Пути Дивнозёрья
Шрифт:
Мара Моревна закашлялась, пошатнулась. Тайка подхватила её под локоть:
– Вы лучше присядьте. Вот как раз пенёк удобный.
– Посох мой подержи. А теперь слушай: это всё из-за Дороги Снов. Слыхала небось? Заросла она бурьянами да чертополохом, дикий шиповник разросся так, что ни конному не проехать, ни пешему не пройти. Даже зайцу быстроногому, и то не проскочить. А она ведь все миры меж собой соединяет. Волшебство по ней течёт, как вода по речному руслу. Или как кровь по нашим жилам, ежели так тебе будет понятнее. И куда ему деваться, коли проходу больше нет?
Тайка очень живо представила себе… нет, не
Наверное, она произнесла это вслух. А может быть, Мара Моревна умела заглядывать в чужие мысли – кто знает?
– Всё так, деточка. Я с самого начала сказала: мир болен. Потому и мгла, и сухостой, и вонь ещё эта…
До этого момента Тайка не замечала дурного запаха, а сейчас втянула носом воздух и поняла: а гнильцой-то и впрямь тянет. Не обычной древесной, а будто разлагающейся плотью. Ей стало страшно.
– Ох… Неужели это всё из-за меня?!
Мара Моревна вскинула белёсые брови:
– А ты-то тут при чём?
– Ну, вы же сказали: я сама себя волшебства лишила.
– Так одно другому не третье. Не все ниточки этого мира сходятся к тебе, деточка. Пора бы уже это понять.
Ну вот, её опять стыдят. А Тайка всего лишь спросила.
– Вообще-то я и не думала, что я – центр Вселенной.
– Неправда. В детстве все мы так думаем. Но потом вырастаем и понимаем, что мы лишь песчинки в пустыне бытия.
Тайка нахмурилась. Ей не понравилось считать себя настолько уж незначительной.
– Но от песчинок мало что зависит. Они ничего не решают. Как можно спасти мир, если ты никто и звать никак?
– А почему тогда под палящим солнцем песок порой становится прекрасным стеклом? – прищурилась Мара Моревна.
Девушка пожала плечами:
– Не знаю. Просто повезло?
– Что ж, это тоже ответ.
– А какой правильный?
– А правильного не существует. – Чародейка погладила её по плечу. – Не спеши, ведьма. Ты всё поймёшь в свой срок. Поняла же как-то, что ты больше нуждаешься в Дивнозёрье, чем оно в тебе, и что помогать себе так же важно, как и другим. Догадаешься теперь, почему я не отвечала на твой зов, а потом всё-таки ответила?
– М-м-м… Потому что решили дать мне второй шанс? – Тайка чувствовала, что находится на верном пути, но поймать Птицу-суть за хвост у неё не получалось.
– Ты сама решила дала себе второй шанс, деточка. И это позволило мне появиться. Видишь, как нелегко быть ведьмой? Можно заколдовать саму себя. Чувство вины – самое злое колдовство на свете. Оно проедает тебя изнутри, нарушает связь с корнями, превращает душу в труху. Кажется, ничего такого не происходит, а потом – оп! – а внутри пустота. И только оболочка осталась. Живёт, дышит, топчет землю, а зачем – не ведает.
– И что же мне делать?
– А это, деточка, только тебе решать. Я за тебя думать не буду. Свою голову вместо чужой не приставишь.
– Об этом я и не просила, – нахмурилась Тайка.
Ей вдруг стало обидно: это с мамой она вечно спорила, что хочет жить своим умом. А вот от совета Мары Моревны не отказалась бы. Только теперь просить об этом было как-то неловко. Ей только что намекнули, что
взрослая ведьма должна сама справляться.– Дуешься? – вновь прищурилась чародейка.
– Нет. То есть… Да, есть немного.
– А почему?
– Наверное, потому, что не понимаю, что происходит. Знаете, когда бабушка ушла в Дивье царство и оставила меня одну на хозяйстве, мне сперва было очень страшно. Я думала, что не справлюсь. А потом как-то освоилась, да и друзья помогли. И стало казаться, что мне всё по плечу, что нет такой проблемы, которую я не смогла бы решить. А теперь я как будто снова стала той растерянной девочкой, ничего не знающей о жизни… Но вы – не моя бабушка.
– Это уж точно, – усмехнулась Мара Моревна. – Однако и ты уже не та маленькая девочка. Это просто новый виток судьбы, деточка. А сколько их ещё будет!
– Всё так запуталось. – Тайка глянула на нити. – Наверное, не я одна чувствую сейчас смятение…
Лес зашумел, словно соглашаясь с ней, и чародейка тоже кивнула: мол, верно мыслишь, ведьма.
– Мара Моревна, скажите, а бывает, что вы чувствуете неуверенность?
Прежде она не осмелилась бы задать такой вопрос. Такие великие чародейки, конечно, не сомневаются в себе и не ошибаются. Но сегодня она совсем не удивилась, услышав в ответ:
– Бывает, деточка. Время от времени это случается со всеми. Жизнь прожить – не поле перейти.
– Мы должны вылечить мир, я так считаю! – Тайка сжала кулаки.
– Похвальное намерение. А почему ты этого хочешь?
– Ну, иначе ведь он умрёт. Так что я собираюсь победить смерть. А что? У Лиса получилось, значит, и у меня получится.
Ветер бросил в неё еловой шишкой. Уй, больно! Прямо по носу попал, негодяй.
– Моя сестрица тут ни при чём. Ты ведь знала, что Смерть – моя сестра? Мареной Моревной её кличут. Подозреваю, ей сейчас так же нелегко, как и мне. Пусть она и забирает жизни, но мы обе были рождены, чтобы поддерживать мировой порядок. Сейчас он нарушен, и Марене это вряд ли по нраву. У нас с ней, конечно, были немалые разногласия, но тут я могу ручаться – это не она. – Чародейка тяжело вздохнула.
– Кстати, а почему вы поссорились?
Мара Моревна помрачнела и ещё больше сгорбилась. Её дребезжащий голос стал похож на шелест листвы:
– В юности мы обе были те ещё горячие головы. Она мне завидовала, даже предлагала поменяться. Мол, давай ты будешь обрезать нити, а я – прясть и ткать. Ты станешь Смертью, а я – Жизнью. Нужно было тогда прислушаться к её словам, обсудить всё хорошенько, объяснить, что мы обе важны. Но я вместо этого посмеялась над ней и наговорила обидных слов. В те времена я была очень высокомерной, деточка.
Застоявшаяся вода выпустила пузырь, тот лопнул, и у Тайки пробежал мороз по коже. Ей показалось, будто сама земля всхлипнула.
– А вы не пробовали помириться?
– Да куда там! Старые обиды держат крепче самых крепких цепей.
– Вы поэтому ушли из Волшебного края в Дивнозёрье?
– И поэтому тоже. Но не только. В то время я была разочарована… да, считай, во всём. Отправилась искать лучшей доли.
– И как, нашли?
Тайке казалось, что она самую чуточку понимает. Не разумом, но сердцем. Даже от любимого дела можно устать – уж она-то это знала, как никто другой. Поэтому ей был особенно важен ответ Мары Моревны. Ведь своего она пока не отыскала.