Путешествие в будущее и обратно
Шрифт:
Никто в нашем сборнике о еврокоммунизме вообще не упоминал и атеизм не проповедовал!
Статьи-рецензии, исполненные ненависти и построенные на передержках, появились в тот период также в «Русской мысли», «Новом русском слове», «Посеве», «Новом журнале». Положительных и просто даже нейтральных отзывов в эмигрантской политической прессе не было.
В Москве группа ведущих русских авторитарных националистов во главе с соратником Солженицына академиком Игорем Шафаревичем выпустила в самиздате сборник статей, фактически второй номер «Из-под глыб», целиком посвященный полемике с «Демократическими альтернативами» и со сборником статей «Самосознание», изданном также в 76-м году в США группой либеральных эмигрантов под редакцией П. Литвинова, М. Меерсона-Аксенова и Б. Шрагина.
Сборник
Для контраста я хотел было здесь привести одну цитату из рецензии Милована Джиласа (для «Монда»), но, перечитав рецензию, понял, что должен дать ее почти целиком, настолько она интересна сама по себе. Да к тому же Джилас — историческая личность, и все его высказывания ценны.
Вот его рецензия.
Выход сборника «СССР — демократические альтернативы» — новое и важное явление. Для народов и демократов вне Советского Союза этот сборник представляется подтверждением того факта, что разум и духовную силу русского народа, самого большого народа СССР, не смогла задавить длительная и тотальная тьма идеократии.
Особое значение придает сборнику и время, в которое он появился. Оппозиция в СССР возникла под влиянием двух наиболее глубоких и мужественных мыслителей — Солженицына и Сахарова. Возникла в двух характерных и во многом традиционных видах: национально-православном (прежние славянофилы) и демократическом (прежние западники). И демократическое оппозиционное направление, которое отважно и последовательно представляет и защищает академик Сахаров, в сборнике «СССР — демократические альтернативы» получило более ясные и глубокие контуры.
Одновременно идеи этого сборника восстанавливают связь с традициями русской демократии, хотя авторы сборника и не отождествляют себя полностью с этими традициями, как то делает национально-православная оппозиция по отношению к наиболее важным славянофильским идеям и течениям русской мысли и русской политики прошлого.
В советской эмиграции между этими направлениями (демократическим и национально-православным) разгорается конфликт без надежды на примирение. «Демократические альтернативы» не разжигают этот конфликт с узких политических позиций, но определяют основополагающие принципы и неприкосновенные границы русской демократии и этим обосновывают критику великодержавного национализма как советского, так и клерикального.
Никто не может точно оценить перспективы того или другого течения в русской жизни и в советском государстве, но для внешнего мира, и особенно для Европы, чрезвычайно важно, какое из этих течений получит перевес. Ведь только в лице демократической, неимпериалистической, антиэкспансионистской России человечество может получить миролюбивую силу, а Запад — также и силу сплачивающую.
Ряд авторов сборника указывает — и это одно из важнейших предостережений — на возможность объединения в будущем советского великодержавия с великорусским национализмом, то есть советской власти с православием. ...В таком кошмаре и в такой тьме, в которые погружена сейчас Россия, возможны и «невозможные» преображения и «неестественные» симбиозы!
…Оригинальность и ценность этой книги видится также в ее философском и идеологическом многообразии. Многообразие — в мировоззрении и методологии мышления авторов, а родство и единство между ними — в идеалах и защите прав человека. Так, Михайлов справедливо считает, что замена авторитарной и тоталитарной власти властью демократической — главная проблема СССР и Восточной Европы. Белоцерковский синтезирует различные тенденции прошлого и настоящего в демократическую, социалистическую концепцию. Янов разоблачает мифотворчество «новых» националистов. Но все они при этом провозвестники России демократической и европейской, европейской — поскольку демократической...
Демократические идеи, представленные и развиваемые в сборнике, — русские, как и любое другое русское учение и русское движение. Русские по своим проблемам и методам, стремлениям и мотивам. И в то же время — европейские по своим идеалам.
Ведь только с несчастиями и угрозами ленинизма можно сравнить учения о высшей самобытности России и противопоставлении «матушки-России» «гнилому Западу». Учения эти и противопоставления рождаются, как и у других больших народов, из тяготения к владычеству и повторяются в России снова и снова вот уже 150 лет. Повторяются, похоже, тем более упорно и тем менее разумно, чем более ужасными и менее постижимыми становятся страдания самого русского народа. ...Кто-то может возразить: в основании России лежит византийское наследие. Это несомненно, хотя Россия и не усвоила Римского права. Но разве Византия со своими законами и искусством не вышла из европейской древности? А разве раскол христианской церкви на «восточную» и «западную» не произошел, как и многие другие европейские расколы, в лоне одной и той же культуры? Нет конца таким вопросам и доводам. Может быть можно разорвать сознание, но не жизнь: Россия и Европа, Россия и Запад составляют духовное единство, многообразное и часто противоречивое, какой есть и должна быть каждая большая культура, если она хочет сохранить свой динамизм и творческие силы.
Мир, и особенно Запад, не могут обойтись без России, без Советского Союза. Но сотрудничество, устойчивое и свободное, возможно только с демократической и неэкспансионистской Россией.
«Демократические альтернативы», эта русская книга о России и Советском Союзе — предвестник такого сотрудничества и вклад в него. В том числе и потому, что она критична к прошлому России и к нынешней ее действительности».
Сравнивая эту рецензию с рецензиями в эмигрантской прессе, вновь и вновь задаешься вопросом — почему так густо была заселена злобными, лживыми и неумными людьми российская эмиграция? Вопрос этот — судьбоносный для нашей страны.
Ведь нынешнее российское общество столь же густо засеяно злобой, ложью и тупостью.
Вскоре после выхода в свет сборника я обнаружил мало прикрытую слежку за собой. Идем мы с женой однажды с работы, и она вдруг, оглянувшись, говорит упавшим голосом: «Нас ведут! Это «хвост». Посмотри!». Я оглянулся — ничего не увидел подозрительного. «Он спрятался за будку! — сказала жена. — Пойдем». Мы пошли и тут же вновь оглянулись. Из-за будки, действительно, вышел «тип». Все стало ясно!
В те дни в Мюнхене гостил по приглашению местной украинской эмигрантской организации Леонид Плющ, и он в один из вечеров пришел ко мне в гости. «У твоего подъезда подозрительные типы! У меня было впечатление, что они меня сфотографировали!» — сообщил Плющ. Через какое-то время мы с ним решили сходить за пивом. Когда я открыл дверь квартиры, от нее отшатнулись два человека и стали делать вид, что ищут какую-то другую квартиру. «Это они стояли внизу! — сказал мне Плющ в лифте. — За тобой слежка! Поздравляю!». Он посоветовал мне быть осторожнее и сообщить на станции в «секьюрити» (служба безопасности). Мы сошлись с ним на том, что положение осложнялось тем обстоятельством, что если бы со мной что-нибудь случилось, то было бы непонятно, кто это сделал: НТС или КГБ?
Жена, между тем, наотрез отказалась ходить со мной с работы через парк, что было хорошим отдыхом после рабочего дня. И в этом случае сработал странный психологический эффект: слежка здесь, в Мюнхене, пугала почему-то больше, чем в Москве.
Но дело на этом не закончилось. Прихожу однажды с работы, и мой сын (ему было тогда около 11 лет) сообщает, что приходила «тетя Лена» (соседка по подъезду, жена сотрудника «Свободы» и члена НТС) и, сказав, что ей срочно нужна книга, которую якобы я взял у нее, долго рылась в моем кабинете. Через день-два это повторилось. Я пошел к соседке и попросил ее объяснить, что она искала у меня в кабинете? Она сначала понесла какую-то ахинею, но я не отставал, и она вдруг заплакала, стала говорить, что разведется с мужем, что он заставляет ее делать ужасные вещи, что он получает от НТС деньги «за литературную помощь», а они хотят купить в Париже квартиру... «Что вы искали?» — настаивал я. Замахала в ответ руками и заревела пуще прежнего, наверное, уже притворно. Я ушел. Все было и так понятно: искала компромат.