Путешествие в Градир

Развлекаю и терплю её по двум причинам. И самая главная — это её большие сиськи! А уж потом всё остальное.

Уловив мой искренний восторг, Жозефина расслабляется и начинает сиять. Мимоходом через окошко подмечаю, что диадема у неё на тумбе у кровати осталась на красной ткани расстеленной. Ни старик, ни тот загадочный Элиот её не забрали.

Пытается на пол усесться перед ватманом.

— Подожди, я принесу тебе что — нибудь постелить, — брякаю и иду в её покои. Причём делаю это в первый раз. Вчера мы носились вокруг да около. И я не рискнул соваться в спальню. А теперь проверяю реакцию и уровень доверия. Графиня и слова не сказала, когда прошмыгнул.

Краем глаза убедился, что увлечена рисованием, примостившись всё же на полу, выложенному мелкой плиткой.

Подхожу к тумбе с диадемой вплотную. Красный бархат частично запахивает золотой обод, видимо, графиня торопилась. Спешно отбрасываю пальцем и всматриваюсь в артефакт. А вот и заветный контур. Внутри жёлтые плетения неподвижные на золоте едва видны, а вокруг фиолетовый контур вереницей частиц струится и блестит. Новые формулы, новые схемы.

Но это ещё не всё. Вокруг гнезда с камнем розовые частицы замечаю! Контур простой, какие я видел и раньше у магов лекарства. Похоже, так и питается жизненной силой камень, людей высасывая!

— Аз! — раздаётся беспокойный голос снаружи.

Млять! Откидываю одеяло, хватая первую же подушку. А затем и вторую.

— Иду, Жози! — Восклицаю, отступив.

Только собрался контуры все поломать, обезвредив эту дрянь. Теперь только следующим заходом. Чую затылком, что уже через окошко заглядывает. А я делаю вид, что комнату рассматриваю.

— Если ты улетишь, я не переживу, — раздаётся от идиотки беспокойное. — Аз, не вздумай бросать меня.

— Я помню эту комнату, — брякаю участливо, игнорируя капризы.

А сам на стол письменный смотрю, где свитки, несколько печатей графских с лакированными деревянными ручками. Там, похоже, и бланки приказов имеются. Думаю, пропуск делегации у меня уже в кармане.

Но приоритеты меняются. Возвращаюсь к своей ненаглядной.

Ждёт, вся на иголках. Похоже, я переборщил с обаянием.

— Так будет удобнее, — кладу на пол подушку у развёрнутого ватмана. — Подожди, испачкалась.

Юбку отряхиваю, по упругой попке чуть попадая. Графиня смотрит с таким доверием, что мне хочется поддаться разврату.

— Подожди, ещё майку поправим, — брякаю, горя желанием потискать хоть немного.

Девка уже взрослая, но такая тупая! Вообще не вякает, когда я на сиськах ткань поправляю, трогая сбоку тяжёлые буфера нагло, пусть и через ткань. Рисунок лисы сдвинул чуть вправо, затем назад.

— Во, теперь ровно, — говорю пересохшими губами.

Тканью соски потеребил, они тут же выперли. Как же хочу помацать эти сиськи! АААА!! Едва удержался. Тупая не тупая. А по деловым вопросам она рассуждала вполне амбициозно и сознательно.

Усаживается уже задумчивая. Упс, кажется, переборщил.

Присаживаюсь на другую подушку, любуясь бёдрами.

— Ты грустная, — заключаю. — Почему?

Попутно беру кисть и малюю голубым со своего края.

— Вспомнила про папеньку, — отвечает и вздыхает тяжело.

— Мне жаль, — говорю участливо.

— Что не убили его раньше, — выдаёт жёстко и начинает малевать красным цветочек, похожий на розочку.

— Ну да, — соглашаюсь легко. — Гад такой.

— И это ты видел? — Ахает, глаза на меня поднимая.

— Нет, я не всегда ж наблюдаю, только когда дел нет, — брякаю и срочно бровки «пёсьи» строю. — Расскажи, так легче станет. Мы же друзья.

Вздох с содроганием. Вот блин, да что такое? Подскакиваю, обнимая за плечики.

— Когда матушка умерла, он стал меня трогать, как её, — прошептала после недолгой паузы.

Во дела. Обнимаю ещё крепче.

— Но всё позади, меня спасли добрые суккубы. Отнеслись, как к дочери, научили быть женщиной и управлять такими, как мой отец. Они все похожи на него. Эти герои.

Горло непроизвольно сглатывает слюну. Вот оно что…

— Бедная моя Жози, — шепчу ей на ушко.

— Самая богатая и самая влиятельная, — шепчет в ответ хищно. — Жалеть меня можешь только ты, Аз. Другие поклоняются.

Твою дивизию. Походу, у графини раздвоение личности. Совершенно другого человека слышу.

— А я тебе нравлюсь, как женщина, Аз? — Спрашивает вдруг приподнято и ко мне на коленки перебирается!

Да ещё так нагло. Ногу перекидывает и ко мне лицом садится, лапками своими шею обвив. Вот и попался. Сиськи в мою твёрдую грудь вдавила и смотрит загадочно. А мне делать ничего не остаётся, как за осиную талию приобнять. А спинка — то крепкая! Дык ещё бы, такой довесок спереди держать с ровной осанкой ещё. Становая тяга — детский лепет в сравнении с этим.

Не успел опомниться, член снова налитой головкой упёрся в трусах. Как бы она своей промежностью горячей шевеления мои не почувствовала! Я ж сказочный герой, а не животное какое. Всё, млять, контролирую.

Уже успел осмотреть её побрякушки: цепь золотая на шее, браслеты и кольца. Всё в рамках стандартного зачарования и мне знакомого. Легко уберу крупицы в случае чего, сделав всё это бесполезным.

— Что молчишь? — Раздаётся с обидой.

Целую в губы быстрым касанием, и девушка смягчается. Какое счастье, что эти суккубы её целоваться по — взрослому не научили!

— А откуда здесь взялись добрые суккубы? — Спрашиваю, стараясь не показывать особой заинтересованности.

А ещё вслушиваюсь, чтобы какая рожа левая в покои не зашла, чтобы нас подслушать.

— Это большой секрет, Аз, — выдаёт с важным видом. — Но если ты меня поцелуешь три, нет! Пять раз, я расскажу!

— Три, — брякаю, набивая себе цену.

Кивает счастливо и получает три быстрых шлепка в липкие губёшки. Смотрю вопросительно, затаив дыхание. Графиня вздыхает и отвечает заговорщически:

— Не поверишь, Аз, но они из сказочного мира, как и ты.

Да пиндец. Не один я такой, похоже, умный.

— Почему же, — пожимаю плечами несколько раздосадованный. — Вполне объяснимо. А корону ту гадкую они тебе приволокли?

— Да, — отвечает неуверенно как — то. — Тебе не нравится?

— Неа, — брякаю непринуждённо. — Не люблю я всякие такие штуки.

— Какие? Магические?

— Да. И смерти тоже мне не очень, — захожу аккуратно.

— А я уже привыкла, — отмахивается с усмешкой.