что – тебя дверью заглушил, что ли?! Толян, дай свет! Это Гаврилыч! Где они?! Где девки?! Не могли же они исчезнуть из запертого дома! Танька! Выходи! Если сам найду – убью! – Сашка разошелся не на шутку.

Мы уже вылезли из-под дома и остановились – перед нами возвышался забор – метра три, не меньше – из заостренных кольев. Ефим повел нас правее – в этом месте через забор была перекинута веревка – наверное, он оставил ее специально для нашего возвращения. Он подсадил Милу – и она с трудом, но перелезла через частокол с его плеч. Юбка, конечно – затрудняла передвижение. Потом я со своим животом взгромоздилась Ефиму на плечи, он поднял меня, а Мила с другой стороны помогла мне спуститься. После чего Ефим перелез сам и стянул веревку на эту сторону забора – было слышно, что Сашка сотоварищи уже вышли из домика и находятся с другой его стороны. Времени в обрез! Мы, стараясь не шуметь – побежали в лес. Мила в буквальном смысле тащила меня за руку, Ефим все оглядывался назад, держа наготове лук. И вот, наконец – мы ступили под полог леса – в темноте нас отыскать было бы очень трудно. От ближайшего ствола отделился темный силуэт и вышел к нам – я с радостью узнала Турку.

– Ой, Турка! Как хорошо, что ты здесь! – с облегчением выдохнул Ефим. Турка кивнул всем в знак приветствия и прижал палец к губам, требуя тишины.

Мы все укрылись за кустом – было слышно, как к нам очень шумно кто-то ломится, светя фонарем. Турка показал знак ладонью – мол, оставайтесь здесь – а сам боком, бесшумно отступал в сторону. В лесу стояла практически полная темнота, наши глаза постепенно привыкали к ней. А вот идущие с фонарем, наверное – ничего не видели за пределами его луча. Я услышала возбужденный Сашкин голос:

– Пошли! Не догоним сейчас – не догоним никогда!

– Да ну, Сань – глупо по темноте идти ради того, чтобы ты себе девку вернул.

– Да не в девке дело, идиоты! Вы понимаете – у нас теперь заложников не осталось! Они же теперь нас перестреляют, как кроликов! Втихаря, из-за кустов или деревьев – попробуй в них попади!

Они стояли и решали – что же делать? Кто-то держал фонарь в опущенной руке, но рассеянный свет частично освещал бок стоящего. Откуда-то слева, куда ушел Турка – вылетела стрела и вонзилась в этот освещенный бок, покачивая оперением. Раздался вопль боли, и на землю опустился тот самый лысеющий тип, который сторожил Милу. Его искаженное страданием лицо мелькнуло в свете фонаря и опустилось во тьму.

– Вот видишь! Отходим! – голос рябого Толяна.

Сашка со злобой палил в сторону, откуда прилетела стрела. На всякий случай Ефим пригнул нас обеих к земле – и теперь мы лежали пластом, а я на боку, уткнувшись носом в траву.

– Они же где-то здесь! Совсем близко! – орал Сашка – Что там с ним?

– В кишки…

– Тогда забирать смысла нет. Уходим!

И они быстро задом отступали к домику – Сашка, рябой здоровяк и лысый молчаливый мужик. Раненный тип был еще жив, он лежал на земле и стонал. Свет фонаря растаял в темноте – и глаза опять постепенно привыкли к мраку. С тихим шорохом возле лежащего появился силуэт Турки – чуть слышный звон вынимаемого из ножен ножа, ужасный хрустящий звук – и раненный затих.

Из-за забора я слышала, как Сашка с руганью гремит оружием в сумке – я видела ее возле домика, когда они меня туда вели. Наконец он нашел автомат и принялся строчить по забору.

– А-а-а! Не дамся! Огонь повыше, всем следить за забором! Ворота проверь!

Турка вроде бы шел к забору, но, услышав автоматную очередь – остановился. Потом стал так же тихо пробираться к нам. Подойдя, в тусклом свете звезд он показал какие-то непонятные жесты – двумя пальцами на Ефима и Милу, потом – как будто треугольник нарисовал. Я ничего не понимала. Мила сообразила первой:

– Наш дом?

Турка кивнул.

– Ты хочешь сказать, чтобы мы шли в наш дом?

Еще один кивок. Теперь уже Ефим присоединился к разговору:

– А ты останешься здесь?

Турка кивнул.

– Мне остаться с тобой?

После недолгого колебания Турка энергично замотал головой и демонстративно ткнул в меня и Милу.

– То есть – мне лучше пойти с ними и охранять девушек?

Турка облегченно кивнул, довольный, что мы все поняли. Его явно затрудняло общение с нами, да еще и в почти полной темноте.

– Хорошо, я отведу их в наш дом. Успехов тебе, береги себя!

Турка поднял ладонь в знак прощания. Мы тихо куда-то пошли. Как в темноте в лесу можно найти дорогу к их домику – я не представляла. А вот Ефим, видимо – да. Немного погодя Мила спросила его:

– Интересно, а откуда Турка знает – где наш дом?

– Понятия не имею. Это же Турка…

Глава 4

Мы очень долго шли по лесу – где-то поворачивали, где-то пролезали под поваленными деревьями – я давно уже перестала ощущать ход времени и расстояния. Если на прогалинах и лужайках еще были хоть какие-то отблески света неба, то в самом лесу стояла непроглядная мгла. Мы шли гуськом, держась за руки – Ефим, Мила и я. Ефим уверенно вел нас, как он различал дорогу – я даже не бралась и гадать. Далеко позади периодически были слышны автоматные очереди – оставалось только надеяться, что Турка под них не полезет.

Наконец мы дошли до их домика – в такой темноте я бы его и не заметила и прошла мимо. Мила завела меня в дом – я до сих пор не могла отойти от общения с Сашкой и от дневных событий – смерти Домушки и, возможно, Олега. Жить не хотелось вовсе – я просто шла за Милой, а она тащила меня за руку. Мы зашли, а Ефим остановился в дверях:

– Милка, никакой печи или свеч! Они могут заметить дым из трубы или свет. Залезайте на печь и ложитесь, а я останусь снаружи – чтобы они не застали нас врасплох… До рассвета протянем – а там видно будет.

– Хорошо, любимый – звук долгого поцелуя.

– Ох, Милка – ну и устроила ты сегодня тому бедолаге в избушке… Хорошо, что он до тебя так и не добрался…

– Так – для дела нужно было, ты же понимаешь… – еще поцелуи.

– Хорошо – иди уже, не оставляй ее одну. Я подержу дверь, пока вы залезете на печь.

Все это время я стояла спиной к ним, уставившись в кромешную тьму домика. Скудный лунный свет из двери все же заходил сюда и я видела свою тень на печи. Мила подошла ко мне сзади и взяла за руку – я даже вздрогнула от ее прикосновения.

– Танюш, полезай на печь. Давай поспим – утро вечера мудренее.

Мила помогла мне залезть на скамейку, а оттуда – на печку. Печка была не совсем холодной – видимо, сегодня ее топили. Убедившись, что я залезла и улеглась – Мила тоже быстренько взобралась ко мне.

– Все, девчата, доброй ночи! – сказал от двери Ефим и закрыл ее.

В домике воцарилась кромешная мгла. И тишина. Пока мы шли по лесу – были слышны наши шаги, дыхание и разговоры моих спутников, редкие крики ночных птиц, шелест крон вверху – а теперь меня окутывала мертвая тишина. Я медленно, но верно погружалась в прострацию – казалось, весь мир исчез, и я проваливаюсь в темную молчаливую пропасть.

Неожиданно сбоку я почувствовала какое-то движение – что-то легонько подталкивало меня, и после нескольких неудачных попыток Мила нашла мою руку и взяла ее в свою. Так как зрение и слух сейчас вообще ничего не воспринимали, я вдруг очень ярко ощутила – насколько ее рука теплая, сухая и гладкая. Она была как островок суши в мрачном темном океане, куда меня неотвратимо затягивало.

– Танюш, давай поговорим… Помнишь – как ты со мной тогда, у обрыва? Ты ведь тогда удержала меня… Поговори со мной – хоть о чем-нибудь, тебе нужно отвлечься… Подумай о себе и о ребеночке внутри тебя…