Путешественница. Книга 2. В плену стихий

– Вот и они.

Зажурчали махонькие медяки, высыпаясь из кулька, принесенного Роджером невесть откуда.

– Да, пришлось нелегко, но я достал сколько мог. Мелочь – а это самая мелкая тогдашняя монета – пригодится, ее можно тратить не считая. Золото придется поберечь, тем более что его трудно разменивать. Разве что захотите купить лошадь.

– Да уж знаю.

Я стала перебирать монеты. Сколько же их здесь! Роджер и Брианна потрудились на славу, ограбив не одного нумизмата. Здесь было целое состояние, одни соверены чего стоили – увесистые, дюйм в диаметре. Наверное, редкий шотландец имел за свою жизнь столько денег сразу.

– Интересно, сейчас номинальная стоимость этих монет намного больше, чем тогда. Но на них можно приобрести столько же, сколько и сейчас, – мелкий фермер получает такие деньги за шесть месяцев своей работы.

Я любовалась золотым блеском гинеи.

– Ну да, вы же знаете тогдашние расценки. Я бы не упомнил. – Роджер поставил себя на место Клэр.

– Поневоле запомнишь…

Вдруг Брианна села поближе к парню. Он незаметно привлек ее к себе, но это не укрылось от моих глаз.

Вздохнув, я предложила:

– Поужинаем в каком-нибудь пабе?

Они отправились на Ривер-стрит. Ужинали молча, занимаясь преимущественно едой. Мать с дочерью сидели рядом. Роджер, сидящий напротив, то и дело видел, как они касались друг друга, будто невзначай. Удивительное сходство и, наверное, родство душ. Ему было неловко присутствовать при этом.

Он ел мусаку и рассуждал. Мог ли бы он сделать то же самое? Если бы у него был такой выбор, как бы он поступил, как повел себя на месте Бри? Что она сейчас чувствует? Мать так важна для нее. И все же Бри уважает ее решение – решение, несущее им вечную разлуку. Удивительно: детей и родителей обычно разлучает смерть, остальные случаи – это расставание на время, связанное, например, с учебой или работой в другом городе. Но добровольно расстаться вот так…

Закончив ужин, Роджер попросил минутку внимания, обращаясь к Клэр.

– Можете сделать одну вещь?

– Что именно?

Он указал на вход.

– Встаньте сейчас и пройдите через дверь с закрытыми глазами. Когда покинете пределы паба, откройте и скажите нам, что или кого увидели.

Женщина смущенно улыбнулась.

– Допустим, я выйду. А если там будет стоять полисмен? Вы готовы вытаскивать меня из тюрьмы? Меня ведь обвинят в нарушении общественного порядка – пьяная тетка вытворяет что-то странное!

Роджер был торжествен.

– Главное – не увидеть уток. А полисмен нам не страшен.

Клэр поднялась из-за стола, обошла стул, закрыла глаза и покорно вышла из заведения, не говоря ни слова. Изумленная Брианна не стала скрывать недоумения и принялась тормошить парня:

– Роджер, что ты несешь? Какие утки?

Тот сосредоточенно смотрел на входную дверь, ожидая возвращения Клэр.

– Сегодня канун Дня Всех Святых. В это время обычно гадают и узнают будущее. Одно из гаданий ты видишь сейчас, оно заключается в том, чтобы преодолеть порог дома с закрытыми глазами. Когда открываешь их, первое, что попадается тебе на пути, – знак того, чего ждать в будущем. Давняя традиция.

– Утки вещают недоброе?

– Нет, только если не прячут голову. Тогда жди беды – верная смерть. Но почему не возвращается твоя мама?

Брианна тоже нервничала.

– Не будем дожидаться – давай сами выйдем. Надеюсь, что утки не пришли с озера и не поджидают за дверью.

Пара подошла к двери, открывшейся навстречу им, – это вернулась Клэр, взволнованная увиденным.

– Угадайте, кто попался мне на пути?

– Утка?! – на Брианну все-таки повлияла история, рассказанная Роджером.

– Да что с вами такое? – Клэр, не зная подоплеки, не знала, как реагировать на упоминание о птицах. – Я увидела полицейского.

– Он шел в вашу сторону? – поинтересовался Роджер.

– Выходит, что так. Я вышла и наткнулась на него. Я шла направо, он – налево. – Клэр улыбнулась. В искусственном свете она была хороша особенной красотой, ее темные глаза сияли. – Никто не хотел уступать, и пришлось немножко повальсировать в надежде, что другой пропустит первым.

Роджер улыбнулся в ответ.

– Отлично. Вам повезло: встретить человека, идущего по направлению к тебе, – знак того, что повезет в поисках желаемого.

Клэр просияла, став ослепительно красивой.

– Роджер, как я рада… Спасибо тебе! Давайте праздновать День Всех Святых!

Если ужин провели в тревоге и молчании, то гадание возымело эффект: остаток вечера был радостным. Идя домой, все шутили и смеялись, а потом пили в доме пастора – Клэр и Роджер виски, Брианна – кока-колу. Тишина обители преподобного то и дело нарушалась веселыми тостами и наполнялась хохотом пирующих. Брианна настояла, чтобы из тыквы был сделан фонарь. Его поставили на буфет, откуда он ухмылялся своим хозяевам. Все трое энергично строили планы.

– Денег у вас достаточно, – Роджер гордился тем, что собрал монеты, и непрестанно повторял это, будто деньги были единственной сложностью предстоящего путешествия.

Брианна разделила его озабоченность:

– Мама, не забудь взять плащ.

– Ну конечно, я помню, спасибо. – Клэр явно думала о чем-то другом, далеком от мелких забот. – У меня есть все, что потребуется. Все, что мы смогли найти.

Она умокла на время, размышляя. Потом взяла одной рукой руку Брианны, а другой – руку Роджера.

– Мои милые… Я так благодарна вам за ваши заботы, за все, что вы сделали для меня… – У нее перехватило горло. – Я не знаю, как благодарить, не знаю, что сказать. Я буду так скучать!..

Клэр обхватила рукой шею Брианны и притянула ее к себе. Та прижалась к ней. Роджер видел, что для обеих эти объятия значили что-то большее, чем простой знак внимания.

Они долго сидели так, и парень не разнимал их. Когда они наплакались вдоволь, Клэр погладила щеку дочери, вытирая ей слезы.

– Отдыхайте. У меня еще есть дела. До утра, малышка.

Клэр привстала на носки – она была ниже дочери, – чмокнула Брианну в нос и ушла, не оборачиваясь.

Брианна уселась, взяв свою колу. Она смотрела сквозь стакан на языки пламени, играющие в камине, и молчала.

Роджер не стал нарушать тишины и принялся убираться в комнате. Закрыв окна, смахнув пыль со стола, убрав справочную литературу, которую доставали для Клэр, он подошел к буфету. Тыква все так же хитро ухмылялась; внутри мигала свеча, освещая неверным светом оставшуюся на столе посуду. Рот импровизированного фонаря, широкий и зубчатый, казалось, улыбнулся шире, когда Роджер отошел от буфета, не желая прекращать забавы.