Путь в Зону. Том 1-6. Компиляция

Проиграв борьбу с пробудившимся любопытством, заглянул в землянку, найдя там пятёрку сильно обгаженных бессознательных тел. Выброс их конкретно потрепал. Поначалу возникла мысль довершить дело, даровав кому-то вечный покой, разочарованно вздохнув, выбрался наружу и неспешно потрусил в сторону заброшенной фабрики. Меня ведь здесь как бы и не было вовсе, а там и не факт, что они вообще очнутся или же очнувшись, сохранят память о прожитой жизни. Хватает случаев полной амнезии среди переживших выброс на открытом пространстве или в ненадёжном убежище редких счастливчиков. Хорошо, если одни телесные рефлексы сохранятся.

Заброшенная фабрика ещё на подходах встретила меня долетающими чувствами, среди которых преобладал сильный голод. Заводская территория была огорожена высоким забором из бетонных плит, по верху которого шла режущая плоть острая спираль. Несмотря на прошедшее время, забор и спираль выглядели как новенькие. Ожидаемых подкопов и других возможностей пролезть на внутреннюю территорию я не заметил, пришлось идти до снесённых и перекрученных гравитационной аномалией ворот. Аномалия давно выродилась, а ворота так и лежали на земле ломаными комками ржавого железа.

Пространство за воротами выглядело давно покинутым — поваленные деревья, какой-то строительный мусор, проржавевшие металлические конструкции. Забор являлся границей слабой термической аномалии — снег на внутренней территории растаял, а при пересечении невидимой черты за воротами на меня чувствительно дохнуло отчётливо идущим со стороны ближайшего цеха теплом. Лишь пятиэтажное административное здание с выбитыми окнами справа от меня оставалось подчёркнуто холодным. Чувства голода явственно тянулись со стороны цехов, контора же ощущалась пустой, хотя интуиция советовала обходить это здание дальней стороной.

Снаружи аномалий было совсем мало. Одиночные гравитационки и слабые термички, изредка попадались и отдельные пятна крупных 'душегубок'. Проверка их детектором оказалась совершенно бесполезной, но показала целое скопление каких-то простейших артефактов, так называемых 'единичек', где-то внутри большого цеха, рядом с которым я сейчас стоял. Найдя ближайший вход, полез проверять, ибо сильно заинтересовало именно количество, а не качество. Так просто артефакты на одном месте не скапливаются. Или я про них ещё мало знаю. Впервые экран детектора показывает практически сплошную засветку вместо одиночных отметок. Одиночек рядышком тоже хватает, подстёгивая моё любопытство.

Откуда-то сверху из правой застеклённой галереи постоянно тянуло сильным голодом и ещё каким-то сложно передаваемым чувством — то ли постоянная тянущая боль, то ли длительная агония, я плохо отличал одно от другого. Опасность вроде бы минимальная, ближайшему 'страдальцу' сейчас совсем не до меня, другие 'голодающие' же где-то далеко, наверное, спрятались в другом цеху.

Когда-то здесь размещалось химическое производство, от которого к сегодняшнему дню осталось лишь изъеденное аномальной химией проржавевшее железо, державшееся скорее на старой краске, чем за счёт собственной прочности. Остатки труб и кабелей уходили в подвальные помещения, откуда сильно тянуло жаром, и где я видел множественные химические аномалии — ими буквально был залит весь пол и даже объём коридоров. Где-то там и рождались артефакты, аномалии на остальном пространстве были бесплодными.

Стоило отметить — моя защита справилась с сильным жаром и с агрессивной химией, хотя и чувствую — на самом пределе. Приходилось осторожничать, ибо местами концентрация жара и аномальной химической активности резко возрастала. Дышать пришлось исключительно через респиратор, постепенно опустошая запасы твёрдого воздуха. Зато я выяснил, что именно народилось в горячих и отравленных подземельях, где кроме голых бетонных стен больше ничего не выдержало сложившихся условий окружающей среды.

По полу стелился настоящий ковёр из тончайших и совершенно невесомых скрученных серых пластинок размером с мою ладонь и напоминающих формой опавшие дубовые листья. Вначале я их за эти листья и принял, подумав, мол, ветром намело. И только попытавшись смять и порвать один из поднятых листочков, понял — это образование не имеет ничего общего с растительной органикой. Судя по цвету, прочности и фактуре — это 'карбон', обладающий целым рядом полезных для различных корпусных изделий свойств материал аномального происхождения. И этого материала здесь скопилось реально много.

Спешить было некуда, стал собирать 'урожай', благо он хорошо виден и не требовал проявки детектором. Разве только иногда приходилось выпихивать листочки из-под устилавших пол подземных коммуникаций особенно сильных химических аномалий. Вскоре пришлось решать наглядно проявившуюся проблему с хранением добычи, слишком уж объёмной она оказалась. Помог индуктор для работы с 'металлом', после настройки он прекрасно формовал и 'карбон'. С помощью него я сразу сплавлял тончайшие пластинки в плотные бруски примерным весом по двести грамм и уже их убирал в рюкзак и инвентарь.

'Карбон' абсолютно инертен и безопасен, радиоактивности за ним тоже прежде не числилось. Хорошо совместим с биологическими тканями. В энциклопедии артефактов про него писали, что он просто лучший материал для протезирования суставов. Оказывается, медики давно используют аномальные материалы Зоны для помощи больным людям. Тема 'аномальной медицины' достаточно обширна, однако информации о ней в открытых источниках крайне мало. Кое-что утекает непосредственно от учёных с 'Янтаря', да и от скупщиков артефактов иногда проскакивают контакты заказчиков. А уж там сопоставить одно с другим способны даже не совсем полные дураки.

Так я провёл целый день и большую часть следующей ночи, полностью отдавшись азарту собирателя, забыв про еду и питьё, вычищая один подземный коридор за другим. Забравшись в какой-то большой и почти пустой подземный зал, всё же решил передохнуть, ибо нагибаться больше не было сил. А собрал я лишь малую часть накопившегося добра, сюда ещё ходить и ходить. В этом зале неожиданно оказался свежий, и даже прохладный воздух, наверху виднелись две сохранившихся вентиляционных трубы. В одну явственно уходило тепло, а из другой тянуло морозным воздухом улицы и под ней что-то подозрительно блестело целой горкой, сильно похожее на обычный лёд. Однако мой детектор показывал на этом месте множественные засветки простейших артефактов.

Оказалось, это редчайшая разновидность 'карбона' с названием 'плексиглас'. Абсолютно прозрачный обладавший невероятными прочностными характеристиками материал. Из него здесь делали лицевые щитки боевых шлемов, способные выдержать попадание даже крупнокалиберной пули. Что при этом произойдёт с головой владельца — вопрос без определённого ответа. Шея запросто оборвётся, не говоря просто про позвонки. По крайней мере, в активных экзосклетах предусматривалась сильно мешавшая владельцу вертеть головой особая конструкция-компенсатор.

Также из этого аномального материала делали линзы для самой дорогой оптики, а ещё он применялся для фокусировки мощного лазерного излучения. Обычное оптическое стекло имеет определённый коэффициент поглощения пропускаемого излучения, отчего со временем деградирует и мутнеет, 'плексиглас' же полностью лишен последнего недостатка. Был бы он ещё при этом чуть более распространённым. А так, как всегда, редкий и дорогой аномальный материал, с большим количеством желающих его обрести, как тут, так и за внешним периметром.