Путь в Зону. Том 1-6. Компиляция

— И-СБУ-шки сюда и раньше десанты направляли, — прокомментировал он, когда я закончил рассказывать. — Толковых кадров у них почти нет, к реальной оперативной работе не готовы, способны только хватать всех подряд и выбивать нужные признания силой. Но вместе с ними иногда тусуются залётные опытные профи. Вот те реально опасны. Потому впредь общайся с тем подполковником осторожнее, наверняка за ним тоже кто-то по-тихому присматривает, — посоветовал он мне.

— Учту, — я благодарно кивнул. — И вообще хочу надолго свалить ближе к центру Зоны, — поделился своими планами. — К возвращению, думаю, здесь опять всё трижды поменяется.

— Как хочешь… — такие известия вызвали заметное неудовольствие у торгаша, видимо он на меня в чём-то рассчитывал. — Подучи парня и вали куда хочешь, — Сидорович даже демонстративно обиделся, подло стащив в меня варенье из-под самого носа.

После чаепития с лёгким перекусом мы разбежались по разным углам бункера. Сидоровича терпеливо дожидались притащившие всякое дешевое барахло новички, а нас с Ромкой — тем самым молодым парнем, ждала мастерская. Давненько я туда не заглядывал.

— Для какого клана шпионишь? — С заметным вызовом в голосе спросил парня, когда мы остались наедине с ним.

Тот опять сильно смутился, долго раздумывая, что мне сейчас ответить.

— Клан 'Исследователи', но не из этой игры, а из 'Далёкой Галактики', - глухо ответил тот, опустив голову, ибо предполагал, что после такого признания я не захочу его учить.

— Хм, и что заставило тебя влезть в эту ж…? — За ехидным тоном я постарался скрыть свою неграмотность в вопросах реального мира за границами этой игры про Зону.

— Вообще-то ты! — Парень поднял голову и, набравшись смелости, решительно взглянул мне в глаза. — На закрытом форуме прошла информация о том, что в одном регрессивном игровом мирке появился специалист, хорошо разбирающийся в технологиях, подходящих вплотную к технологической сингулярности. Глупо упускать такую возможность.

– 'Технологической сингулярности…?' — задумчиво переспросил я, отмечая новое для себя выражение. — Что это такое?

— Ты что, ничего не знаешь? — Сильно изумился парень, машинально поправляя сползшие на кончик носа очки.

Вместо ответа я помотал головой.

— Программа реабилитации, значит. Это-то как раз всё легко объясняет, — Ромка быстро нашел для себя подходящую версию. — Извини нас, если сможешь. Я не знаю, где и кем ты раньше служил, и за что тебе потёрли личность. Но то, что тебе при этом записали в мозги, может помочь всем людям! — С вызовом заявил он.

— Помочь? — Теперь уже сильно изумился я. — Чем, интересно?

— Ты знаешь, как работает электронная техника, и хорошо разбираешься в программировании предшествующего периода технологической сингулярности, — повторил парень прежнюю мысль. — Сейчас уже никто из людей не знает, как функционирует техносфера. Она давно стала полностью самодостаточной и самостоятельной, а всех нас только терпит. И когда ей это окончательно надоест — вопрос без определённого ответа.

— Расскажи подробнее… — попросил его, окончательно выпав в прострацию.

— Случилось это примерно в двадцатые годы этого века… — начал рассказывать Ромка. — Мы восстановили намеренно скрытую от людей историческую информацию, получив примерную картину произошедших событий…

Из его сбивчивого рассказа с постоянными перескоками с одной темы на другую, я вынес следующее:

В какой-то момент материальная и информационная инфраструктура человечества совершила качественный скачок. Уже в моё время появились полностью автоматизированные производства, где имелся только один живой работник — сторож.

Разработки, инженерия и технология тоже полностью переходили в цифру, и всё меньше нуждались в людях. Прогресс в деле программирования и так прямо стоит перед моими глазами. Я ещё хорошо помню, как писать программы на ассемблере для простейших микроконтроллеров, но что-то более сложное требует уже использования языков высокого уровня и обширных библиотек готовых подпрограмм.

В конечном итоге здесь прогресс пришел к тому, что условному 'программисту' требовалось самыми обычными словами объяснить компьютеру, что ему от него нужно. Всё остальное делала особая среда автоматизированной разработки, быстро предлагая уже готовый продукт. Доводка до практически идеальных кондиций занимала совсем мало времени и сил. Надо ли говорить, что при таком подходе 'настоящие программисты' банально выродились?

Но перед этим произошло ещё одно крайне важное событие. Верх над 'верификационщиками' взяли 'нейросетевики'. Опять же ещё в моё время стали появляться первые автомобили с полноценным автопилотом. Но вывести такую технику на дороги было невозможно без изменения законодательства. Кто будет нести ответственность в случае нештатных ситуаций, когда машиной управляет робот? Как оценивать его действия?

'Верификационщики' требовали от производителей роботизированных машин создания полностью прозрачной управляющей системы, все действия которой исключительно формализуемы. Но такая система требовала очень больших затрат на разработку и подходящую для неё дорожную инфраструктуру с многочисленными датчиками и полноценной 'информационной средой'. Мало кто мог себе такое позволить.

Второй вариант с управляющими системами на основе самообучающихся нейросетей выглядел гораздо привлекательнее в экономическом плане, но имел базовый недостаток в принципиальной невозможности формализации всех его действий. И пока в развитых странах ещё только дискутировали, на периферии уже активно продавали умные машинки, которые объединялись в общую сеть и сами находили выходы из сложных ситуаций на дорогах, прекрасно конкурируя с живыми водителями.

Затем тенденция плавно перетекла и в развитые страны, поначалу в виде электронных помощников водителям, страхующих его в критических ситуациях. Безопасность на дорогах заметно возросла, в результате законодательно все автомобили обязали оснащать подобными системами. Вскоре произошел переход и к полной роботизации транспорта, окончательно закрепившись законодательно. Управляющие нейросети и их сторонники победили грезивших неизбежным 'восстанием машин и концом человечества' замшелых ретроградов.

Естественно, удачная и эффективная технология быстро перетекала в другие сферы, постепенно вытеснив людей из всей инфраструктуры обеспечения их жизни. Дешевизна и надёжность закономерно брали верх над глупыми страхами и устаревшими убеждениями. Продолжила развиваться и материальная база, теперь уже роботы делали других роботов без всякого участия в деле человека.

Всё это сильно ударило по общественному обустройству, поначалу вызвав восторги и настоящую эйфорию. Введение 'пассивного дохода' критиковали различные экономисты и всякие эксперты, но простые люди их даже не желали слышать, ибо теперь большинству людей больше не требовалось работать, чтобы прокормить и обеспечить себя. Многие говорили о построении коммунизма или вообще — настоящего Рая на Земле.

Только значительно позже незаметно создавшееся мировое машинное правительство озаботилось экономией стремительно скудеющих ресурсов планеты. Людей стали планомерно загонять в виртуальные миры, где они могли реализовать все свои великие амбиции с минимальными материальными затратами. Стоило отметить — загоняли исключительно пряником.

В виртуальных мирах и краски были ярче, и еда вкуснее, а также личный 'пассивный доход' стал напрямую зависеть от того, сколько времени человек проводил в различных играх полного погружения. При таком подходе вне виртуала оставались лишь замшелые старики и убеждённые ретрограды. Да и их с каждым поколением становилось всё меньше и меньше.