Путеводная звезда. Том 2
Шрифт:
Принцесса Елизавета Брауншвейг-Мекленбург-Романова. Мать Олега. И по совместительству моя ангел-хранительница, уже не раз спасшая мне жизнь и душу.
Выглядела Елизавета также, как и во время нашей последней встречи. Совсем юная (похоже, остановившееся время этого мира остановилось и для нее) и ослепительно прекрасная. Принцесса была в белой ассиметричной тунике, подпоясанной широким поясом и скрепленной на левом плече золотой фибулой. Распущенные волосы стянуты на лбу тонкой диадемой, бриллианты которой блестели почти также, как огромные васильковые глаза принцессы.
Сопровождали Елизавету два вооруженных штампа, которые
Подойдя ближе, принцесса робко взяла меня за руку, несмело улыбнулась - словно все еще не в силах поверить в то, что в этом мертвом мире появился кто-то разумный, настоящий и живой, а после просто упала в обморок.
Подхватив Елизавету - удивительно легкую, я прошел вместе с ней до одной из скамеек на парковой дорожке. Посадив ее, сел рядом, ожидая пока принцесса придет в себя. Ждать пришлось недолго. Глаза Елизаветы распахнулись, и она - найдя мои глаза взглядом, взяла меня за руку и больше не отпускала, крепко сжав.
Долго, очень долго мы просто сидели в молчании. Девушка двумя руками обхватила мою ладонь, словно принуждая поверить себя в реальность происходящего, я же осматривался по сторонам, то и дело скользя взглядом по такой юной матери Олега.
– Как долго я этого ждала, - наконец произнесла моя ангел-хранительница.
– Могла бы и сказать, я мог бы прийти быстрее.
– Не могла.
– Даже намекнуть не могла?
– Ты же уже знаешь о равновесии?
– Оу. Ты тоже… встречалась с нашим общим другом?
– Да.
Елизавета передернула плечами, а я словно вживую почувствовал стягивающий ей лопатки холодок неприятных воспоминаний.
– В какой-то степени тут из-за него, - ответила она в ответ на мой взгляд.
– Причем он спас меня от… участи худшей чем смерть.
«Где-то я подобное уже видел» - мысленно, невесело улыбнулся я. Вслух же сказал несколько иное.
– Теперь ясно. Прости, я не очень умный, сам сразу не догадался где ты.
– Самое главное, что ты сюда пришел, - улыбнулась Елизавета.
– Ты… живая?
– Абсолютно.
– Ты же…
– Умерла, да. Но и ты ведь умер. Там, у себя дома, - едва улыбнулась Елизавета.
– Ну, в смысле… Так. Давай начну сначала. Попробую объяснить и снова задать вопрос. Я здесь и сейчас… это не «я» в полном смысле слова. Я здесь нахожусь как тень. Мое тело живое и полноценное - оно является таким только дома, в истинном мире. Сейчас я здесь… вот здесь, вот моя душа, - показал я на клинок кукри.
– Я прошел вместе с ним инициацию, и клинок замкнулся на мои энергетические каналы, став неотъемлемой частью моего тела. А я - «я», - похлопал я себя по груди, - если смотреть на тело, здесь только тень. Которую отбрасывает моя душа.
Если примерно обозначить состояния, то в истинном мире я нахожусь как человек, в Изнанке - как астральная проекция, а здесь - в этом отражении мира, как тень собственной личности, которую могу создавать с помощью перемещения сюда части моего тела… - поднял я клинок-кукри, демонстрируя его.
– Ясно, - кивнула Елизавета.
– я прекрасно понимаю, о чем ты.
–
Так могла бы…– Мне просто приятно слышать твой живой голос, - улыбнулась выглядящая такой юной девушка.
– Здесь я не тень, а настоящая «я», живая. Если использовать озвученную тобой только что схему состояний тел, то со мной происходит все то же самое, что и с тобой, только в обратном порядке. Именно здесь я в своем настоящем истинном теле. Думаю, что если я смогу проникнуть в истинный мир, то буду там находиться как тень, как ты здесь сейчас. Что?
– заметила, как изменилось у меня лицо Елизавета.
– Я был здесь три раза.
– Да, знаю. Я чувствовала каждый раз твое появление. В первые разы была слишком далеко, хорошо хоть сегодня смогла тебя найти.
– В первый раз я пришел сюда в истинном теле.
После этих слов я почувствовал, как Елизавета невольно сильнее сжала мою руку.
– Пришел для того, чтобы спасти попавшую сюда… подругу, так скажем.
– Я поняла, о ком ты. Саманта Дуглас, хорошая девушка. Сильная. Мне она нравится. Вот только я даже не думала, что вы здесь были в своих настоящих телах.
– А… как ты…
– Как я узнала кто это?
– Да.
– Доступ в истинный, как ты его назвал мир, мне закрыт. Но за четырнадцать, почти пятнадцать проведенных здесь лет я отточила умение путешествовать по Изнанке. Так что я и наблюдала, и чувствовала эхо многих событий, происходящих там. Саманта сильная одержимая, и часто выходит в Изнанку - так что я последние годы нередко ее видела. А один раз даже помогла, - чуть улыбнулась Елизавета.
– Ясно.
– Ты не договорил.
– А. Да. Я один из участников тройственного кровавого союза. И создав якорь, с помощью пентаграммы, меня привязали кровными узами и выбили сюда, по следу Саманты. Которая также оказалась здесь после прямой и грубой атаки.
– Вот как.
– Я про то, что…
– Я поняла, о чем ты. Теоретически можно попробовать, но для этого нужна моя кровь.
– С этим проблема?
– внимательно посмотрел я на Елизавету, сжав ее руку.
– Ты же живая?
– Ах, ты про это, - улыбнулась она.
– Нет, набрать своей крови и дать тебе не сработает. Я изучала вопрос, да и… друг наш общий советами помог, когда в гости заходил.
– Часто?
– Три раза за все время, и два за последние три месяца, - улыбнулась Елизавета.
– Нужна моя старая кровь, которая привязана к моей старой жизни в старом варианте мира - от которого я сейчас очень и очень далеко, на расстоянии пятнадцати лет.
– В общем, нужен твой филактерий.
– Да.
– Который в Санкт-Петербурге, в хранилище.
– Вряд ли он сейчас там.
– А где?
– Непростой вопрос. Ответа на который я не знаю. И не уверена, нужен ли сейчас мне, и тем более тебе, прямо сейчас этот ответ.
После сказанного повисла недолгая пауза.
– Что это за…
– Расскажи мне о…
Заговорили мы одновременно и одновременно же замолчали. Когда очередная пауза затянулась более двух секунд.
– Ты знаешь…
– Твой прошлый…
Вновь мы заговорили одновременно, и вновь оба замолчали. Я не сдержал улыбки, а Елизавета рассмеялась. Звонко, по-юношески - ее лицо сейчас заливал румянец радости. Она, постепенно начиная верить в то, что одиночество закончилось, просто лучилась от счастья общения с живым человеком.