Путь

— Как? Вы же доктор по мозгам! К кому же ещё обращаться? Я уже ездила к наркологам, к психологам, к разным шарлатанам, пока, наконец, вообще не перестала им верить. Такого наговорят! Меня один раз Луиза спасла, я хотела себе вены резать после одного психиатра. Мы с ним разругались, представляете? Он начал мне выкладывать своё гнилое мнение обо мне, причём все так подчёркнуто вежливо, как будто по книжке, с терминами и всё такое, даже вспоминать противно. И тут, спасибо боженьке, я ваше выступление услышала и подумала, что вы тот, кто мне поможет. Вы разбираетесь в том, что…

— Ваш кофе, друг мой. — Луиза прервала их разговор, неслышно подойдя по толстому персидскому ковру к их столику, поставила на него поднос с приборами и вдруг положила руку Алексу на плечо. — Надеюсь, что вам тоже понравится.

Алекс почувствовал, как от прикосновения по его телу словно пробежала волна.

— Спасибо тебе, Луиза, милая, — девушка послала ей воздушный поцелуй.

— Благодарю! — склонил голову Алекс, пытаясь разобраться в своих ощущениях.

Луиза молча кивнула, одарив их улыбкой, и, не спеша покачивая бёдрами, лёгкой кошачьей походкой вышла из комнаты. Оглянувшись у самого выхода, она словно обняла Алекса спокойным взором, повела ресницами и исчезла из вида, оставив после себя сладкий аромат.

— Ей сорок лет, если что, — усмехнулась Алиса, глядя на отвисшую челюсть гостя и возвращая его внимание к себе. — Так вот, продолжу разговор, Шурик. Я бы хотела, чтобы вы мне помогли, объяснили, в чём тут дело, может быть, таблеток или процедур каких-нибудь прописали. Я хочу снова восстановить своё «потерянное я». Это так один психолог мне сказал — вам, говорит, нужно найти своё «потерянное я», и прописал десять сеансов у себя. Я ему сказала, чтобы он попробовал поискать своё «потерянное я» у себя в заднице, и ушла.

— Жёстко вы с ним, — вдруг от души рассмеялся Шурик. — Но я вряд ли вам помогу, Алиса. Я не психолог…

— Да мне и не нужен психолог… — перебила она его. — Мне нужен тот, кто бы излечил мою израненную душу. Я хотела с вами об этом поговорить ещё там, на конференции, но вы были заняты, поэтому… Шурик, дружочек, помогите мне! Может быть, мне нужно попить антидепрессанты, что вы на это скажете? Вы же можете прописать? У меня даже есть список, добрые люди подсказали, что именно нужно выкупить. Дружочек, не откажите бедной девушке! — взмолилась девушка и посмотрела на него жалостливым взглядом. — Александр, исцелите мою душу, заклинаю вас!

— Алиса! — он взял чашечку кофе и сделал глоток. Напиток действительно был отменным. Ни лучше, ни хуже — в самый раз. Он выпил и замолчал, не зная, что ответить: — Поймите, я не лекарь человеческих душ, и я не прописываю антидепрессанты, тем более, что я не верю ни в какие души вообще!

— Как это не верите? Вы в душу не верите? — удивилась Алиса и махнула на него рукой. — Да неправда! Как можно в душу не верить?

Шурик засмеялся и поставил кофе на столик.

— Алиса, поймите меня, пожалуйста. Наверное, я неправильно выразился. Я учёный, и не могу так — верю или не верю. Я либо знаю, либо проверяю, если сомневаюсь. На этом стоит наука — подвергать критической оценке и проверять опытным путём или математическими расчётами. Так вот, современная медицина не признает наличия души.

— Мало ли, что не признает. Но ведь как-то человек чувствует, эмоции испытывает, сопереживает, в конце концов!

— Вы сейчас только что сказали о миндалевидном теле и зеркальных нейронах — отделах головного мозга. Всё, что мы чувствуем, происходит благодаря их активности. Как простейшие эмоции, такие, как страх или ярость, так и более сложные — социальные: ревность, например, или гордыня. Эмоции испытывает мозг, кроме этого, он вбрасывает в кровь определённый состав гормонов и медиаторов, чтобы мы это ощущение почувствовали всем существом. Вот это совместное состояние мозга и тела мы и описываем каким-либо словом, например, любовь. Есть более сложные эмоции, например, эмоция детской радости при виде зимней горки, с которой можно скатиться.

— Погодите, дружочек, что вы такое говорите? — она вновь его перебила. — Все знают, что душа находится в районе сердца! Ведь говорится же — «почувствуй сердцем», например. Вы хотите сказать, что сердце не чувствует?

— Алиса, сердце — это мышца. Просто учащённый сердечный ритм и частое дыхание — та самая реакция на гормоны и медиаторы, о которых я только что говорил. Заметьте, что и сердце, и лёгкие находятся в середине грудной клетки. Именно поэтому, ощущая последствия, а не причины, мы принимаем ложное решение, что душа и эмоции располагаются где-то в районе сердца. Чувства испытывает мозг, а тело или иные органы — надпочечники, например, или гипофиз — на это реагируют, выбрасывая в кровь гормональный коктейль. Сердце — лишь моторчик, который двигает кровь по нашему телу — оно не может чувствовать.

— Постойте, Шурик! — Алиса явно растерялась. — А как же интуиция? Говорят же — «как сердце чувствовало»?

— Принцип тот же. Я думаю, хоть могу и ошибаться, что за интуицию отвечает старый, рептильный мозг и части эмоциональной лимбической системы, так сказать середина нашего мозга. Вообще, многие вещи, которым придаётся мистический характер, в итоге оказываются работой нейронов. Например, люди, побывавшие в коме или пережившие клиническую смерть, говорят о том, что чувствовали, как поднимаются вверх, видели своё тело сверху…

— Подождите, я об этом знаю, знаю, — оживилась Алиса. — Они рассказывали, что могли летать по операционной, видели себя сверху. Это-то как объяснить? Только с помощью души!

— Алиса, вы не дослушали, — нетерпеливо постучал он пальцем по столу. — То, о чём говорят эти люди, лишь иллюзия. Ведь реальность каждого из нас, — Александр поднял руки перед собой ладонями вверх, — это только то, что рисует мозг. Я ведь на лекции успел об этом сказать, вроде бы, или нет? Ну, так слушайте тогда. То, что мы видим, создаётся из мельчайших деталей, на которые глаз разбивает абсолютно всё, что видит. Дальше информация раскладывается, будто по каталогам: горизонтальные линии обрабатываются одними нейронами, вертикальные — другими, наклонные — третьими. Цвета определяются отдельно, движение тоже. Всем этим занимается наружное коленчатое тело, которое находится, условно говоря, на пути между глазами и зрительной корой.

И уже в коре эти фрагменты, скажем так, распределяются по слоям, а потом сливаются во всё более сложные объекты. Причём, на каждом последующем этапе реальность усложняется, потому что сначала подключаются шаблонные вещи — тень, перспектива, цвет, текстура, а в высших отделах даже прогнозирование направления движения. Подумайте, какой анализ нужно провести за мизерную долю секунды, чтобы отбить удар кулаком, летящий в лицо на огромной скорости?

Александр поднял палец перед собой и повысил голос:

— Но это не всё! Алиса, вы представьте себе, всё то, что мы видим — это волны от миллиарда миллиардов вибрирующих атомов в нашем поле зрения. Наша сетчатка регистрирует длину волны, происходит преобразование Фурье, и сигнал уходит наверх по сети прямо в мозг. По дороге он обрабатывается памятью и эмоциями, а затем интерпретируется. По сути, зрительная часть мозга работает с объектами, динамически складывающимися из того, что мы видим, и что мы об этом помним. Эмоции, как мы знаем, маркируют памятные события, позволяя им легче вспоминаться.