Путь служанки

Хунли замер с протянутой рукой.

В этот же момент в соседней комнате ресницы императрицы затрепетали, она в беспокойстве проснулась.

– Что это за звук? – спросила она, поворачивая голову.

– Его величество только что пожаловали, – ответила Эрцин, задвигая полог. – Он пролил на себя чай. Сейчас Инло ему помогает. Возможно…

Внезапно она замолчала, закусив губу, и забегала глазами, будто не решаясь что-то сказать.

– Эрцин, – позвала императрица. – Ты служишь мне столько лет, неужели есть что-то, о чем ты не решаешься рассказать?

Эрцин лишь вздохнула, поправила подушку ее величества и тихонько сказала:

– Ваше величество, вы сейчас носите дитя. Некоторые могут воспользоваться случаем устроить свою судьбу. Вам следует быть особенно осторожной.

– Ты подозреваешь Инло? – нахмурилась императрица.

Эрцин привыкла угадывать настроение своей госпожи по лицу и, заметив, что та недовольна, тут же сменила тон:

– Разумеется, я бы никогда не стала подозревать Инло! Она хоть и недавно во дворце, но ее преданность вам не подлежит сомнению. Разве может эта девушка оказаться двуличной?

Выражение лица императрицы заметно смягчилось.

– У Инло и мыслей подобных не возникнет. Но разве можно то же самое сказать про других? – Эрцин внимательно изучала лицо ее величества и продумывала каждое слово. – Если вы пожелаете, то можно предложить Инло государю, сделав ее его любимицей. Она ведь из дворца Чанчунь, будет помнить о привязанности к вам и сможет стать для вас опорой.

Она сказала все, сделав вид, что заботится только об интересах императрицы и Вэй Инло.

Увидев, как императрица поменялась в лице, Эрцин внутренне возликовала. Она уже приготовилась добавить масла в огонь, но тут открылась дверь и раздался голос Вэй Инло:

– Госпожа, вы проснулись?

Вэй Инло вошла, прижимая к груди букет орхидей, чистых и свежих, по их листьям еще скатывались блестящие капельки росы.

Она заменила старый букет и заговорила как бы между делом:

– Тот звук, что вы слышали, это мальчишка-евнух взял да и уронил ширму. Его величество так рассердился, вы бы видели. А потом, разгневанный, ушел.

– Вот оно как, – задумчиво посмотрела на нее императрица. – А я уж было подумала, что случилось нечто серьезное.

Инло стояла к ней спиной и старательно возилась с цветами:

– Ваша беременность сейчас самое серьезное и важное в этом дворце, все остальное – пустяки.

Императрица смотрела на нее несколько секунд и, улыбнувшись, спросила:

– Инло, кое-кто посоветовал мне предложить тебя его величеству. Ты бы согласилась?

Вэй Инло замерла, прекратив возню с цветами. Она повернулась и посмотрела на Эрцин, взгляд ее был настолько суровым, что у той все внутри похолодело. Но показать она этого не могла, только отвела глаза.

– Ваше величество. – Вэй Инло посмотрела на императрицу и опустилась перед ней на колени. – Я не согласна.

– Почему же? – Императрица поудобнее расположилась на подушке и опустила руки на свой едва выпирающий живот. – Ты всегда была гордой и честолюбивой. Как станешь императорской наложницей, никто больше не посмеет унижать и обижать тебя.

Эрцин решила вмешаться, поддакивая императрице:

– Инло, это большая милость ее величества! Не каждая такого удостаивается. Подумай хорошенько, прежде чем отказываться. Когда станешь наложницей, к тебе будут относиться совершенно по-другому.

Если бы Инло согласилась, если бы хоть на мгновение поколебалась, этого было бы достаточно, чтобы заронить зерна сомнений в ее душе. Эрцин бы день за днем напоминала ей об этой возможности, помогая взращивать жуткие семена, которые рано или поздно стали бы концом для Вэй Инло.

Девушка окинула ее взглядом и отрезала:

– Благодарю Эрцин за доброту, но принять подобное не осмелюсь.

Эрцин изменилась в лице, когда поняла, что та разгадала ее замысел. Решив не сдаваться, она усилила нажим:

– Разве ты не предана ее величеству? Сейчас госпожа в положении и не может служить государю в постели. Если ты будешь заботиться о нем в это время, разве не будет это лучшим проявлением твоей верности госпоже?

Вэй Инло лишь покачала головой и призналась императрице:

– Госпожа, ваша доброта ко мне безгранична. Даже если меня на кусочки порвут, я никогда не смогу вам отплатить за нее. Но если я стану императорской наложницей и смогу добиться любви государя, то как же я докажу вам свою преданность? А если я заполучу его любовь, рожу ребенка, то мной могут овладеть корыстные желания. Разве моя преданность вам останется по-прежнему искренней? Но это все очевидные причины, а вот личные…

Она замолчала, посмотрев на императрицу с безграничным обожанием. Ее намерения были настолько чисты, что могли соперничать с прозрачностью блестящих капель росы на листьях орхидей.

– Возможно, я переступаю границы дозволенного, ваше величество, но в душе я считаю вас не только госпожой, но и наставницей, и даже родной сестрой, – с нежностью проговорила Вэй Инло. – Я клянусь вам в вечной верности. Государь – ваш муж, самый важный для вас человек. Пусть даже каждая женщина под этим небом станет его наложницей, я никогда не соглашусь… я скорее умру, чем предам вас!

Императрица молча смотрела на нее.

Ее жизнь до замужества прошла без забот, но она была из знатного рода, поэтому проявления чувств в семье было скудными. Ни о какой нежной привязанности между братьями и сестрами не было речи. Даже Хунли никогда не мог дать ей такого.

Супруг высоко ценил ее, но у нее бы никогда не получилось стать для него важнее всего на свете. А для Инло она была единственной госпожой, наставницей и единственной… сестрой.

– Инло, подойди. – Императрица поманила ее рукой.

Инло на коленях подползла к ней. Когда она оказалась совсем рядом, то императрица заметила в ее глазах слезинки, она напоминала маленького ребенка, который обиделся, но упрямо отказывается это признавать.

Сердце ее величества смягчилось, она нежно погладила ее по щеке:

– Не волнуйся, я не заставлю тебя становиться наложницей императора. Это было бы нечестно по отношению к тебе. Придет день, и я лично устрою для тебя великолепную свадьбу.

Инло потерлась щекой о ее руку и улыбнулась сквозь слезы: