Путь

— А чё ж ты тогда? — скривился хозяин мобиля.

— Я неплохо знаю одну кобылку из этих двух.

Он попытался объяснить, но Коля перебил:

— Какую? Что постарше или помоложе?

— Ту, первую. Ту, которая постарше.

— Так ты старшую знаешь? — заинтересованно подскочил Кащей, — слушай, я её тоже знаю откуда-то, но вспомнить не могу, кто это, ну—ка, напомни?

— Ты что, это же Бо, жена Замеса. Ты помнишь Замеса-то, нет?

— А-а-а, точно! — хлопнул по коленке Кащей. — Конечно, помню! Сто лет назад это было! Замес раньше к Атталу приезжал, когда я уже у него жил. С ней же и приезжал! Бо — жена Замеса, точно! Но она раньше моложе выглядела как-то!

— Так она и была помоложе! — разулыбался Юсуф.

От воспоминаний детства и пива настроение Кащея улучшилось, и он даже улыбнулся в ответ.

— А ты-то её откуда знаешь?

— Как это? Я с ней даже некоторое время встречался, — многозначительно и грустно хмыкнул Юсуф, включив дворники на лобовом окне, — и до сих пор в очень хороших отношениях. Нормальных таких, почти дружеских. Так что, мне кажется, я смогу разузнать хотя бы в общих чертах, откуда рублы летят* (откуда приходят деньги). По крайней мере, очень постараюсь, — чуть менее уверенно ответил он, — если ты мне доверишь такое задание.

— Вот ты сначала постарайся, а потом уже огороды городи, — резковато ответил Юсуфу Кащей и приказал, откинувшись назад: — Узнай, лишним не будет, а сейчас вези меня домой, буду расслабляться сегодня, уж больно денёк выдался сложный. — Он снова глотнул пивка и распластался по мягкому заднему сиденью, подумав, как сильно должно быть промокла под дождём Алька. И злорадно ощерился.

Через некоторое время они свернули к узлу, везущего пеших и мобильных из кампуса в Гудлейскую слободу. Конечно, можно доехать до дома и на мобиле, по дороге, но она находилась в крайне плохом допотопном состоянии, и поездка заняла бы в несколько раз больше времени. Вскоре они уже неспешно подъезжали к погрузочным платформам. Дождь закончился, небо просветлело.

Тут Кащей заприметил, что на всех столбах висят какие-то афиши, а люди толпятся вокруг, читают, отрывают и сразу обсуждают. Когда Юсуф подрулил поближе, то Кащей сначала не поверил своим глазам. Внезапно осипшим голосом он приказал остановиться и вылез из мобилы. На ослабевших от выпитого пива ногах он подошёл к столбу, оторвал мягкими руками один из рекламных листков. На нём светилась гнусной улыбкой рожа Доктора, и на двух языках — немецком и русском — было написано: «Голосуй за Александра Церебрауна — нового кандидата в бургомистры».

А рядом на столбе висела ещё одна агитка, на которой этот урод стоял рядом с каким-то толстомордым мужиком, сцепившись в крепком рукопожатии. Возле мордастого, на желтом фоне чёрными буками было написано: «Архитектор транспортной магистрали „Ганза“, академик Артуро Гальяни», а возле Доктора: «Разработчик транспортной магистрали „Ганза“, доктор Александр Церебраун». И через весь листок ярким красным цветом прорезаны слова: «Мы начали строить дорогу через Ганзу, нам её и завершать!». Чуть далее алела ещё одна листовка: «Восемнадцатого декабря сего года выборы бургомистра Ганзы. Приходи и проголосуй за тех, кто реально работает, а не болтает языком!», и снова снимок спокойного и целеустремлённого Саши Доктора.

Колика аж подкосило, он попятился назад, как от удара, не веря своим глазам: «Доктор баллотируется в бургомистры?». Как во сне, он повернулся на деревянных ногах и потопал в мобиль.

— Чё там раздают? — весело поинтересовался его водитель.

— Вот, — хозяин полиса отрешённо протянул Юсуфу листовку. Тот выпучил глаза и даже, как показалось Кащею, побледнел.

— Ох, плохо наше дело, — взглянув на бумагу, дрогнувшим голосом вымолвил Юсуф, заразив Коляна страхом. Добравшись до дома, тот передал своё паническое состояние Алисе, ещё мокрой и не успевшей отойти от сегодняшней встряски и прогулки под дождём. Кащей предполагал, что она устроит ему истерику, поэтому сразу, как только она открыла дверь и рот в приступе благородного гнева, он выдал ей:

— Твой Доктор выбивается в бургомистры. Ты и теперь будешь его защищать?

— Чего? Куда? В какие ещё бургомистры?! — высоким тоном вопросила Алиса, настроенная на скандал.

— Алька, не врубай тупого, а! Какие могут быть бургеры* (бургомистры)? Такие, которые на Дворе сидят и всем управляют. На! Держи! — он сунул ей в руки листовку с изображением Александра, скинул пиджак прямо на пол и прошёл мимо неё в ванную. Алиса осталась в коридоре одна, держа в руках листок с изображением Саши и долго молча вглядываясь в него.

Ссору пришлось отложить.

**

На следующее утро молодожены друг с другом не разговаривали, полностью игнорируя будущие вторые половинки. Колян молча позавтракал и свистнул Юсуфу, что нужно ехать к своему отцу, чтобы посоветоваться с ним и, словно не замечая Алису, удалился. Тогда она решила навестить своего папку — не то чтобы соскучилась, а просто, что хоть куда-то податься. Не одной же торчать. К тому же, план действий тоже бы не помешал, а кто, лучше родителей, умеет предложить хорошие идеи, а, может, и помочь их осуществить? Сказано — сделано.

Алиса достаточно быстро преодолела семьсот километров, разделяющих Ганзу и Ахею, и уже днём встретила отца в саду-оранжерее, постригающим орхидеи. Хотя за плёнкой, на улице, было достаточно прохладно, в огромном пространстве продолжалось лето — растения согревали лампы, усиливающие тепло, исходящее из солнца. Аттал искренне обрадовался появлению дочери, бросил секатор и, устремившись, обнял её. Она стиснула отца в объятиях и прошептала на ушко: «Пливет, папаська». Аттал широко усмехнулся, ещё крепче прижал к себе и произнёс: «Привет, куколка». Тут её глаза чуть увлажнились, и она с любовью прижалась к отцу, снова становясь маленькой девочкой, любившей сидеть на коленях у папы Тали.

Впрочем, единение длилось недолго, потому что уже через полчаса на кухне они начали говорить на повышенных:

— Папа, да он меня вчера из мобиля под дождь выгнал. Одну! Вечером! Я пешком до дома добиралась! И ты предлагаешь мне не обращать на это внимания? П-ф-ф!

— Я слишком хорошо тебя знаю, доча, — спокойно произнёс Аттал Иванович, нарезая салат за столом, — и думаю, что ты в этом конфликте была вовсе не бедной… э-э-э… овечкой, да ведь? Вполне может быть, что ты сама улей разворошила, а теперь ищешь ответственного за пчелиные укусы на своём теле. Давай лучше, рассказывай, из-за чего так поссорились?

— Да так! — Алиса отвернулась от отца, как будто к плите за чайником.

— Что-то ты часто стала ко мне… э-э-э… спиной поворачиваться, когда мы разговариваем, не заметила? — недовольно вопросил Аттал и усилил нажим. — Так из-за чего поругались?

— Не из-за чего…

— Алиса, шляпа ты полосатая! Ты чё, спорить со мной вздумала? — он повысил тон.

— Я говорю не из-за чего, а из-за кого! — пошла на попятный испуганная дочь.

— И из-за кого? — скрутил в спирали брови Аттал и яростно стиснул губы.