Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

– Да уж я думаю, что кутерьма, – протянула я, чувствуя заинтересованность произошедшим в Лаллиброхе после моего отъезда. Как там мог накуролесить Джейми? Чтобы не тешить парнишку надеждой, я намеренно надулась, показывая, что мне нет дела до его рассказа.

– Дядя Джейми просто взбесился! Он был так зол, я никогда его таким не видел. И маму тоже. – Мой интерес не укрылся от внимания Эуона. – Там такое творилось, стоял такой крик… Папа не мог разнять их, настолько они разъярились. Дядя сказал, что мама сует нос туда, куда не нужно, и… словом, очень ругался, – вспоминая, маленький Эуон покраснел.

– Это он зря. Дженни желала добра, ее можно понять, – призналась я.

Я была удручена: в который раз я принесла Джейми несчастье. Из-за меня он поссорился с сестрой, которая помогала ему во всем, заменяя мать. Ох, снова все из-за меня! Когда же это кончится? Неужели я вернулась для того, чтобы рушить семьи?

Странно, мальчик улыбнулся.

– Мамка дала такой отпор – будь здоров! – пояснил он. – Она ведь тоже умеет ругаться, так чего ж ей слушать брань молча? Дядя Джейми получил свое сполна, – хитро улыбнулся Эуон.

Внезапно он снова побледнел.

– В этой кутерьме был момент, когда мне подумалось, что прольется кровь: мама уже было схватилась за железную сковороду, но дядя Джейми бросил утварь прямо в окошко. Куры перепугались, – иронизировал он, будучи далеко от места событий.

– Малыш, прекращай нести чушь, – обдала я его холодом. – Что там еще произошло, что ты отправился сюда, а?

– Из-за дяди упала книжная полка. Правда, вряд ли это он нарочно, наверное, со зла махал кулаками, вот и попал, – оправдал его племянник. – Он сбил ее и ушел. Тогда отец крикнул ему из окна, мол, куда это он собрался, а дядя ответил, что пошел за тобой и вернет тебя.

– Так почему приехал ты?

Если бы Эуон развел руками или сделал еще что-нибудь в этом роде, я бы легко вырвала поводья, но он продолжал держать мою лошадь.

Мальчишка тяжело вздыхал.

– Он тоже поехал, то есть не тоже… Когда он оседлал коня, тетя… жена… – он залился румянцем стыда, – Лаогера остановила его. Она снова пришла, пришла в палисадник с холма в Лаллиброх.

Я перестала скрывать, что интересуюсь рассказом, и хотела внести ясность в путаный рассказ мальчонки:

– И что стряслось в палисаднике?

Эуон насупился.

– Я толком не слышал, а никто не рассказывает. Лаогера не такая, как мы. Как сказать… она не боевая. Если что-то происходит, она рыдает, вот и все. Распускает нюни, как говорит мама. Но теперь было не так, было что-то совсем нехорошее.

– Да-а? – протянула я. – Что же было?

Лаогера бросилась к Джейми и стащила его с лошади за ногу. Дальше Эуон рассказывал уже что-то совсем трагикомическое: Лаогера упала в лужу, бывшую во дворе, обхватила ноги Джейми и застонала, как она это умела.

В таком случае Джейми был не хозяин себе и ретироваться, попросту говоря сбежать, уже не мог, поэтому он сделал единственно возможное – встряхнул рыдающую, взвалил на плечо и отнес в дом. Родные и прислуга были ошарашены этим спектаклем.

Выслушав этот вздор, я стиснула зубы, вне себя от злости и унижения.

– Так вот оно что! Джейми хлопочет вокруг любимой женушки и лишен возможности заняться мной, поэтому ты у него на посылках! Те-те-те! Да он думает, что я прибегу на первый его зов, как распутная девка! Как бы не так! Хорош гусь – одна не удовлетворит его пыл, поэтому нужны обе!.. Скотина! Нужно было додуматься до такой наглости, пасть так низко! Мерзавец, гуляка… шотландец! – По моей мысли, последнее слово должно было лучше всего охарактеризовать худшие стороны Джейми, вбирая в себя значения всех предыдущих.

Я с яростью сжала руки на седле, разражаясь этой тирадой, и уже не хотела терять ни минуты, тотчас же уезжая прочь.

– Прочь с дороги!

– Нет, тетя Клэр, умоляю, нет! Я не сказал еще главного.

– Чего же тебе еще?

Эуон вскричал так отчаянно, что я невольно остановилась.

– Он не с Лаогерой, то есть остался не ради нее!

– А ради чего? – недоумевала я.

Эуон вдохнул и еще сильнее вцепился за узду.

– Потому что Лаогера стреляла и теперь дядя Джейми умирает, – выпалил самое главное он.

– Негодный мальчишка, тебе несдобровать, когда ты врешь! – Эуон слышал это от меня, наверное, с дюжину раз.

Правда, на этот раз пришлось говорить громче, потому что поднялся ветер. Он трепал мои юбки, и они облепляли ноги, чтобы развеваться там, где не были ограничены в пространстве; мои волосы были всклокочены. Возвращаясь в Лаллиброх, мы видели, как тучи съедают перевалы, подминая их под себя, как утесы напрасно пытаются проткнуть их темную громаду, как рокочет гром, подобно рокотанию разъяренных волн в бурю, – погода готовила для нас соответствующие декорации.

Я ехала верхом, Эуон спешился, ведя лошадей. Он честно преодолевал милю за милей, борясь с налетавшим ветром, сбивающим с ног. На нашем пути повстречалось озеро, и нам пришлось объезжать его, удерживая равновесие, чтобы не плюхнуться в воду. На это требовалось время, но когда я посмотрела на свою руку, то не обнаружила там часов. Удивительно, я еще не избавилась от привычки смотреть на несуществующие часы. Или уже готовилась увидеть существующие?

Запад был в тучах. Где-то наверху они еще освещались бело-золотым светом, следовательно, можно было предположить, что там находится солнце. Конечно, нельзя было сказать наверняка, который час, так что оставалось надеяться, что вечер еще не наступил.

До Лаллиброха нужно было ехать еще несколько часов. Вполне возможно, что темнота настигнет нас раньше, чем мы будем у цели. Время путешествия значительно сократило то, что я ехала к Крэг-на-Дун сравнительно медленно. К примеру, Эуон нашел меня через день, тогда как я ехала туда два дня. С другой стороны, я не знала, сколько времени потратила на сон, да к тому же мальчик догадывался, куда я еду. Очень пособило ему и то, что он подковывал мою лошадь – ту, которую предоставила мне Дженни, – и видел следы, оставленные ею. Возможно также, что он не делал остановок в пути.

Итак, я уехала два дня назад, а сейчас мы ехали день и, скорее всего, потратим на дорогу часть следующего дня. Выходит, Джейми лежит раненый уже три дня.

Эуон был неразговорчив, ведь самое главное он рассказал мне, значит, больше и говорить не о чем. Да и что я хотела узнать? Состояние Джейми могло измениться за это время, и парень вполне основательно гнал лошадей.

Судя по тому, что я успела узнать, его дядюшку ранили в руку (по счастью, левую) и в бок. Второе было хуже. Последнее, что знал Эуон, – Джейми в сознании, но начинается горячка. Все расспросы оказались напрасными: он ничего не мог сказать ни о том, как лечили дядюшку, ни о том, насколько серьезна рана.