Путь в Версаль (др. перевод)

Давид подошел к ней и, заикаясь, дополнил рассказ об ужасной вакханалии, разыгравшейся в ее отсутствие. В какой-то момент господа стали страшно требовательными. До этого они уже напились в других кабаках. Они начали с того, что вылили на голову одного поваренка полную супницу почти кипящего супа. С огромным трудом удалось выгнать их из кухни, где они пытались овладеть Сюзанной, хоть она и не представляла соблазнительной добычи. Наконец разыгралась драма с Лино, милая мордашка которого пробудила в них мерзкие желания…

– Постой, – сказала Анжелика, схватив подростка за руку. – Нужно пойти посмотреть. Я пройду через двор.

Двадцать рук удержали ее.

– Ты с ума сошла!.. Они проткнут тебя шпагой! Это просто звери!..

– Может быть, еще можно спасти Лино и господина Буржю?..

– Войдем, когда они угомонятся.

– И когда все переломают, разграбят и сожгут! – закричала она.

Вырвавшись из рук, которые ее удерживали, она потянула за собой Давида и вошла во двор. Оттуда они проникли в кухню.

Дверь кухни, ведущая в общий зал, была накрепко заперта Давидом, перед тем как он спасся бегством вместе с другими слугами. Анжелика вздохнула с облегчением. Хоть главные припасы, сложенные здесь, оказались вне досягаемости разбушевавшихся мерзавцев.

С помощью юноши она придвинула стол к стене и влезла на него, чтобы заглянуть в зал через фрамугу, расположенную в середине стены.

Ее взору предстал разгромленный общий зал, заваленный посудой и блюдами, грязными скатертями и битым стеклом. Окорока и копченые зайцы сдернуты с крюков под потолком. Пьяные ходили по засыпанному полу, ударами сапог расчищая дорогу. Теперь непристойные слова их песен, ругательства и проклятия звучали гораздо ближе.

Большинство присутствующих сгрудилось у одного из столов, возле очага. По их поведению и голосам, все более невнятным, нетрудно было догадаться, что скоро они свалятся с ног. В отсветах пламени горланящие глотки и черные маски производили зловещее впечатление. Великолепные костюмы были запятнаны вином и соусами, а возможно, и кровью.

Анжелика старалась разглядеть тела Лино и владельца заведения. Но так как подсвечники были опрокинуты, то б'oльшая часть зала тонула в полумраке.

– Кто первым набросился на Лино? – спросила она тихо.

– Вот тот коротышка в углу стола, у которого волны розовых лент на серо-голубом камзоле. Кажется, он положил начало и подтолкнул остальных.

В то же мгновение человек с трудом выпрямился и, подняв бокал дрожащей рукой, воскликнул писклявым голосом:

– Господа, я пью во здравие Астарота и Асмодея, князей тьмы!

– О! Этот голос! – воскликнула Анжелика, отпрянув назад.

Она узнала бы его среди тысячи. Этот голос преследовал ее в самых страшных кошмарах, иногда она просыпалась от этого голоса, который вещал: «Мадам, вы сейчас умрете!»

Так это был ОН… всегда он. Неужели он избран самим адом, чтобы постоянно служить для Анжелики дьявольским воплощением зловещей судьбы?

– И он нанес Лино первый удар шпагой? – спросила она.

– Возможно. Я не знаю. Но высокий, там, позади, в красных штанах-ренгравах, тоже вонзил в него шпагу.

Этому человеку тоже ни к чему было снимать свою маску, чтобы Анжелика узнала его.

Брат короля и шевалье де Лоррен! Теперь она была уверена, что, несмотря на маски, сможет поименно назвать всех остальных!

Вдруг один из пьяниц начал бросать в огонь стулья и табуреты. Другой схватил бутылку и швырнул ее через весь зал. Бутылка разбилась в очаге. В ней была водка. Вспыхнуло высокое пламя и сразу набросилось на мебель. Адский огонь загудел и устремился в трубу, на плитки пола вывалились потрескивающие головешки.

Анжелика соскочила со стола:

– Они подожгут дом. Надо их остановить!

Но подмастерье лихорадочно обхватил ее:

– Вы не пойдете. Они вас убьют!

Какое-то мгновение между ними шла борьба. Но из-за гнева и страха перед пожаром силы Анжелики удвоились, она сумела высвободиться и оттолкнула Давида.

Анжелика надела свою маску. Она тоже не хотела быть узнанной.

Решительно отодвинув засов, Анжелика с грохотом отворила дверь кухни.

Появление на пороге женщины, одетой в длинную черную накидку и в смешную красную маску, на мгновение ошеломило гуляк.

Песни и крики утихли.

– О! Красная маска!

– Господа, – произнесла Анжелика дрожащим голосом, – неужели вы лишились рассудка? Неужели вы не боитесь гнева короля, когда народная молва донесет до него рассказы о ваших преступлениях?..

Последовало оторопелое молчание, и Анжелика поняла, что произнесла то единственное слово – «король!» – которое могло еще дойти до одурманенных пьяных мозгов и пробудить в них проблеск сознания.

Воспользовавшись преимуществом, Анжелика смело прошла вперед. Она стремилась добраться до очага и выкинуть из него горящую мебель, чтобы уменьшить костер и ослабить пламя в трубе, грозившее пожаром.

И тогда она заметила под столом обезображенное тело господина Буржю. Возле него, казалось, спал малыш Лино с распоротым животом, бледный, как снег, и спокойный, как ангел. Кровь обеих жертв смешивалась со струйками вина из разбитых бутылок.

Вид ужасного зрелища на секунду парализовал Анжелику. И как укротитель, охваченный страхом, на мгновение отводит глаза от хищников, так и она потеряла контроль над пьяной сворой.

Этого оказалось достаточно для нового взрыва.

– Женщина! Женщина!

– Вот ее-то нам и надо!

Грубая рука схватила Анжелику за шею. Кто-то сильно ударил в висок. У нее потемнело в глазах, к горлу подступила тошнота. Она плохо понимала, где находится.

Где-то раздавался безнадежный, нескончаемый женский крик…

Вдруг Анжелика поняла, что кричала она сама.

Она лежала на столе, и черные маски с гоготом склонились над ней.

Руки и ноги удерживались железной хваткой. Юбки были задраны.

– Кто первый? Кто трахнет шлюху?

Она кричала так, как кричат только в кошмаре, в приступе ужаса и отчаяния.

Навалилось тяжелое тело. Чей-то рот прижался к ее губам.

И вдруг наступила полная тишина, столь глубокая, что Анжелике показалось, что она потеряла сознание. Однако это было не так. Просто истязатели вдруг замолкли и замерли. Их испуганные беспокойные взгляды следили за чем-то на полу, чего Анжелика не могла видеть.