Пути к раю. Комментарии к потерянной рукописи
Шрифт:
На следующем уровне песок заменяется камешками особой формы и цвета. Потом приходят стеклянные и мраморные шарики, которым придается особая ценность, как своеобразной примитивной монете. А на следующем уровне, кажущемся самым чистым, шарики заменяются деньгами; деньги собирают кучками («деньги не пахнут»). Рудименты этих связей оставили следы в словоупотреблении, в выражениях «сидеть на своем богатстве». См. Sandor Ferenczi. «The ontogenesis of the interest in money»,опубл. в « Internal. Zeitschrift fur artzliche Psychoanalyse», 1914 (Шандор Ференци. «Онтогенез интереса к деньгам»,опубл. в Междунар. журнссге по вопросам медицинского психоанализа, 1914).Ср. также N. О. Brown, а. а.
21. Так считает, напр… Берч: «Остается неясным, думает ли он это всерьез, или это просто игра ума».
22. Он выливал огромное количество вара или клея, которые стекали по откосу, как лава. Ср. также описание произведений Роберта Смитсона «Broken circle»
23. Заметки находятся в частном владении.
24. Часть слова оторвана.
25. Когда Роберт Смитсон бродил среди памятников своего детства в Пассейике, штат Нью-Джерси, ему показалось, что его парадоксальный рай проглядывает в квадратной песочнице, называемой еще «Пустыня»:«Последним памятником была песочница, или модель пустыни. В мертвенном послеполуденном свете Пассейика пустыня стала картой бесконечного выветривания и забвения. Этот монумент, со-
Р. Смитсон. «Пустыня»
стоящий из мелких-мелких частиц, сверкал в холодных солнечных лучах и вызывал в представлении гибель всего континента, высыхание океана, и не было уже ни зеленых лесов, ни высоких гор — только миллионы песчинок, гигантские мощные напластования костей и камня, превратившиеся в прах».
26. Равнина Иордана вокруг Содома и Гоморры вначале была плодородной, «как сад Господень», но после их гибели была совершенно выжжена.
27. Земной рай на Западе. Мир представлений американских пионеров явно окрашен эсхатологическими фантазиями о земном рае. Описания первыми поселенцами девственной страны пронизаны мифом об Эдеме. Они отмечали, например, что Джорджия лежит на той же широте, что и Палестина. Вирджинию описывали как Ханаан, страну, «где течет молоко и мед», а Новую Англию и Мериленд — как «земной рай». В повторяющейся приставке «Нью» (Нью-Ингленд, Нью-Хейвен, Нью-Йорк) слышится эхо нового Иерусалима. Пионеры сравнивали себя с ветхозаветным народом Израиля; как евреи бежали из египетского плена, так и они бежали из Европы, переплыли громадное море и оказались в Святой земле. Да, именно Америка избрана быть местом второго пришествия Христа, считали колонисты в XVII веке. (Ср. Charles Sandford. «The quest for paradise», 1961 (Чарльз Сандфорд. «Поиски рая»).В Америке же пытались осуществить свой земной рай и европейские утописты, Оуэн в Новой Гармонии и Кабе в Икарии. Фантазии и надежды оказались живучими в американском сознании. Мы вновь узнаем их в американской живописи XIX века с ее изображением плодородных просторов, неохватных горных массивов и водных пространств. За горными хребтами угадывается Эдем. Эти же темы варьируются регионализмом XX века, в деревенских идиллиях Гранта Вуда или учителя Поллока, Томаса Бентона.
Не является ли земельный проект 70-х гг. парадоксальным продолжением той же мифологии? Во всяком случае, мы находим здесь тот же головокружительный масштаб, тот же поиск sites,своего рода святых мест. Но речь уже больше не идет о земле, текущей молоком и медом, а о высохшем морском дне, соленых озерах и бесплодных пустынях — о земле, которая и в самом деле может привести на память части библейской Палестины.
28. Полный ожидания, благоговейно приблизился Роберт Смитсон к Большому Соленому озеру в Юте, где впоследствии была поставлена его «Спираль Дамба»:«Медленно приближались мы к озеру, которое напоминало неподвижную лиловатую плоскость, заключенную в каменную литейную форму, на которую солнце изливало свой испепеляющий свет. Широкие просоленные берега обрамляли озеро, в их напластованиях застряли многочисленные обломки крушений. Сохранился старый волнолом, словно врезавшийся в берег. Вид этого перемешанного мусора и отбросов переносил тебя к предыстории современной эпохи. Промышленные продукты девонского периода, остатки технологии силурийской системы и все орудия верхнего каменноугольного периода терялись в этих протяженных наслоениях песка и глины». «The writings of Robert Smithson», ed. Nancy Holt, 1979 («Сочинения Роберта Смитсона», ред. Нэнси Холт).
29. В «Географическом описании Палестины, или Земли обетованной, а также Каменистой Аравии»1784 года. Собрание редких книг Королевской библиотеки. (Geografisk beskrxjnmg ofwer Paliistina eller Forlowade Landet samt Steniga Arabien. Kungliga Bib-liotekets rar. saml.)Антон Фр. Бюшинг делает попытки отделить мифы от наблюдений путешественников — задача достойная, но весьма сложная, ибо свидетельства очевидцев уже безнадежно заражены старыми преданиями: «Расположено сие озеро там, где в древности находилась прекраснейшая и плодородная долина Сиддим, в которой лежали пять городов — Содом, Гоморра, Адама, Севоим и Бела, или Сигор, — и которую (подобно земле Египетской в кн. Бытия 13,10) изрезывали бесчисленные каналы и ямы. Дно долины было богато асфальтом (иудиной или земляной
смолой), о смоляных ямах говорится в кн. Бытия 14,10. Господь зажег Своими молниями эти ямы и другие горючие вещества, находившиеся в сей долине. Города провалились, и вместо прекрасной ложбины, где, по уверениям Курте, находился Рай, что полагал и доктор Аютер, возникло ныне существующее озеро. И по сей день идет спор, не сохранились ли в озере остатки ушедших в землю городов. Утверждение о том, что остатки домов еще находятся в озере, может быть подкреплено не вызывающими сомнений свидетельствами, но остатки ли это Содома,как некоторые утверждают и верят, вопрос другой…
Остров этот имеет в виду и Троило, когда рассказывает, что на расстоянии брошенного камня от берега видна в воде часть стены, приблизительно 15 саженей в длину, черная и совершенно обгорелая. Поскольку стена эта лежит не очень глубоко под водой, решился он добраться до нее на лошади и отломить на память несколько обугленных и почернелых камней, от которых шел смрад и дым, так же пахли и камни необгоревшие.
Эгмонд ван ден Нюэнбург, побывавший у этого озера на другой день после Пасхи, увидел в нем не только нагромождение камней, но также обнаженное водой место, которое почитали развалинами города, а на берегу нашел выброшенные озером большие деревья, из коих иные казались очень старыми».
30. Ibid.
31. Критики, за исключением друга художника, Джона Рёскина, отнеслись к «Козлу отпущения?.> Уильяма Холмена Ханта равнодушно, а один из них даже заявил, что картина, при всем ее дотошном реализме, волнует и интересует его не более, чем жаркое из прошлогодней козлятины. Страдающий и тощий козел отпущения Ханта никогда не сможет стать достаточно внятным образом козла, который в соответствии с иудейским ритуалом становился носителем грехов народа и изгонялся в пустыню, а стало быть, он не сможет стать телесной метафорой духовного, как когда-то определил символ Фома Аквинский. Между тем художник трудился самоотверженно и бескомпромиссно. Он добрался до своей цели, Мертвого моря, через Каир. Последний длительный отрезок пути от Яффы он проделал верхом на лошади. Картину он начал писать в октябре 1854 года и весь ноябрь, декабрь, январь, февраль, март и апрель работал от зари дотемна… Места эти изобилуют разбойниками, а слуги художника постоянно грозили ему его бросить. Но 10 мая он мог наконец записать: «The Scapegoat is finished» («„Козел отпущения” закончен»), Хант тщательно выбрал место для написания картины — особенно пустынную равнину, покрытую соляными напластованиями и расположенную у южной оконечности Мертвого моря: традиционно полагали, что именно здесь когда-то находился Содом. Художник записывает в дневнике: «Если не считать нескольких акаций, которые росли вдоль высохшего русла реки, по которому мы шли, вокруг не было никаких следов растительности… и, насколько хватал глаз, никаких следов человека. С каждой минутой горы становились все более могучими и величественными. Издали казалось, там переливаются сверкающие драгоценные камни, но вблизи обнаружилось, что это всего лишь соль, негашеная известь и сухие, сломан-
щщк
У. X. Хант. «Козел отпущения», 1855.
ные деревья. Сюда течением Иордана принесло скелеты домашних животных, пытавшихся перебраться через реку, и теперь они лежали, покрытые солью и потому не тронутые хищными зверями и птицами». Ср. G. Н. Fleming. «That ne’er shall meet again. Hunt, Millais and Rossetti», 1971 (Дж. Г. Флеминг. «Которые никогда больше не встретятся. Хант, Миллее и Россетти» ),и W. Н. Hunt. «Рге-Raphaelitism and the Pre-Raphaelite Brotherhood», 1905 (У. X. Хант. «Прерафаэлиты и Братство прерафаэлитов»).
32. Под старым переплетом на задней его стороне обнаружился краткий книжный каталог, прочесть который полностью удалось, только когда в 1937 году книгу стали переплетать заново. Судя по всему, этот список содержит перечень книг, которые Холмен Хант взял с собой в дорогу или приобрел перед самой поездкой. В него входила, в частности, переведенная в 1853 году на английский язык книга французского дворянина Луи-Фелисье-на де Соси, археолога, филолога и путешественника, «Narrative of a journey round the Dead Sea in The Bible Lands in 1850 and 1851» («Рассказ о путешествии вокруг Мертвого моря в Библейских землях в 1850 и 1851 годах»).Де Соси питал всепоглощающий интерес к Палестине, ее истории, языку, географии. «Его рабочий кабинет был маленьким Иерусалимом: предметы старины, медальоны, карты, гравюры, гипсовые слепки и фотографии — все напоминало о том, что он очарован Святой землей», — рассказывает биограф де Соси, Фрёнер. Высохшая местность вокруг Мертвого моря, как ни странно, была в ту пору еще совсем не исследована. Де Соси утверждал, что как раз у южной оконечности Мертвого моря он обнаружил остатки древнего Содома. Между тем поездка к этому морю была трудной и, по общему мнению, опасной; многие исследователи погибли там или подверглись нападению местных бедуинов и были ими умерщвлены. Вероятно, чтение книги де Соси, его описаний драматических световых эффектов этой местности укрепило глубоко религиозного Ханта в его решении писать своего «Козла отпущения»именно здесь. См. L.-F. Caignart de