Путеводная звезда. Том 2

– Так много вопросов. Хорошо, что времени сейчас у нас много, и мы никуда не торопимся.

– Давай начнем с самого сначала, - предложил я.

– Давай. Ты здесь тоже из-за нашего общего знакомого Алессандро?

– Аллесандро?
– удивился я.

– Герцог Аллесандро Медичи, - недоуменно произнесла Елизавета.

– Да, именно из-за него - просто он мне по-другому представился.

– Как? Если не секрет.

– Думаю нет, не секрет. Он разрешил мне называть его Астеротом. Тебе не сказал?

– Я, видимо, не так доверительно с ним общалась, как ты. Так ты здесь тоже из-за него?

– Здесь это здесь?
– указал я под ноги в землю, после чего постучал пальцем себе в центр груди: - Или здесь это здесь?

– Здесь это здесь, - тронула меня за плечо Елизавета, подразумевая нахождение меня в теле ее сына.

– Да. Из-за него. У себя дома я случайно поссорился с демоном, которая убила меня, а душу отправила в… не очень хорошее место. Полагаю даже что в место, очень похожее на это, а наш общий друг меня перехватил.

– Что случилось с… Олегом?

– Что тебе сказал по этому поводу наш общий знакомый?

– Сказал, что ты Олег неожиданно умер здесь, а ты неожиданно умер в своем мире. И он перехватил ваши души, заменив их в физических носителях.

– Да, в этом мире Олега предал и убил его деловой партнер, - кивнул я.
– В этот самый момент я и оказался здесь, - постучал я себя в центр груди. При этом по глазам увидел, что Елизавета больше хочет знать о том, где Олег сейчас.

– Сейчас он в моем теле в другом мире.

– Расскажи мне. Пожалуйста.

– О том моем теле, или о мире?

– О том твоем теле. И о твоем мире. Обо всем.

– Ну… Мой прошлый мир без магии. Первая мировая прошла без одержимых…

– Первая?

– А… ну да, Первая. Она была не такой разрушительной как здесь, и закончилась в восемнадцатом году. Война была не такой разрушительной как здесь, но по ее итогам рухнули сразу три Империи - Германская, Австро-Венгерская и Российская. В феврале семнадцатого года Николая свергли с престола, в октябре семнадцатого совершившие это деятели сами потеряли власть.

Елизавета от удивления невольно приоткрыла рот и тут же прикрыла его ладошкой. Я же продолжал умещать историю двадцатого века в короткие сухие фразы.

– После Первой мировой осталась некоторая недосказанность, и как логическое продолжение в середине века случилась Вторая мировая. Снова воевали Германия со-союзники с одной стороны, Британия, САСШ и Россия с другой. Немцы ожидаемо проиграли, но британцы по итогам тоже потеряли свою империю и ушли в тень, а САСШ и Россия разделили мир почти напополам.

– Ну, вполне очевидный итог, об этом еще де Токвиль писал, - справившись с удивлением, кивнула Елизавета.
– А Франция?

– На Вторую мировую не явилась. Выступали вторым номером, несколько раз в ходе войны удачно и вовремя поменяли сторону, так что по итогу тоже записаны в победители, но высшую лигу покинули.

– Ясно.

– После второй мировой соперничество между САСШ и Россией обострилось, но до новой горячей войны не дошло, став войной холодной - так ее назвали. В России немного ошиблись с путями развития, так что в конце двадцатого века вновь случилась революция, на некоторое время отбросив страну по многим параметрам в статус третьего мира. Сейчас, в двадцатом году, маховик соперничества за власть в мире снова набирает обороты. Американцы после второй мировой удовлетворились тем, что разрушили европейскую колониальную систему, но при этом они не добили британцев. Это было их главной ошибкой - даже хуже чем та, когда они не до конца уничтожили Россию в девяностых. Сейчас САСШ понемногу, но со всех сторон, пинает каждый кто может, но пока они еще довольно прочно на вершине и покидать ее не намерены. Такие дела.

– Ужасы какие.

– Звучит не очень, да, но живем мы там вполне хорошо.

– И как ты… каким ты был, как жил там?

– Каким я был?
– усмехнулся я.
– Здоров. Красив. Эрудирован. Умен и образован, в меру скромен. Характер нордический, юмор и вкус отменные. Ко власти по праву рождения допущен не был, мещанин, но построил достойную карьеру. Которую поставил на паузу, заработав достаточно чтобы не думать о хлебе насущном, и решил посвятить жизнь отдыху и путешествиям. Был сбит на взлете, и вероятнее всего, Олег будет делать все задуманное вместо меня, причем в компании вместе с двумя прелестными девушками. С демоном, убившим меня, он кстати уже разобрался.

– Откуда ты знаешь?

– Наш общий друг сообщил.

– Даже так?

– Даже так, - с грустью вздохнул я обо всем сразу: об оставленных в прошлом мире девушках, о непокоренных волнах и склонах, и о сбережениях, которые собирал не для себя.

– И вот теперь я здесь. Расскажи, что это за место, и как ты сюда попала?

– Здесь… Я не знаю, что это за место. Могу только догадываться.

– За пятнадцать проведенных здесь лет я уж думаю ты достаточно подробно сформировала свои догадки.

– Да, - вздохнула Елизавета.
– Представь, что мы - в пределах одного мира, живем в реке. В реке времени. Мы существуем только в том месте, в которое нельзя войти дважды. Понимаешь, о чем я?

– Да.

– А вот здесь… здесь… - осматриваясь, нахмурила веснушчатый носик Елизавета, - это… как это по-русски… не помню. Здесь и сейчас это mort-bras. Mort-bras d'elaise'e… понимаешь о чем я?

– Май френч из нот окей.

Елизавета еще раз вздохнула.

– Стоячая вода на реке как называется?

– Омут?

– Нет, омут — это водоворот над глубокой ямой.

– Запруда?

– Нет. Слово такое… - пощелкала она пальцами.

– Заводь?

– Что-то похожее, но нет.

– Байю?

– Да нет же. На «Р» что-то. Что-то вроде… что-то…

– На «Р»?
– нахмурился я, пытаясь вспомнить слова на «р», связанные со стоячей водой в реке.

Соскочив со скамейки, Елизавета обломила короткую палочку с декоративного куста рядом и нарисовала прямую линию на дорожке.

– Это река, - подняла она на меня свои удивительные васильковые глаза.

– Понял.

– В процессе меандрирования русло меняет очертания…

Движение палочки, и прямая линия чуть изменилась. Почувствовав мое непонимание при слове меандрирование, Елизавета подняла взгляд.

– Русло меняет очертания, - повторил я ее последние слова. Что такое меандрирование не знаю, но спрашивать не стал - понятно по смыслу.

– …русло меняет очертания, в пределах поймы.