Путешествия с Геродотом
Шрифт:
Я пытался представить себе эту сцену: заря, отец и малыш, заспанный Раби, обратившись в сторону восходящего солнца, поют упанишады.
Упанишады — это философские песни, они возникли три тысячи лет назад, но постоянно присутствуют в духовной жизни Индии. Когда я понял это и подумал о маленьком мальчике, приветствующем зарю строфами упанишад, я засомневался, смогу ли понять эту страну, в которой дети начинают день с распевания философских сентенций.
Раби Тагор родился в Калькутте, он — дитя Калькутты, этого монструозно большого, нигде не кончающегося города, в котором со мной произошел такой случай. Я сидел в гостиничном номере и читал Геродота, когда за окном раздался вой сирен. Выбежал на улицу. Неслись кареты «скорой помощи», люди прятались в подворотни, из-за поворота выскочила группа полицейских,
И только в Индии я понял (раньше об этом я не имел понятия), что мое незнание английского не имеет значения, что здесь только элита знает английский! Менее двух процентов населения! Все прочие говорят на десятках языков своей страны. Каким-то образом мое незнание английского позволило мне почувствовать себя ближе к обычным прохожим в городах или крестьянам в деревнях. Мы ехали на одной телеге — я и полмиллиарда жителей Индии, которые по-английски не знали ни слова!
Эта мысль порой ободряла меня (все не так плохо, если в такой же ситуации, что и я, еще полмиллиарда человек), но она же и беспокоила, хотя уже по другой причине, а именно: почему я стыжусь незнания английского и не чувствую стеснения из-за того, что ни слова не могу сказать на хинди, бенгали, гуджарати, телугу, урду, тамильском, пенджаби и на множестве других языков, на которых говорят в этой стране? Аргумент доступности не играя роли: английскому в то время обучались так же редко, как хинди или бенгали. Выходит, это европоцентризм, убежденность, что европейский язык важнее, чем языки той страны, в которой я как раз и гостил? С другой стороны, признание более высокого статуса английского задевало достоинство индийцев, для которых отношение к их родным языкам представлялось делом деликатным и важным. Ради своего языка они готовы были пожертвовать жизнью, сгореть на костре. Эта решимость и страсть проистекали из того, что у них самоидентификация происходит по языковому признаку. Например, бенгалец — тот, для кого родным является язык бенгали. Язык — это удостоверение личности, даже более — это лицо и душа. Отсюда и конфликты на совершенно ином фоне — социальном, религиозном, национальном — могут принять там форму языковых войн.
В поисках книг об Индии я заодно смотрел, нет ли чего о Геродоте. Геродот начал меня интересовать, более того — он вызывал к себе симпатию. Я был благодарен ему, что в моменты моей неуверенности и растерянности в Индии он был со мною и помогал своей книгой. Стилем письма он производил впечатление доброжелательного и любознательного человека, у которого всегда много вопросов и который готов к долгому пути в тысячи километров, чтобы найти ответ хотя бы на один из них.
Когда же я обратился к источникам, оказалось, что о жизни Геродота мы знаем мало, да и то, что знаем, не вполне достоверно. В противоположность Рабиндранату Тагору или его современнику Марселю Прусту, которые детально описали каждый эпизод своего детства, Геродот, как и другие великие его современники — Сократ, Перикл или Софокл, о своем детстве ничего нам не сообщает. Не было такого обычая? Сам Геродот говорит лишь, что родом он из Галикарнаса. Галикарнас расположен амфитеатром над тихим заливом, в живописном месте, там, где западный берег Азии встречается со Средиземным морем. Это край солнца, тепла и света, олив и виноградной лозы. Само собой приходит в голову, что рожденный здесь должен по природе своей иметь доброе сердце, открытый ум, здоровое тело и невозмутимый дух.
Биографы вполне солидарны, что Геродот родился между 490 и 480 годом до н. э., вполне возможно, что в 485 году. Значимые годы в истории мировой культуры: в 480-м отходит в мир иной Будда, годом позже в княжестве Лу умирает Конфуций, а за пятьдесят лет до этого родился Платон. Азия тогда представляла собой центр мира; даже если говорить о греках, то самая творческая часть их сообщества — ионяне — жили на территории Азии. Европы пока нет, она существует только в виде мифа, как имя прекрасной девушки, дочери царя Агенора, которую Зевс, преобразившись в золотого быка, увез на остров Крит и там овладел ею.
Родители
Геродота? Его братья и сестры? Его дом? Мы все время блуждаем в сумраке неопределенности. Галикарнас был греческой колонией на земле карийцев, местной негреческой общности, подвластной персам. Отца звали Лик-сос, имя негреческое, а потому вполне возможно, что был он карийцем. Но мать его — скорее всего гречанка. Мало того, что Геродот проживал на границе Греции, он был еще этническим метисом. На мировоззрение таких людей, которые выросли среди многих культур, в которых смешаны разные крови, влияют такие понятия, как пограничье, дистанция, непохожесть, разнородность. Мы встречаем среди них самое удивительное разнообразие типов. От фанатиков-сектантов через пассивных, апатичных провинциалов до открытых, восприимчивых перекати-поле — граждан мира. Зависит от того, как перемешалась в них кровь, какие в ней осели духи.Каким ребенком рос маленький Геродот?
Всем улыбался и ко всем тянул ручонки или был букой и прятался в мамины одежды? А может, он был плаксой и ворчуном, так что удрученная мама порой вздыхала: Боги! Зачем я родила этого ребенка! Или же был радостным и всем нес эту радость? Послушным и дисциплинированным или изводившим всех вопросами: Откуда взялось солнце? А почему оно так высоко, что до него не достать? И почему оно прячется в море? И не боится ли оно утонуть?
А в школе? С кем сидел он рядом на уроке? Не посадили ли его в наказание с каким-нибудь шалопаем? Быстро ли он освоил письмо на глиняной табличке? Часто ли опаздывал? Вертелся ли на уроках? Подсказывал? Ябедничал?
А игрушки? Во что играл маленький грек две с половиной тысячи лет назад? Выструганным из дерева самокатом? Или строил на берегу моря домики из песка? Лазил по деревьям? Лепил из глины птичек, рыбок и коняжек, на которые мы сегодня смотрим в музеях?
Что из всего этого он запомнил на всю жизнь? Для маленького Раби самым высоким моментом стала утренняя молитва рядом с отцом, для маленького Пруста — ожидание в темной комнате прихода мамы, обнимавшей его перед сном. А что было столь же важным переживанием для маленького Геродота?
Чем занимался его отец? Галикарнас — портовый городишко, лежащий на торговом пути между Азией, Ближним Востоком и собственно Грецией. Сюда заходили корабли финикийских купцов из Сицилии и Италии, греческих — из Пирея и Аргоса, египетских — из Ливии и дельты Нила. А не был ли отец Геродота купцом? Не он ли разбудил в сыне интерес к миру? Не пропадал ли он из дома на недели и месяцы, а на вопрос ребенка мать отвечала, что отец сейчас… и здесь она перечисляла названия мест, которые говорили ему только одно: где-то далеко существует всемогущий мир, способный забрать у него отца навсегда, но также — слава богам! — и вернуть его обратно. Не здесь ли рождается искушение познать этот мир? Искушение и решимость?
Из немногих дошедших до нас данных мы знаем, что у маленького Геродота был дядюшка, поэт по имени Панияссис, автор разных поэм и эпосов. Брал ли дядюшка его на прогулки, учил ли искусству поэтики, раскрывал ли секреты риторики, мастерства рассказчика? Ибо «История» не только исполнена таланта, она — пример писательского мастерства, свободного владения ремеслом.
Еще в молодости, кажется, единственный раз в жизни, Геродот оказался втянут в политику, причем благодаря отцу и дяде. Эти двое приняли участие в выступлении против галикарнасского тирана Лигдамида, которому, однако, удалось подавить мятеж. Бунтовщики схоронились на Самосе — гористом острове, находящемся в двух днях морского пути на веслах в северо-западном направлении. Здесь Геродот проводит годы и, возможно, именно отсюда начинает свои путешествия по свету. Если когда и появится он в Галикарнасе, то на очень краткое время. А зачем? Встретиться с матерью? Не знаем. Можно допустить, что больше он туда не вернулся.
Середина V века. Геродот прибывает в Афины. Корабль причаливает в афинском порту Пирей, откуда до Акрополя восемь километров, преодолеваемых верхом на коне или, часто, пешком. В это время Афины — всемирная метрополия, главный город планеты. Геродот здесь провинциал, неафинянин, а потому — немного иностранец, метек, а к таким относятся хоть и лучше, чем к рабам, но все же не так, как к коренным афинянам. Эти последние остро реагируют на все, что связано с происхождением, афиняне — общность с сильно развитым чувством собственного превосходства и своей исключительности, характеризующаяся дерзким поведением.