Путешествия в тропики за самоцветами

Мы выходим из магазина-музея, как бы приобщившись к миру минералов Мадагаскара. До отъезда у нас еще осталось немного свободного времени. И мы хотим познакомиться с еще одной замечательной особенностью острова, который по всему миру, кроме самоцветов, славится своими тропическими бабочками. Их здесь нескончаемое количество форм и расцветок, иногда совершенно фантастических. Многие виды характерны только для Мадагаскара. Многочисленные туристы с радостью покупают коллекции бабочек, а также отдельные уникальные по красоте экземпляры. Мы увидели, как торговля бабочками превратилась в прибыльный бизнес. В секреты дела нас посвятила очень симпатичная француженка — хозяйка лучшего в городе салона по торговле прелестными чешуекрылыми созданиями. Как можно было понять, на нее работала целая армия многоопытных мальчишек, которая занималась не только ловлей, но и разведением бабочек. Продавались экземпляры только первоклассной свежести, без изъянов.

На Мадагаскаре, как, впрочем, и в любой другой тропической стране, есть бабочка, которая по праву считается самой красивой и необычной. У дневных бабочек это, конечно, Урания, или ее еще называют Хризиридия мадагаскарская. С тремя хвостами на нижней кромке крыла и яркой, идущей через крылья изумрудно-зелёной перевязью на темном фоне, упирающейся в яркое коричневое пятно, эта бабочка производит совершенно необычное экзотическое впечатление, в основном, как мне кажется, обязанное сочетанию яркой расцветки с треххвостым оперением нижних крыльев. Королевой среди ночных бабочек, без сомнения, является Артема, поражающая своими размерами. Ее соломенно-желтые с крупными глазками крылья размером в пару мужских ладоней заканчиваются длинными хвостами — отростками размером до 10 см.

Ловить таких огромных бабочек так, чтобы не повредить их крылья с длинными хвостами, было практически невозможно. Однако выход оказался достаточно прост. Хозяйка, которую мы про себя прозвали мадам Баттерфляй, показала нам флигель, где в проволочных вольерах огромные зеленые гусеницы с толстыми бородавками с аппетитом ели свежую листву какого-то дерева. Тех, кто уже собирался вить себе кокон, переносили в специальный вольер. Там они, завиваясь в плотный кокон, превращались в куколку, из которой через определенное время выводилась бабочка, со свежими и неповрежденными крыльями.

Налюбовавшись еще одним чудом природы, весьма далеким от мира минералов, мы должны были вернуться к исполнению своих непосредственных обязанностей. Нам предстояло объехать почти весь Мадагаскар и выбрать оптимальный район для продолжения работ геологической экспедиции ООН.

На следующий день рано утром мы уже находились в салоне рейсового самолета, летящего из Антананариву на юг острова в г. Тулиара. Он встретил нас свежим дыханием океана; еще при посадке был виден отмеченный цепочкой прибоя берег Мозамбикского пролива. Над гирляндами свисающих со стен здания аэровокзала багряно-красных цветов бугенвиллии спокойно порхали огромные черные бабочки-махаоны с длинными хвостами на крыльях. Казалось, что их нисколько не тревожит рев реактивных самолетов и суета аэропорта. Зазевавшись на необычных бабочек, я чуть не угодил под автокар с нашим багажом. Водитель вовремя затормозил, бросив моим спутникам пару коротких фраз. Подозревая в них не лестную оценку своей особы, прошу все же перевести мне сказанное и очень удивляюсь, услышав, что темнокожий водитель советует мне посетить городской парк, где по его словам, Можно увидеть гораздо больше разнообразных красивых бабочек.

Пойти в парк у нас времени не было, но все же после вкусного обеда, состоявшего в основном из огромных креветок, приготовленных в различном виде, мы сумели прогуляться вдоль берега пролива, полюбоваться его сине-голубой гладью и поспорить на актуальную для нас геологическую тему о том, когда остров Мадагаскар откололся от Африканской платформы. Единого мнения по этому вопросу, как, впрочем, и по множеству других среди геологов нет. На берегу прямо на плетеной циновке, положенной на землю, молодой крепкий темнокожий парень с обветренным лицом продавал морские раковины. И чего тут только не было! Всем знакомые вездесущие тридакны размером от ладони до порядочной кастрюли, рогатые пятнистые раковины ламбиса, оранжевые в белую клеточку митры, гребешки Венеры, почему-то напоминавшие мне скелет маленькой селедки, раковины кораблика-наутилуса и многое-многое другое. Решаюсь и покупаю завитую на конус большую раковину, называемую «труба Тритона». Говорят, что на островах из таких раковин делают подобие труб для подачи звуковых сигналов. Приобрести что-либо еще не позволяет багаж.

Уже пора ехать. Нам сегодня еще предстоит проехать больше 300 км. Грузимся в «лендровер» и двигаемся в северо-восточном направлении. Дорога идет среди холмов, и уже через несколько десятков километров от побережья растительность сочной уже назвать нельзя. Это типичная высохшая саванна. То и дело в одиночку и группами по обе стороны от дороги высятся колоссы — баобабы. Без листвы в это время года (октябрь) они напоминают каких-то сказочных великанов с огромными узловатыми руками, застывшими в случайной, неестественной позе. Минуем саванну и постепенно углубляемся в тропический лес, не очень густой, с лианами и птичьим разноголосьем. Мои спутники малагасийцы говорят, что это лес лемуров. Смотрю во все глаза, но так ни одного лемура и не вижу. Лес вновь сменяется почти ровной, слегка холмистой сухой саванной с разбросанными до горизонта высокими очень красивыми древовидными папоротниковыми пальмами. К сожалению, чудесный лунный ландшафт среди выветрелых песчаников проезжали уже в сумерках.

Не доезжая до городка Юши, в котором нам предстояло заночевать, увидели степной пожар. Кругом горела трава. И справа, и слева в темноте ночи вырисовывались полосы огня, непонятно, в какую сторону передвигавшиеся. А в машине, несмотря на, казалось бы, необычную обстановку, мы вели разговор о геологических особенностях Мадагаскара и, конечно, о месторождениях самоцветов, некоторые из них мы надеялись хотя бы мельком, но увидеть. Как и везде, история разработки этих месторождений была полна таинственных рассказов, переходящих в легенды, и иногда было просто невозможно определить, где же в той или иной истории кончается правда и начинается вымысел. Вот один из таких рассказов.

Одним из наиболее ценных самоцветов на Мадагаскаре является красивый розовый берилл — морганит. Он встречается в пегматитах, богатых натриевым полевым шпатом — альбитом и фиолетово-розовой литиевой слюдой — лепидолитом, образуя уплощенные шестигранные кристаллы, обычно не более 2–3 см в поперечнике. Но встречаются гиганты и среди кристаллов морганита, хотя очень редко они бывают ювелирного качества. Но вот именно такой кристалл был однажды (лет тридцать тому назад) найден в пегматитах известного всем минералогам мира месторождения Сахатани. Кристалл этот отличался редкой прозрачностью, отсутствием трещин и очень красивым ярко-розовым цветом; размер его в поперечнике достигал около 20 см. Рассказчик, бывший начальник горного управления республики доктор Захимаву, поведал нам и о цене этого кристалла. Мне она не запомнилась. Во франках это, во всяком случае, была цифра со многими нулями.

Нашел морганит старатель совершенно случайно. Ковыряясь в отвалах заброшенного карьерчика в надежде найти что-либо для продажи, пропущенное его предшественниками, он одной ногой провалился в небольшой переполненный лепидолитовой трухой занорыш, покопался в нем рукой и извлек на свет божий кристалл-сокровище, какие редко встречаются даже на Мадагаскаре. Все, может быть, этим бы и кончилось, если бы счастливец не похвалился своей находкой в ближайшем поселке Антандрокомби. В результате на следующий день его нашли полуживого на дороге к городку Анцирабе. Кристалла при нем не было. Но на этот раз грабителям не пришлось воспользоваться драгоценной находкой. Опытный охотник за самоцветами скрытно, обходной тропой послал в Анцирабе своего шестнадцатилетнего сына с сумкой риса, в которой и был спрятан кристалл морганита. А сам с деревянной коробкой по-шел через несколько часов после него по главной дороге, где на него, как и ожидалось, напали грабители. Самое печальное в этой истории то, что напуганный постоянным преследованием и лишенный возможности продать огромный кристалл за соответствующую его стоимости цену, владелец в конце концов решил распилить его на несколько более мелких и продать по частям, что и было сделано.

Так погибло уникальное художественное произведение природы, которым могли бы вечно любоваться многие поколения любителей прекрасного.

За разговорами незаметно доехали до нашего сегодняшнего пункта назначения. Завтра в соответствии с планом отсюда мы поедем посмотреть несколько участков, на которых уже начал поисковые работы проект ООН. А пока что еще есть время для осмотра ближайших каменных развалов, которые кажутся очень любопытными. Подъемы на крутые, хотя и не такие уж высокие хребетики сменялись спусками, а затем все повторялось сначала. Тропики есть тропики, и пот на подъемах по узким тропам заливал лицо, а спина становилась мокрой уже через несколько минут. Горное плато между хребетиками очень напоминало нашу забайкальскую степь. И только россыпь невысоких термитных холмиков, покрывавших всю поверхность сухой равнины и похожих на высокие муравейники, убеждала, что мы в тропиках и что сходство это уж чисто внешнее и, пожалуй, случайное.

На следующий день мы выехали на север в район поселка Амбоситра. Здесь, выполняя плановую консультантскую работу, мы могли попутно заехать и на близлежащие пегматитовые месторождения, из которых издавна добывали самоцветы. Как только миновали однообразное плоскогорье, дорога оказалась очень живописной. Зеленые невысокие горы, таинственные лесные массивы с деревьями, перевитыми лианами, рисовые поля, террасами спускавшиеся по пологим склонам. Солнечные блики отражались на водных зеркалах рисовых полей, придавая всему открывающемуся за окнами машины пейзажу яркий, праздничный оттенок.