Путешественники в третье тысячелетие

Наш горнист со своей больной ногой два дня провалялся на траве, читая книги. Вид у него прямо цветущий, круглые щеки еще потолстели.

Днем я случайно подслушал разговор.

Отдыхая после смены, я лежал с другой стороны палатки. Вдруг послышался голос Васьки Таратуты (он спросил у Степки, как его нога).

Степка тотчас заохал и начал жаловаться, что нога не дает ему покоя, поет просто страсть.

— А я, да и наше бюро, мы уверены, что ты все притворяешься, — злым шепотом заговорил Васька. — И вот что я тебе скажу, балда ты ерусалимская: если не встанешь и не начнешь работать, я с тобой такое сделаю!..

Я не знаю, чем ерусалимская балда хуже обыкновенной, но Васькина ругань и угрозы, как видно, подействовали на Степку.

Он сказал, что и сам хотел сегодня встать после обеда, потому что ноге стало лучше…

— Ну смотри, — сказал Васька, — если еще будешь лодырничать…

После обеда Степка, хромая, прошел несколько раз по лагерю, а потом взялся за лопату.

Ну и симулянт Степка!

Глава двенадцатая. Древний могильник

Десятое июля стало знаменательным днем в календаре школьной археологической экспедиции.

С самого утра юные археологи работали напряженно. Вдруг удары ломов стали отдаваться очень гулко, словно били по пустоте. Иван Фомич просил ребят работать как можно осторожнее, и скоро, к общему восторгу, под грунтом показалась кирпичная кладка.

Иван Фомич спустился вниз по ступенькам, которые были вырублены в одной из стенок шахты. Ребята осторожно снимали землю горсть за горстью, и вот перед ними открылся выпуклый кирпичный свод… Все, кто в это время были наверху, спустились к работавшим.

— Древний могильник… — тихо сказал Иван Фомич и снял кепку.

Все стояли в торжественном молчании, и вдруг это молчание нарушилось самым неожиданным образом: Таратута размахнулся и хватил ломом по кладке так, что полетели осколки кирпича.

— Что ты делаешь, варвар? — страшным голосом закричал Иван Фомич.

— Как — что? Открываю могилу!

— Нет, — твердо возразил Иван Фомич, — могилу вскрывать пока не будем.

Раздался общий хор разочарованных голосов.

Иван Фомич объяснил, что если вскрыть могильник, то дело будет непоправимо испорчено. Для ученого-археолога каждая мелочь имеет громадное значение. Ведь археолог, взглянув на свод, на манеру кладки, сразу определит, какой эпохе, какому народу принадлежит найденный памятник. Далее, у каждого племени, был свой обычай класть тело покойника. Одни народы клали мертвецов головой к северу, другие — к югу, третьи — к востоку. Это было связано с их религиозными поверьями. Взглянув на положение скелета, археолог узнает, из какого племени происходил погребенный.

— Можно сфотографировать, — заикнулся Сеня Ращупкин.

— Если покойника не заслонит Нинка Шук, — сказала бойкая Каля Губина, и все захохотали.

— Так же важно и расположение всех других вещей. Словом, вот что, друзья, — решительно закончил Иван Фомич, — я отправляю телеграмму в Академию наук, сообщаю о нашем открытии и прошу выслать руководителя работ, ученого-археолога. Возражений нет?

— Нет! — дружно грянули ребята.

— А нам что же, в станицу возвращаться? — спросил разочарованный Антоша Щукин.

— Мы останемся здесь, — заверил Иван Фомич, и все обрадовались. — Будем охранять найденный могильник.

Ребята как-то оробели при мысли о том, что у них под ногами могут сохраняться предметы, пролежавшие в земле тысячи лет.

Вася Таратута грустно сказал:

— А наш школьный музей?..

— Найдутся экспонаты и для нашего музея, — утешил его Иван Фомич. — Не останемся с бычьим рогом и немецкой каской. Но ты меня отвлек. Я хотел сказать, что стоит обследовать овраг… Капитолина Павловна, — обратился он к учительнице географии, — как вы полагаете, этот овраг древний?

— Судя по его структуре, думаю, ему не меньше тысячи — полутора тысяч лет.

— Вот и прекрасно, — обрадовался Иван Фомич. — У некоторых племен были приняты речные погребения. Они устраивали могилы в местах, которые весной заливались водой: в поймах рек, в лощинах и оврагах. Быть может, и этот буерак окажется в числе таких мест, тогда нам вдвойне повезет…

Иван Фомич составил телеграмму:

«Москва, Академия наук, Институт истории материальной культуры. Срочно.

Районе станицы Больше-Соленовской школьной археологической экспедицией раскопан нетронутый древний могильник. Не вскрывая каменного склепа, ждем немедленной присылки руководителя работ ученого-археолога.

Председатель кружка учитель Тарасов».

Гриша Челноков и Вася Таратута пошептались и подошли к учителю.

— Иван Фомич, — сказал Вася, — нельзя ли послать телеграмму дедушке Скуратову?

— Кому? — удивился Иван Фомич. — Ах, заведующему районным музеем. Правильно! Ведь это он натолкнул нас на мысль организовать кружок, и, кроме того, ему интересно присутствовать при вскрытии склепа.

Иван Фомич тут же написал вторую телеграмму.

Антоша Щукин засунул телеграммы и деньги в карман, вскочил на коня, ударил его по бокам босыми пятками и лихо поскакал в станицу.

Иван Фомич дал Никите Пересунько задание приготовить к приезду археолога снимки работ, проделанных до обнаружения свода могилы.

После полудня ушли в станицу Никита Пересунько и Ахмет Галиев. Ахмет решил отправить сообщение об открытии могильника в областную молодежную газету, юнкором которой он был.

Ребята весь день бродили по оврагу, стараясь найти следы речного погребения, но ничего не нашли. Затем они всей компанией отправились на Дон, купались, стирали и сушили одежду у костров.

Вечером в лагере состоялся концерт художественной самодеятельности.

Нина Шук, Коля Нечипоренко и Сеня Ращупкин исполнили в лицах басни Крылова.

Песню про Степана Разина «Есть на Волге утес» спел Антоша Щукин. У него оказался красивый низкий голос.

Гриша Челноков прочитал рассказ под заглавием «Спасение утопающих», про случай, который произошел в станице в прошлом году.

Каля Губина выступила с шутливой лекцией про метеорологию, где очень ловко подражала манерам и голосу Сени Ращупкина.

Всем участникам концерта много хлопали, но особенно большое впечатление произвело выступление Ивана Фомича. Он прочитал стихотворение поэта Алексея Константиновича Толстого «Курган». Начинается оно так:

В степи, на равнине открытой, Курган одинокий стоит; Под ним богатырь знаменитый В минувшие веки зарыт…

Это было очень кстати! Слушатели невольно смотрели на курган, который величаво чернел на фоне багряной зари… А на востоке медленно выплывала из-за горизонта огромная круглая луна, озаряя молчаливую степь.