Пути неисповедимых
Шрифт:
Извиняющиеся посмотрев на Тимьяна, я забрала со стула свою порванную жилетку, потом взяла Арланда за локоть и вышла, не забыв закрыть дверь.
— Это вышло очень, очень глупо! — сказала я инквизитору, когда мы отошли подальше от комнаты. — Почему ты не сказал мне его имя!?
— Потому что не мог предположить, будто вы знакомы и могут возникнуть какие-то недоразумения! Этот оборотень записан, как беспричинно напавший на стражу, я ожидал увидеть кого угодно, но не тощего профессоришку из академии с претензией на благородность!
— Хэй! — позади нас вдруг раздался
— Простите! — виновато крикнула я и, крепче ухватив за руку Арланда, ускорила шаг.
— Да к черту твои извинения! — крикнул нам вслед Тимьян и… двинулся за нами. — Идите сюда, думаю, нам еще рано заканчивать этот разговор.
Колдун, убедившись, что мы на него смотрим, поманил нас к себе. Непонимающе переглянувшись, мы с Арландом пошли обратно в его комнату.
— Как я понял, дело касается моего собрата? — уточнил Тимьян, закрывая за нами дверь и пуская по комнате сильное заклинание тишины: чтобы наружу не просочилось ни звука.
— Да, именно так, — кивнул Арланд, удивленно наблюдая за Тимьяном, который раз за разом возобновлял заклинание и никак не мог его укрепить: оно тут же распадалось. — Эммм… это бесполезно, я ведь инквизитор, — напомнил он, когда бедолага уже в пятый раз начал плетение.
— Точно! — опомнившись, Тимьян отпрянул от двери и сел на кровати. Нам он указал на стул и табуретку, оказавшиеся в комнате. — Если дело в моем собрате, думаю, я могу попытаться помочь… не вам двоим, а ему, естественно. Я отлично знаю, как человеческая кровь влияет на оборотней, и не желаю своему сородичу мучений жажды крови. Даже если ему придется пройти через пытки Ордена… это единственный и неизбежный выход для него, если исключить вариант смерти, — проговорил Тимьян, потирая подбородок, обросший за несколько дней темной щетиной.
Его мокрая голова уже начинала подсыхать и непричесанные буйные кудри образовали целое гнездо, легкая одежда, практически пижама, смотрелась на колдуне даже комично, но он не обращал на это внимания и говорил еще серьезнее прежнего.
— Ты хочешь нам помочь? После всего этого?… — я удивленно уставилась на Тимьяна.
— Не вам, — твердо повторил он, но потом поправился. — Но, по сути, мне придется помочь и вам тоже… Но это неважно! Я вхож во многие круги местных перевертышей и знаю, где вы можете получить все возможные сведения об убийце. Думаю, у нас тоже уже спохватились, ведь у оборотней есть свои законы. Убийцы у нас не в почете, особенно если после их работы остаются улики, из-за которых люди начинают подозревать и опасаться всех оборотней подряд. Так что тут не только стража и Ордена замешаны, это дело оборотней даже в большей степени, чем ваше.
— То есть, ты хочешь сказать, что отведешь нас прямо в ваше логово? — я от подступившего восторга и удивления невольно привстала на мыски. Кроме Леопольда да Тимьяна я еще не видела настоящих оборотней!
— Ага, в логово. В темный лес и непременно к полнолунию, а чтобы они вышли навстречу, мы привяжем юную деву к столбу и поможем ее девственное тело телячьей кровью, — насмешливо, но все же не без доли злобы усмехнулся
Тимьян.— Нас этим не напугаешь, и не такие мы дебри лезли, — отвечаю, украдкой глядя на Арланда.
— Мы отправимся в дом, о котором в этом городе все знают, кроме приезжих… которыми вы и являетесь. Там я представлю тебя, — он посмотрел на Арланда, — главе, и мы вместе обсудим случившееся.
— А я? — спросила я.
— А ты посидишь в сторонке, пока взрослые дяди будут вести серьезные разговоры.
— Она с нами, — возразил Арланд, чем здорово порадовал мое самолюбие.
— Нет уж, тут я решаю, кто пойдет, а кто нет, — с непреклонным видом помотал головой Тимьян. — Девушке, если не сказать девочке, в подобные места нельзя соваться. К тому же, личико у нее больно… узнаваемое.
— Это можно легко исправить, — ответила я, вытаскивая из одного из карманов мантии золотистый охмаражский платок. — Я могу скрыть волосы и лицо, тогда меня никто не узнает.
— Косыночку повяжешь, косичку заплетешь? — усмехнулся Арланд.
Фыркнув, я скользнула в умывальную, где возле небольшого зеркала быстренько убрала волосы под мантию, челку кое-как закрепила выше лба, а платок намотала на манер мусульманских женщин, чтобы закрывал голову, лоб и все, что ниже глаз. Получилось жутко, в этом мире так никто не ходит, но впечатляюще и, что самое главное, так никто меня не узнает.
Когда я вышла, Тимьян и Арланд скривились, но оба согласились с тем, что так меня в самом деле не узнать.
Колдун заявил, что нельзя терять времени, так как дело важное, и быстро оделся в мантию, нахлобучив на мокрые волосы свою странную баклажановую шапку, напоминающую берет. Собравшись, оборотень вывел нас из гостиницы и двинулся по городу, как-то странно виляя переулками, а потом вдруг «срезал» путь через большой рынок. По пути еще не завтракавший Тимьян прикупил себе парочку горячих калачей и хлебнул водички из фонтана.
— Оборотни относятся к инквизиторам так же, как и все остальные? — поинтересовался Арланд по пути.
— Хах, знаешь ли, ваша братия не дает повода усомниться в своем бездушии, — усмехнулся Тимьян. — Какого отношения вы хотите после того, что устраиваете?
— Но не все же мы «бездушные», — возразил экзорцист. — Я проучился в Ордене несколько лет и знаю, что на самом деле больных на голову у нас единицы, тогда как честных и полных желания помочь гораздо больше. У нас по этому признаку даже отбор идет.
Не удержавшись, я после этих слов хихикнула. Арланд, интересно, к каким себя относит, к больным на голову или «честным и полным желания помочь»? Что-то мне подсказывает, что все больные на голову юные инквизиторы в Ордене относят себя именно ко вторым и свято верят в свою честность, справедливость и здоровый рассудок.
Видимо, Тимьян подумал о том же самом, что и я, потому не ответил и только посмотрел куда-то в лево, чтобы Арланд не разглядел выражение его лица.
— Какие бы ни были ученики, — начал Тимьян, — жизнь со своими жесткими рамками делает их совсем другими. Уж я-то знаю. Может, в твоем Ордене было полно юных добреньких целительниц, но выйдя они вдруг поняли, что мало кому нужны их доброта и умение приласкать раненого. Отсутствие работы, бедность, скитание, а в итоге элементарное человеческое отчаяние и — да здравствуют все тяжкие!