Путешественница. Книга 2. В плену стихий

– Как ее имя?

– Брианна. – Я была горда назвать отцу имя дочери.

– Брианна. – Джейми неожиданно для меня нахмурился. – Как ужасно! Она же девушка!

В сердце кольнул холодок.

– Что же здесь ужасного?! Я считаю, что это очень красиво. И ты сам просил дать ей такое имя. В чем ужас?

Джейми растерянно захлопал ресницами.

– Я просил? Когда?

– Когда… когда мы с тобой… тогда, когда в последний раз…

Я поджала губы, борясь с плачем, но сдержалась.

– Ты просил дать такое имя в честь своего отца, Брайана. Получается Бриан – Брианна. Теперь ясно?

– А, верно. – Его лицо прояснилось. – Да, я просил, правда. Но я ведь думал, что будет парнишка.

– Ты хочешь сказать, что сожалеешь о том, что у тебя дочь?

Разозлившись за такую неблагодарность, я принялась собирать карточки.

– Нет. Нет, не жалею. – Он взял меня за запястья, останавливая. – Только я потрясен твоим возвращением. И дочерью.

Я молча уставилась на него. У меня много времени, чтобы обдумать все в мелочах, задать самой себе вопросы, которые мог задать мне Джейми, и тут же ответить на них, но я все равно чувствовала, что меня будто пришибли мешком из-за угла. Желудок свернулся в узел, а ноги стали ватными. Джейми не ждал меня, это ясно. Естественно, он жил своей жизнью, и вдруг – я. Впору было с ума сойти.

– Ты хочешь… чтобы я вернулась к себе? Тебе жаль, что я здесь?

Он сильно сжал мои плечи, и я почувствовала боль.

Джейми чуть отпустил меня, когда я пискнула, но держал меня руками. Мой вопрос поразил его не меньше, чем мое негаданное возвращение. Бледный, он сделал несколько вдохов.

– Нет. Нет, не думай так. Я рад тебе.

Он дал безапелляционный ответ.

Джейми поднял фотографии, которые я не успела взять, сложил их на коленях и смотрел, спрятав от меня лицо.

– Брианна. Нет, англичаночка, нужно говорить по-другому – Брина.

Это было сказано по-горски – акцентуирован первый слог и почти съеден второй.

– Брина?

Он подтвердил свой вариант имени кивком.

– Ну да. Но можно и Брианна. Хорошо назвала.

– Спасибо.

Джейми поднял глаза от снимков, тая улыбку.

– Расскажи о ней.

Он водил пальцем по той фотографии, где ей было два года.

– Каким младенчиком она была, а? Как лежала в кроватке? Что сказала, когда выучилась словам?

Повинуясь его жесту, приглашавшему меня сесть ближе, я придвинулась к нему. От Джейми пахло свежевыстиранным полотном и чернилами для печатания, а также возбуждающим запахом мужчины.

– Первое слово – «собака». А вторым было «нет».

Джейми заулыбался, кивая.

– Это они хорошо знают. Ей нравятся собаки, верно? – Он нашел среди вороха фотографий ту, где Бри была со Смоуки. – Прекрасный пес! Какой он породы?

– Ньюфаундленд. – Я нашла еще один, где она тоже была со щенком. – Вот еще, здесь песик подарен моим другом.

День угасал, постепенно сменяясь вечерней мглой. Дождь уже шел, но за разговором мы не замечали его, как тут другой звук отвлек наше внимание – у меня жестоко бурчало в животе, и расшитое кружевами платье от госпожи Гуттенберг не могло сдержать этих звуков. Последний раз я ела, когда приземлилась у камней.

– Хочешь есть, англичаночка?

– Ну да, – честно призналась я, не видя смысла скрывать очевидные вещи. – Снедь в верхнем ящике, как тогда?

В первые дни и месяцы нашего брака у меня появилась привычка хранить еду – булочки, пирожки и сыр – в комоде, в верхнем ящике.

Джейми потянулся.

– Да, как и тогда. Но сейчас там будет разве несколько сухих от старости лепешек. В таверне можно…

Лицо моего любимого шотландца очень точно отображало все его чувства. Сейчас он испугался, и на лице отобразилась тревога.

Она стала сильнее, когда Джейми взглянул в окно, где вечер уверенно вступал в свои права.

– Таверна! Бог мой! Мистер Уиллоби ждет меня! Как же я забыл!..

Он рывком вскочил с койки, нашел свежие чулки в комоде и лепешки для меня, которые торопливо сунул мне, а сам одевался, сидя на стуле.

– Что за мистер Уиллоби?

Поедаемая мной лепешка не мешала мне задавать вопросы.

– Черт побери! Мы условились встретиться в полдень, а я забыл, совсем забыл! Сколько же времени утекло? Должно быть, на часах уже четыре?

– Должно быть. Недавно били куранты.

– Черт побери!

Он быстро обул туфли с оловянными пряжками, рванул с крючка камзол и побежал к дверям, но потом остановился.

– Ты идешь со мной в таверну? – обеспокоенно поинтересовался он.

– Даже табун диких коней не смог бы мне помешать сделать это. – Облизав пальцы, я взяла свой плащ.

Глава 25 Дом удовольствий

– А кто это, мистер Уиллоби?

Мы выходили из карфаксской арки на мостовую.

– М-м-м… компаньон. – В голосе Джейми послышалась неуверенность, будто он не знал, стоит ли доверять мне тайны, или не хотел доверять их. – Надень-ка капюшон.

Содержимое хлябей небесных извергалось прямо на нас. Отбросы несло водой; по сторонам мостовых образовывались водовороты грязи. Было свежо, промозгло и сыро, но я не замечала этого, ведь рядом был Джейми. Я была бы рада любой погоде, лишь бы быть с ним, чувствовать его уверенную силу.

Это был безумный вечер: я была с моим Джейми! Какая разница, что ждало нас в ближайшем будущем, если мы нашли друг друга? Все трудности отступали перед нами, по крайней мере, должны были отступить. Его присутствие наполняло меня какой-то безрассудной отвагой, энтузиазмом и внушало желание преодолевать всевозможные трудности.

С благодарностью пожав его руку, я подняла на него глаза. Он проделал то же самое, улыбнувшись.

– Куда ты меня ведешь?

– На «Край света». Не струсишь дойти до края земли?

Удивительно, но название таверны, куда мы направлялись, очень точно передавало мою готовность идти за Джейми куда бы то ни было. Он не стал перекрикивать шум дождя и, помогая преодолевать камни мостовой, потащил за собой вниз по Королевской Миле.

Нам повезло: на край света идти не пришлось, потому что не прошли мы и ста ярдов, как таверна очутилась перед нами, – я даже не успела замерзнуть. Оставалось пройти узкий холл и попасть внутрь.

Таверна была полна дыма и людей. Здесь приятное тепло разливалось по членам сидящих, что привлекало сюда прохожих, ищущих укрытия от дождя. Публика была разнообразная: служивые, докеры, мастера и подмастерья, колоритные забулдыги и купцы – преимущественно мужчины, но в «Краю света» было и несколько женщин, сиротливо ютившихся на скамьях. Словом, здесь проводили время люди бедные и простые, а добропорядочные отцы семейств и дельцы средней руки наблюдали дождь из окон каменных строений, сидя по домам.