Пути Держателей. Книга первая

Йомо спокойно, даже меланхолично, собирал бич.

Следопыт, иссеченный уже не одним десятком порезов, сменил тактику. Теперь Танара старался вовсе не подставлять свое оружие под клинки противника — маятником раскачиваясь из стороны в сторону и гибко уходя от атак, он начал прижимать близнеца к нагромождению камней. Копия того в этот момент вновь набросилась на тоэха.

Йомо осторожно обходил дерущихся по широкой дуге справа, словно бы паря над землей и не приближаясь слишком близко.

Второй близнец продолжал наседать на Киоши, к счастью, пока изрубая исключительно воздух. Юноша отпрыгнул, наступив на расшатанную плиту, и упал на колено, словно бы поджимая раненую ногу. Рассматривая приближающегося противника, запустил когти в щели между расколотых плит. Когда близнец в очередной раз вновь пошел в атаку, тоэх вскочил, широко расставляя ноги и выбрасывая вверх пыльную гранитную плиту.

Мечи сломались, воин сместился влево, а осколки разбитого камня закувыркались по полу, взбивая клубы пыли. Вновь готовый к бою, демон поднял обновленные клинки, но за плечом его, подобно тени, уже стоял Киоши.

Враг ринулся вперед, оборачиваясь в урагане мечей, но все же опоздал. Левая рука тоэха опустилась ему на шею, а вторая давила в плечо, толкая вниз, мешая размахнуться и спутывая мечи. Лицо мидзури перекосило, он дернулся, роняя один из клинков, по плитам заструились собираемые Нити.

Тогда Киоши сжал руку.

Нанес удар.

Юноша повернул голову направо, рассматривая хитросплетения ремней бича, цепко схватившего его. Йомо присел в боевой стойке, широко расставив ноги и нагнувшись вперед так низко, что плащ коснулся пола. Рукоять оружия он держал ровно перед глазами, будто целился.

Окостеневшая линия бича упиралась в левую руку Киоши, железной хваткой передавив кисть. Их взгляды, скользящие по замшевому полотну оружия, встретились. Разрез острозубой улыбки перечеркнул белоснежные скулы Йомо.

Тоэх не стал медлить — хрипящий фехтовальщик уже выпадал из его объятий, почти закончив заклинание. Тогда Киоши дал бичу немного потянуть себя вправо, затем широко отставил ногу назад и хлестнул наотмашь, крутанувшись вокруг оси.

Удар тяжелых когтей пришелся близнецу в затылок. Часть головы перестала существовать, перерубленная коса упала на камни, а кровь ярким мощным потоком хлестанула на десяток метров вперед, окрасив каменные колонны и поваленных идолов.

Киоши приготовился упасть, все еще прихваченный лентой кнута, но Йомо неожиданно ослабил хватку и отдернул оружие — Танара стремительным прыжком оказался между ними, занося меч.

Все еще окруженные врагами, они вдвоем отошли к главной статуе, встав спиной к спине.

У Киоши до боли в зубах ломило левую кисть и ногу, по лицу еще струилась кровь. Танара был весь покрыт мелкими, но глубокими порезами, а рана, оставленная Вайрашем, снова ожила и кровоточила.

Враги медленно приблизились, пока не торопясь атаковать вновь. Уцелевший близнец опустился на колени рядом с трупом брата, положив мечи на землю, а Йомо встал рядом, поигрывая рукояткой бича и с деланым равнодушием поглядывая вдаль.

В стороне начинал шевелиться Вашукана.

— Ты их знаешь? — Танара отер кровь со лба. — Сталкивался раньше?

Киоши лишь покачал головой, стряхивая с когтей багровые ошметки.

Значит, их все-таки выследили. Причем не Охотник и не Конта. Не посланники с Тоэха, а совершенно неизвестные ему демоны. Выследили у самой горы… Они знали, куда направляется молодой тоэх с амулетом. Может, это все же наемники Виктора? Киоши осторожно покосился на Танару, сжимая кулон в кулаке — эта драка должна окончиться их победой или смертью, иного не дано.

— Кто вы такие? — прорычал он, не узнавая собственный голос.

Йомо словно не услышал вопроса, Вашукана был слишком далеко, но близнец убитого приподнял искаженное ненавистью лицо. В раскосых глазах его разгорались горны мести.

— Отныне, мы твоя смерть!

— Аано, помолчи! — шаги ударили по плитам храма, догоняя летящий в воздухе приказ. — Мне жаль твоего брата, но ты не должен позволить мести затмить долг…

Размеренные шаги, как крохотные кусочки мозаики, медленно собирающиеся в единый узор. Вот он, почти угадан, прост до обиды, но от того не менее красив. Вот становится видна фигура в плаще, но густые темно-синие тени надежно скрывают лицо и одежду. Вот различимы приготовленные к бою Нити, клубящиеся вокруг ног.

Его голос, такой знакомый голос…

Он приближается к краю света.

— Киоши Мацусиро! Ты арестован. Именем хосадаку Кого, ты и твой спутник обязаны немедленно сложить оружие.

На границе светового круга, почти под дырой в куполе храма, он остановился. Но зрение тоэха уже подсказывало, кто именно скрыт в тени.

— За тяжкие преступления ты будешь осужден Верховным Советом. И поверь мне, мальчик, сейчас здесь нет силы, способной помешать мне сделать все правильно и без ошибок.

На лице Киоши не дрогнул ни один мускул.

— Кто вы такие? — негромко и медленно повторил он, успев заметить, как скривилось лицо проводника.

— Отныне, мы твоя сме…

— Аано! — стегнул приказом старший, и мечник мгновенно умолк. — Мы, мальчишка, есть закон!

— Должно быть, ты ошибся, если…

— Нет, я не ошибся. Ты обвиняешься в покушении на убийство верховного советника хосадаку, в нападении на личных охранников хосадаку, и в сопротивлении безграничной власти хосадаку.

Командующий ловчими протянул в свет руку, и в синем мареве блеснул, покачиваясь на цепочке, круглый бронзовый амулет, покрытый узорами и письменами.

— Этого будет достаточно? — поинтересовался он, и Танара судорожно втянул воздух.

— Чтобы получить амулет, не стоило придумывать лишних интриг, — тоэх пригнулся, готовясь к броску. — Я собираюсь драться, как делал это и раньше, а потому хватит болтать — если веришь в силы своих псов, иди и попробуй отнять!

На этот раз Танара хмурился с непониманием, но Киоши не замечал, взглядом ощупывая стоящую в тени фигуру.

— Амулет?! — старший ловчий ювелирно подделал удивление. — Не понимаю, о чем ты, щенок. Не заговаривай мне зубы, сопляк, и, возможно, я на время забуду, чем обязан тебе.

Фигура сделала шаг вперед.

Все тот же массивный подбородок, та же копна нахально топорщащихся волос, презрительные глаза и ленивая полуулыбка, навсегда поселившаяся на лице. Только нет более джинсовой куртки, свитера, молодежных штанов с десятком карманов и сотового телефона на модном шнурке — сейчас на нем бархатный камзол, плотные штаны для верховой езды и тяжелый черный плащ с синей каймой. Левая рука беспомощно короче правой…