Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]
Шрифт:
Впрочем, Рейтер до сих пор не давал о себе знать: пока мы ехали восточнее озера Великолепного и затем огибали Великие озера по северному маршруту, который в конце концов убегал в большие леса. Ганс, наверное, мчится на своем шикарном «мерседесе» по более короткому пути вблизи озер, думал я, следуя изо дня в день за серебристым трейлером по автостраде, окаймленной деревьями. Он должен стремиться попасть на восток раньше Дриллинг, чтобы сделать необходимые приготовления к бегству с континента. Я очень надеялся, что у него все будет в порядке и мне не придется ему помогать.
Это было скучное и долгое путешествие. Местность здесь красивая, но ее не видно из-за деревьев. Едва ли хоть раз автострада выбирается из окружающей ее зелени, чтобы можно было посмотреть, что делается
Делая в среднем триста миль в день и останавливаясь только на ночь, мы пересекли провинцию Онтарио и въехали в провинцию Квебек. Здесь дорожные знаки и указания были на французском языке, а персонал заправочных станций почти не изъяснялся по-английски. Я уже не один день находился за пределами США, но только сейчас почувствовал, что попал в чужую страну.
Наблюдались даже следы известной напряженности, которые теперь часто можно встретить за границей. Случайные фразы, написанные мелом или краской на стенах хижин или сараев, свидетельствовали о том, что кое-кто считал бы весьма приятным, если бы говорящее по-английски население убралось подальше, оставив говорящих по-французски единственными обладателями принадлежащей им по праву земли. Это была не моя война, но я не мог не подумать, что такие лозунги должны показаться забавными краснокожему джентльмену, воспитанному на языке группы алгонкинов [23] , который в свое время был тут в ходу. Индейцы в противовес общепринятому мнению обладают большим чувством юмора.
23
Алгонкины — группа индейских народов в США и Канаде.
В окрестностях Монреаля шел дождь — мы по-прежнему тащились по стране вместе с циклоном. Будучи воспитан на засушливом юго-востоке, я быстро устаю при повышенной влажности. Особенно если не одну и не две ночи провожу на пропитанных водой простынях в дырявой палатке. В свое время я достаточно долго жил на вольном воздухе и не считаю теперь, будто совершаю нечто выдающееся, доказывая, что могу это выдержать.
Миссис Дриллинг с дочкой, хотя и лучше экипированные, видимо, чувствовали то же самое, потому что, задержавшись на окраине города, чтобы договориться о ночлеге своего дома на колесах в гараже для трейлеров, они не стали рыскать в поисках пристанища, а сразу же зарегистрировались в самом фешенебельном отеле. Так, по крайней мере, я объяснил себе их действия, хотя и не отвергал возможности, что у миссис Дриллинг могут быть и другие причины для того, чтобы остановиться в «Королеве Мэри», нежели просто желание помокнуть в настоящей ванне и съесть обед, который варила не она сама.
Каковы бы ни были мотивы моей дамы, но я был рад случаю почиститься в цивилизованной обстановке, так как мне надоело изо дня в день бриться с помощью сковородки, в то время как москиты жуют мне шею и уши. Заплатив за большее число удобств, чем мне было необходимо, — Дядя Сэм рано или поздно получит счет, — я сумел снять номер через холл от семейства Дриллинг. Сейчас было бы очень приятно не торопясь выпить виски и залечь в ванну, что, вероятно, и делала в данный момент Женевьева, но я напомнил себе, что долг выше удовольствия, и со всей доступной мне быстротой привел себя в респектабельный вид. Быть может, у меня возникло предчувствие, что теперь, когда мы оставили позади дикие, унылые просторы Севера, нас наконец-то ждут более активные действия.
Едва я успел застегнуть пуговицы на моей единственной белой рубашке и завязать скромный узелок на моем единственном галстуке (в Черных Холмах у меня не было нужды в более светском наряде), как уже началось. Стук в дверь прозвучал робко, но, открывая ее, я принял обычные меры предосторожности, так как помнил, что и Элайн и Грегори были слишком беспечны с дверьми. У девочки на пороге в руках ничего
угрожающего не оказалось. Она взглянула на меня сквозь очки в роговой оправе и продемонстрировала полный рот сверкающей нержавеющей стали, думая, я уверен, будто приятно мне улыбается.— Вы не возражаете… Я хочу сказать, можно мне войти? — спросила она.
Первое, что я заметил, сделав шаг назад, чтобы пропустить Пенни в комнату, это ее прическу. До настоящего момента я так ни разу и не видел девчонку без цилиндров или какой-нибудь накидки — сетчатой, из пластика или того и другого вместе.
Выпущенные на свободу ее волосы едва ли оправдывали столько хлопот. Они не светились, как неон, и не плясали твист вокруг ее головы. Это были обычные светло-каштановые волосы молоденькой девушки, уложенные большими буклями, из-за которых лицо Пенни с тонкими детскими чертами казалось очень маленьким. Несмотря на очки и скобки на зубах, она все-таки была хорошенькой девочкой. Впрочем, «девочка» — это не совсем точное слово. На ней были нейлоновые чулки, вполне взрослые туфли с умеренно высокими каблуками и маленькие белые перчатки. Платье имело вид бесформенной, не имеющей талии конструкции, известной несколько лет назад как модель под названием «мешок» и вновь обретшей популярность, но уже под именем, если не ошибаюсь, «рубаха». Но каково бы ни было наименование, такой наряд, сам по себе простой и удобный, обычно к лицу только юным девушкам и являет собой удручающее зрелище на даме более зрелых лет.
Прямое платье лишь иногда входило в контакт с ее телом, но нетрудно было заметить, что превращение девочки в девушку должно состояться в самое ближайшее время.
Я закрыл дверь, и мы остались наедине. Оглядев ее с головы до ног, я восхищенно присвистнул. Думаю, я просто ее дразнил, но по сравнению с грязными джинсами улучшение было налицо, и зрелище заслуживало аплодисментов.
Она, смутившись, порозовела, нервно оглядела комнату, узрела две большие кровати и отвернулась: она слышала о постелях. Я сообразил, что девица, входя в номер к незнакомому мужчине, очень волновалась, так как не была уверена, не изнасилуют ли ее там. И у меня, несмотря на настороженный вид Пенни, сложилось впечатление, что она отнюдь не была убеждена в том, что данный опыт не был бы интересным и достойным внимания начинанием. Девочка была еще достаточно юна, чтобы бояться, но уже достаточно повзрослела, чтобы испытывать любопытство.
Я сказал:
— Думаю, вы пришли ко мне не потому, что захотели вернуться к своему папочке? Едва ли это можно назвать дорожным костюмом для долгого путешествия.
— Нет, нет, я… — маленькая пауза, в течение которой она разглядывала свои хорошенькие белые туфельки или не менее хорошенькие белые перчатки, которые нервно стискивали одна другую.
— Я не верю этому! — неожиданно заявила Пенни, бросив на меня взгляд исподлобья. — С самого начала я твердила маме, что не верю. И сейчас тоже.
— Чему вы не верите?
— Та драка, — объяснила она, — Не верю, будто вы ее подстроили. И те люди — я знаю, что они настоящие бандиты. Я была с ними дольше, чем мама, — все это время в лесу. Я слышала, как они разговаривали между собой. Они не играли для меня. Знаю, что не играли!
— Милочка, — заметил я, — меня вам убеждать не нужно. Говорили вы это матери?
— Конечно, говорила, — Пенни покраснела, — Мама заявляет, что я просто глупая девчонка, а вы совсем даже не частный детектив, а очень умный правительственный агент. И вам ни на секунду нельзя доверять.
Я рассмеялся.
— Звучит, как говорит ваша ма, отлично. А что вы думаете, Пенни?
Она снова уставилась на свои туфельки.
— Я думаю… Если есть хотя бы один шанс за то, что вы действительно спасли нас от тех людей — в одиночку, не имея никакого оружия, кроме маленькой палки, то вы очень смелый человек, мистер Клевенджер, и мы в большом долгу перед вами, разве не так? И мы должны, по крайней мере, предоставить вам возможность доказать свою правоту. Это самое меньшее, что мы можем сделать. Возможно, я и вправду глупа и наивна. Возможно, вы и в самом деле холодный, расчетливый… — девочка в смущении замолкла.