Путь в космос

Из затемнения доносится голос диктора: «Внимание, внимание! Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем важное сообщение. Космический корабль «Заря» с тремя космонавтами на борту успешно продолжает полет к Земле. Корабль пилотирует летчик-космонавт майор Алексей Павлович Горелов. На борту «Зари» космонавты-исследователи, инженеры Михаил Евсеевич Тарасенко и Андрей Александрович Северцев. За время полета корабль удалялся от Земли на расстояние шестьсот тысяч километров. Все бортовые системы «Зари» работают нормально. Самочувствие экипажа вполне удовлетворительное».

Дается свет. Из глубины сцены выходят Г о р е л о в, Т а р а с е н к о, С е в е р ц е в и Б ы с т р о в.

И вновь голос диктора: «Земля! Твои сыновья: Алексей Горелов (отдает честь, останавливается), Михаил Тарасенко (отдает честь, встает рядом с Гореловым), Андрей Северцев (отдает честь, встает рядом с Тарасенко) и Владимир Быстров (отдает честь, встает рядом с Северцевым) — возвратились из космоса!»

На сцену выходят в с е д е й с т в у ю щ и е л и ц а, окружают космонавтов, и все вместе направляются на авансцену.

З а н а в е с

В. Губарев ОСОБЫЙ ПОЛЕТ Пьеса в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Н и к о л а й — командир космического корабля.

В а л е р и й — бортинженер корабля.

С м о л к и н Я к о в — майор, дублер Николая.

П р е с н я к о в — начальник главка.

П а ш и н В а с и л и й П е т р о в и ч — Главный конструктор.

К р е м н е в К о н с т а н т и н С т е п а н о в и ч — директор Центра управления.

К у д р я ш о в а Т а т ь я н а М и х а й л о в н а — баллистик.

Л о ш а к о в Б о р и с }

З у б о в В и к т о р }

В е р а } — журналисты.

П о л у я н о в Ю р и й — телекомментатор.

К о н с у л ь т а н т п р и п р е с с е.

О к с а н а — жена командира.

К о с м о н а в т, к о т о р ы й п о г и б.

О п е р а т о р Ц е н т р а у п р а в л е н и я.

ПРОЛОГ

Г р о м к а я с в я з ь. Пожалуйста, потише! Сразу после заседания Государственной комиссии — встреча экипажа с Главным конструктором.

Комната Главного конструктора на космодроме. По-домашнему уютно. Мягкие кресла, низкий столик. Портреты Циолковского, Королева, Гагарина. Горит настольная лампа. П а ш и н, ему за шестьдесят, но держится прямо, спортивен, приглашает Н и к о л а я и В а л е р и я войти.

П а ш и н. Вот здесь и поговорим. По-домашнему. Как принято. Не так ли, Николай?

Н и к о л а й (оглядывается). Ничего не изменилось, хоть и пять лет прошло…

П а ш и н. Ну что же, дорогие «Марсы», хочу еще раз вас поздравить. Так сказать, в неофициальной обстановке… Теперь уже вас никто снять с полета не может, никто… Поздравляю! Я очень рад.

Н и к о л а й. Только бы кирпич на голову не упал.

П а ш и н. Для вас насморк опаснее.

В а л е р и й. Было такое?

П а ш и н (смеется). К счастью, нет, но медики уже давно запугали меня… Чай, кофе?

Н и к о л а й. Кофе, пожалуй. Три месяца — ни капли. Медики считают, что возбуждает.

П а ш и н. Ох уж эти медики. А знаете, я тоже мечтал туда. Одиннадцатого апреля это было. Поднялся к кораблю, вышел на площадку. Степь кругом, солнце огромное, мохнатое какое-то и тишина. Думаю, полететь бы. Честно говоря, в душе надеялся, что смогу. А утром Гагарин. После него это чувство пропало: словно сам побывал там… Давно это было, а когда Главным стал — снова хочу. Завидую вам, по-доброму завидую.

Н и к о л а й. Я уходил оба раза хорошо. Гладко. Как на тренажере.

П а ш и н. Ну, не совсем. Пульс около сотни был. При втором старте… Больше волновался?

Н и к о л а й. Просто знал, на что иду.

П а ш и н. Второй старт всегда труднее. (Обнимает космонавтов.) Надеюсь я на вас, ребята. Очень надеюсь… Прошу об одном: без риска. Спокойно, надежно и без риска.

В а л е р и й. Там же разобраться надо…

П а ш и н (строго). Поэтому и без риска. Уже восемь экспедиций провели. Гладко, как и планировали. И никто не упрекнул бы нас, что работу со станцией закончили. А жаль… Крутится. И думаю, что еще нам послужит… В общем, уломал продолжить работу. Так что надеюсь на вас очень.

В а л е р и й. Значит, любой риск оправдан!

П а ш и н. Нет, дорогой, нет. Тот, что запланирован, достаточен.

Н и к о л а й. Думаю, что все будет нормално.

П а ш и н. Что-то ты с болгарским акцентом говоришь?

Н и к о л а й (показывая на Валерия). Он заразил…

В а л е р и й. В прошлом году отдыхал в Варне, оттуда и привез. По-болгарски как-то убедительнее получается.

П а ш и н. Ну, «нормално» так «нормално»… А я в отпуск предпочитаю по Сибири поездить. На Байкал, по Енисею, по Лене. Поверьте мне, старику, это лучше любого курорта, даже заграничного. Кстати, в прошлом году в Томске был. (Николаю.) Твой бюст видел, по-моему, неплохо. Самому-то нравится?

Н и к о л а й. Непривычно на себя со стороны смотреть.

В а л е р и й. О старушке расскажи…

П а ш и н. Какой старушке?

Н и к о л а й. Нелепый случай… Подхожу к бюсту, смотрю. Впервые увидел — на открытие не смог, а точнее, не захотел поехать: не люблю такие мероприятия… Значит, стою, вдруг вижу — старушка букетик цветов положила и начинает молиться. Бормочет что-то, будто за упокой души. Ну и не выдержал. «Бабуля, — говорю, — живой я…» Она глянула и такого стрекача дала, что догнать не мог… Рассказал ребятам в отряде, вот они и подшучивают.

П а ш и н. Без шутки в любом деле, а в нашем особенно, обойтись трудно… Значит, договорились. Корабль и носитель в порядке. Корабль прошел все испытания без единого замечания… Так что счастливого вам старта и мягкой посадки! Если у вас просьб и пожеланий нет, тогда закончим нашу «тайную вечерю»… (Встает, показывая, что разговор окончен.)

Н и к о л а й (смотрит на него пристально). Если можно, еще пять минут…

П а ш и н (удивленно). Конечно.