Путь в космос

Г о р е л о в. Не имеет значения, Олег Данилович.

О л е г Д а н и л о в и ч. Правильно. Самочувствие?

Г о р е л о в. Нормальное.

О л е г Д а н и л о в и ч. Не верю.

Г о р е л о в. Почему?

О л е г Д а н и л о в и ч. Свет… Резок, раздражающе резок. Тебе хочется от него избавиться, больше ни о чем не думаешь. Так?

Г о р е л о в. Пожалуй. А вам от него не хочется избавиться?

О л е г Д а н и л о в и ч. Терплю. Даже полезно после долгой работы. Как чашка черного кофе. Свет — великая вещь, Горелов. Я в этой области эстет, вернее — гурман. Убежден, правильно выбранный свет всегда увеличивает работоспособность. Читаю при зеленом, расчеты делаю при голубом. Черчу при белом. Если появится новый человек, обязательно зажигаю эти багряные бра, чтобы быстрее переключиться на беседу.

Г о р е л о в. Вы хитрый, Олег Данилович.

О л е г Д а н и л о в и ч. Хитрый. Простак на нашей почтенной планете не проживет. (Показывает на макет.) И вот этих штук в космос не запустит!.. Картины пишешь?

Г о р е л о в. Редко.

О л е г Д а н и л о в и ч. Зря! Учти, когда тебя брали в отряд, это сыграло известную роль, не решающую, конечно, но сыграло…

Г о р е л о в. Почему?

О л е г Д а н и л о в и ч. А потому что никакая, даже самая лучшая цветная фотография не сможет заменить человеческого глаза, глаза художника, его эмоционального восприятия… Так что пишешь? Наверное, портрет женщины? Женщины, на которой женишься?

Г о р е л о в. Все про меня знаете?

О л е г Д а н и л о в и ч. Я должен знать все о человеке, которого запускаю в космос. Женись — это правильно. Взрослый неженатый человек настораживает. Это противоестественно. Знакомился с макетом новейшей техники? Впечатляет?

Г о р е л о в. Еще бы! Кабина «Востока» по сравнению с этими кажется просто допотопной.

О л е г Д а н и л о в и ч (останавливает взгляд на стоящей в углу модели кабины «Востока»). Перестань, Горелов! Никому не позволю так отзываться о «Востоке». Перед ним каждый космонавт должен встать на колени. С него началась космическая эра у землян. С Королева и с полета Юрия Гагарина.

Олег Данилович нажимает кнопку — в кабинете меняется свет, затем вторую — вспыхивает экран с изображением Гагарина и звучит его голос. Олег Данилович выключает магнитофон — в кабинете становится светло.

Эх, если бы у человечества не было того нелепого дня, который отнял у нас Гагарина!

Г о р е л о в. Извините, Олег Данилович, за мою бестактность.

О л е г Д а н и л о в и ч. Ладно, ладно, вернемся к нашим сегодняшним заботам. Значит, и «Заря», и «Искра» тебе понравились?

Г о р е л о в. Это чудо!

О л е г Д а н и л о в и ч. Хочешь лететь?

Г о р е л о в. Хочу!

О л е г Д а н и л о в и ч. А если не полетишь?

Г о р е л о в. То есть как?

О л е г Д а н и л о в и ч. Да очень просто. Предложение на Государственную комиссию вношу все-таки я.

Г о р е л о в. Буду ждать еще год, два…

О л е г Д а н и л о в и ч. А если и тогда не получится?

Г о р е л о в. Еще буду ждать, сколько потребуется… Потому что это цель моей жизни.

О л е г Д а н и л о в и ч. Не пышно ли сказано?

Г о р е л о в. Нет, Олег Данилович. Я готовлюсь к полету, а не к славе и почестям. Пойду в космос, как в бой…

О л е г Д а н и л о в и ч. Гм… Патетика…

Г о р е л о в. А вы что же, за электронного человека ратуете? Без эмоций и патетики? Я подумал, какой ужас свалился бы на человечество, если бы мы превратились в людей, только напичканных формулами и запрограммированных на определенные действия… Повернул ручку счетно-решающего устройства и узнал — женишься тогда-то и на такой-то, еще р-раз — полетишь туда-то и тогда-то, а в таком-то году родится сын или дочь. В третий раз повернул, и машина сухо и бесстрастно объявит — умрешь тогда-то и будешь захоронен на таком-то кладбище, дети твои проживут до такого-то года и переселятся на Марс… Ерунда все это! Прелесть чудесной, созданной природой конструкции, именуемой человеком, в том, что она живая и все живое ей свойственно, а не чуждо. Чем бы ни была напичкана моя голова, сколько бы в ней ни находилось знаний, я хочу прежде всего жить и чувствовать… Люблю, когда обо мне говорят хорошо, и злюсь, волнуюсь, когда плохо. Болею, когда моему другу тяжко… Наслаждаюсь небом и лесом и ору от радости, когда вытаскиваю из воды какого-нибудь паршивца подлещика… Человек — не долгий пришелец на нашей земле, но и за это короткое время ему многое дано и многое с него надо спросить. А самое главное — механизм аккуратен, точен, исполнителен, но он никогда не заменит человека, ибо человек творец, он в особые минуты принимает решения, на которые не способно ни одно самое совершенное кибернетическое устройство.

О л е г Д а н и л о в и ч. Ого! Да в тебе настоящий эпикуреец живет! Нечто подобное и я говорил в юности. Извиняться за свой трактат не будешь?

Г о р е л о в. Нет.

О л е г Д а н и л о в и ч. Ну, а как же насчет кибернетики и электроники?

Г о р е л о в. Без кибернетики и электроники нам и шага не ступить, Олег Данилович.

О л е г Д а н и л о в и ч. То-то! Лететь боишься?

Г о р е л о в. Есть немного.

О л е г Д а н и л о в и ч. Ну и правильно! Никогда не верю человеку, который говорит, что не испытывает страха. Это или деревяшка, или просто позер. Храбрость — это преодоление трусости, а избавиться от страха совсем невозможно… Знаешь, сколько раз тебе придется преодолевать, побеждать страх в полете, к которому нужно готовиться?

Г о р е л о в. Да, пожалуй, от первой и до последней минуты.

О л е г Д а н и л о в и ч. Верно. Вот, взгляни! (Встает, берет указку, подходит к стене, дергает шнур и раздвигает шторки.)

На чертеже — схема полета.

Сначала в космос выходит «Искра» на околоземную орбиту. Затем стартует «Заря», выходит на орбиту «Искры», производит с ней стыковку и берет на свой борт космонавта-исследователя. Ясно?

Г о р е л о в. Вполне. А дальше?

О л е г Д а н и л о в и ч. «Заря» направляется по сильно вытянутой эллиптической орбите с удалением от Земли в перигее шесть тысяч километров.

Г о р е л о в. А в апогее?

О л е г Д а н и л о в и ч (тычет указкой в обрез чертежа). А в апогее вот такое удаление.

Г о р е л о в. Так это же в несколько раз дальше, чем до Луны… А что с «Искрой»?

О л е г Д а н и л о в и ч. Она будет находиться на околоземной орбите и дожидаться возвращения «Зари». С завтрашнего дня начнете тренировки по особой программе. А сейчас иди и внимательно ознакомься со схемой полета. Ну, рад был познакомиться поближе, Алеша… (Пожимает руку.)

Горелов направляется к выходу.

Да, по пути на космодром можешь заглянуть в Степновск. Я ведь хитрый!

Г о р е л о в. Спасибо, Олег Данилович. (Уходит.)

Пауза.

Г о л о с с е к р е т а р я. Олег Данилович, к вам Светлова.

О л е г Д а н и л о в и ч. Пусть войдет!

Вбегает М а р и н а.

М а р и н а. Горелов летит?

О л е г Д а н и л о в и ч. Горелов, Горелов… Почему именно он должен лететь?

М а р и н а. Папа! Да у нас в отряде…

О л е г Д а н и л о в и ч. Что там у вас в отряде?

М а р и н а. Более достойного кандидата нет.

О л е г Д а н и л о в и ч. Это почему же?

М а р и н а. Умный, смелый, добрый… Знаешь, папа, Алеша мне чем-то напоминает Гагарина…

О л е г Д а н и л о в и ч. Что ты говоришь? Вот, оказывается, каков у нас Горелов. М-да… Послушай, дочка (внимательно смотрит в глаза), уж не влюбилась ли?