Пути развития английского романа 1920-1930-х годов
Шрифт:
В романе «Куда боятся ступить ангелы» мы не найдем широкой панорамы итальянской действительности или изображения социальных контрастов жизни; не найдем потому, что для прозрения героев Форстера не это имеет первостепенное значение. И отнюдь не знакомством с какими-то неведомыми им прежде аспектами социальной жизни обосновывает Форстер изменение их взглядов. Для пробуждения сознания, способности воспринимать красоту жизни и человеческих отношений определяющую роль играют скрытые от героев Форстера эмоциональные сферы жизни. Они были недоступны им прежде, закрыты от них системой воспитания, той «прирожденной» неприязнью «истинного англичанина» к проявлению своих эмоций, о которой так любят говорить и которая стала законом, определяющим поведение всякого «респектабельного» человека. Форстер ведет своих героев к пониманию никчемности подобных предрассудков, он учит их быть людьми и помогает раскрепощению сердца каждого из них, «неразвитого сердца» англичанина из обеспеченной семьи, того самого англичанина, о типичных чертах которого Форстер с горьким юмором писал в своей великолепной статье 1920 г. — «Заметки об английском характере». — «… дело не в том, что англичанин не умеет чувствовать, дело в том, что он боится чувствовать… Он не смеет выражать сильную радость или печаль, или даже слишком широко раскрыть
80
Е. М. Fоrstеr. Abinger Harvest. London, 1963, p. 5.
Форстер стремился помочь своим соотечественникам высвободить погребенные в недрах их душ богатства эмоций. Возможно ли это? Ни о какой положительной программе в данном случае говорить не приходится. Форстер далек от нее. Однако в плане историко-литературном роман «Куда боятся ступить ангелы» и все последующие произведения Форстера первого периода сыграли вполне определенную роль. В них отразился характерный для романистов XX века интерес к внутреннему миру человека, его эмоциональной жизни. Появившийся в самом начале века роман «Куда боятся ступить ангелы» был одним из первых шагов в этом направлении. В дальнейшем Форстер продолжает свои поиски.
Роман «Комната с видом» был задуман и начат раньше, чем «Куда боятся ступить ангелы», но завершен тремя годами позднее. В этих произведениях много общего. Но психологический рисунок характеров в «Комнате с видом» тоньше, поступки героев мотивированы более убедительно.
Молодая девушка Люси Ханичерч в сопровождении своей кузины мисс Бартлет совершает первое путешествие по Италии. В одном из отелей Флоренции они встречают группу англичан. Среди них — отец и сын Эмерсоны. Их разговоры и манера обращения с людьми не похожи на то «добропорядочное» лицемерие, к которому так привыкла Люси в кругу своей семьи. Мистер Эмерсон-старший, человек либеральных взглядов, во всеуслышание говорит о том, что он думает, не скрывая своих мыслей и мнений. Он прям в суждениях, и не только его слова, но и поступки лишены общепринятых в «хорошем обществе» условностей. В системе образов романа мистеру Эмерсону принадлежит основная роль — это он помогает Люси Ханичерч разобраться в жизни и людях, в его уста вкладывает Форстер свои суждения об истинных ценностях жизни. Первая встреча Люси и Эмерсонов происходит при таких обстоятельствах: к моменту приезда молодых девушек во Флоренцию все лучшие комнаты в отеле оказываются уже занятыми. Люси и мисс Барт-лет вынуждены поселиться в комнатах, выходящих окнами во двор, а они мечтали о «комнате с видом», откуда они могли бы любоваться панорамой города. Узнав об этом, мистер Эмерсон предлагает им занять те комнаты, в которых он живет со своим сыном, а сам он готов перебраться в помещение, предназначенное для Люси и мисс Бартлет. Благовоспитанные англичанки на первых порах несколько шокированы этим неожиданным для них предложением. Они не знают, как отнестись к нему. Следует ли его расценить только как любезность, или за ним кроется нечто большее? Не будет ли это переселение в комнаты, занимаемые мужчинами, расценено как нарушение этикета? И все же мисс Бартлет отваживается принять предложение Эмерсона. Искушение иметь лучшие комнаты велико. Зазвучавший в самом начале мотив «комнаты с видом» получает в дальнейшем свое развитие, становясь основным в романе. Комната с видом, окно, широко распахнутое в жизнь, — это именно то, что так нужно Люси Ханичерч, а мистер Эмерсон оказывается тем человеком, который помогает ей выбраться из паутины предрассудков, разобраться в своих чувствах, сделать правильный жизненный выбор. Благодаря его влиянию она незаметно для себя начинает идти по жизни без помощи путеводителя, которым снабдили ее дома перед отъездом в Италию (тонко и беспощадно зло высмеивает Форстер этот неизменный «Бедекер», находящийся в ру-ках каждого путешествующего англичанина и отгораживающий его от подлинной жизни с ее реальными, а не музейными ценностями). Вот, совсем неожиданно, Люси встречает мистера Эмерсона в церкви Санта Кроче: «Я люблю Джотто, — говорит она, рассматривая фрески… Хотя вещи, подобные младенцам Делла Робина, мне нравятся больше». — «Так и должно быть, — отвечает мистер Эмерсон. — Младенец стоит дюжины святых». Он советует Люси сделать все возможное, чтобы избежать той путаницы взглядов и представлений, жертвой которой она так легко может стать под влиянием постоянной опеки мисс Бартлет и своих домашних. Прямолинейность суждений Эмерсона не только откровенно пугает мисс Бартлет, но и наводит ее на мысль о том, не социалист ли он. Однако священник Биб успокаивает ее, поясняя: «Заслуга его, если это можно считать таковой, заключается в умении говорить прямо то, что он думает. А это так трудно, по крайней мере, я нахожу это трудным, — понимать людей, которые говорят правду». И тот же мистер Биб говорит об Эмерсоне — старшем: «Нет, он не тактичен, и все же — вы замечали когда-нибудь, что есть люди, которые совершают поступки очень бестактные и в то же время — прекрасные?» «Прекрасные? — спрашивает мисс Бартлет, озадаченная этим словом. — Разве красота и такт не одно и то же?» Этот разговор происходит в самом начале романа, а все то, что впоследствии случается с Люси Ханичерч, доказывает превратность ее и мисс Бартлет представлений об истинной красоте человеческих отношений.
Люси влюбляется в сына мистера Эмерсона — Джорджа. Сама она еще не отдает себе в этом отчет, но опекающая ее мисс Бартлет спешит увезти ее в Рим, где Люси встречается с молодым человеком «своего круга» Сесилем Вайзом. Из Италии место действия переносится в Сюррей, в дом Ханичерчей. И пройдет еще немало времени, прежде чем Люси разберется в характере своих чувств к обручившемуся с ней Сесилю Вайзу и вновь встретившемуся на ее пути Джорджу Эмерсону и произнесет слова, свидетельствующие о том, что пребывание в Италии и жизнь в «комнате с видом» не прошли для нее бесследно, а были поворотным моментом в ее судьбе; она поймет, что предстоящая ей жизнь с Вайзом будет подобна пребыванию в комнате, лишенной вида, с окнами, обращенными в колодец двора, это будет жизнь, лишенная главного — ощущения настоящего и перспективы. Последний разговор Люси и Вайза приобретает особый смысл: «Вы заметили, — говорит ей Сесил, — что ни разу со
времени нашей помолвки вы не были со мной ни в поле, ни в лесу?… И я начинаю думать, что в комнате вы чувствуете себя со мной гораздо лучше». — «Знаете, вы правы. Так оно и есть… Когда я думаю о вас, то всегда представляю вас только в комнате». — «В гостиной?» — спрашивает Вайз. — «Без вида?» — «Да, без вида», — подтверждает Люси. Произнося эти слова, она делает решительный шаг в своей жизни и порывает с Вайзом. Поездка в Италию не прошла для нее бесследно. Она помогла ей разобраться в самой себе и избежать той путаницы в представлениях о жизни и людях, которая была ей свойственна прежде. «Италия наделила ее самым бесценным сокровищем, — замечает Форстер, — ее собственной душой».Процесс прозрения Люси Ханичерч Форстер прослеживает очень внимательно.
Шаг за шагом ведет Форстер свою героиню к осознанию того, что, повторяя чужие слова и чужие мысли, быть «умной» очень легко, гораздо труднее найти свои собственные слова для выражения своих сокровенных мыслей. Форстер учит свою героиню видеть, чувствовать, понимать; он учит ее наблюдать, сопоставлять, делать выводы. Но еще многое придется ей пережить и передумать, прежде чем слова мисс Лэвиш: — «в Италию приезжают не ради ее красот, а ради самой жизни», — приобретут для нее вполне определенный смысл. Ее первые шаги по жизни робки и неуверенны. И Форстер не скрывает насмешливой улыбки, следя за вымуштрованной английской мисс, оказавшейся столь беспомощной на залитых солнцем улицах Флоренции. Писатель нигде не говорит об этом прямо, но он ясно дает почувствовать, что Люси Ханичерч слепа, глуха и, в сущности, почти невосприимчива к окружающему. Однако уже первая разлука с «Бедекером» оказалась для нее спасительной. Очарование Италии подчинило ее себе, и, оставшись без всяких наставников, предоставленная самой себе, она впервые почувствовала себя счастливой.
Одну из задач своего творчества Форстер и видел в том, чтобы помочь современникам в разрешении проблем нравственно-этического характера. Он придавал этому особое значение, видя в скованности чувств и неразвитости эмоций «среднего англичанина» одно из наиболее откровенных проявлений убожества современной ему цивилизации. Со стремлением писателя раскрепостить чувства человека, высвободить их из-под бремени предрассудков и условностей связано появление своеобразных «руссоистских» мотивов в его творчестве: культ природы, способствующий пробуждению лучших сторон человеческой натуры, усиленное внимание к проблемам воспитания, среди которых он придавал важнейшее значение гармоническому слиянию чувств и разума.
В «Комнате с видом», как и во многих своих рассказах, Форстер говорит о любви как о высшем и наиболее полном проявлении всех возможностей, заложенных в натуре человека. Это то «вечное мгновение», в котором реализуются все ценности человеческого бытия и благодаря которому перед человеком раскрываются скрытые от него прежде красота и величие жизни. Как и в других случаях, мысли Форстера наиболее полно реализуются в словах мистера Эмерсона-старшего. Он говорит о своем сыне: «Я научил его верить в любовь. Я говорил: «Когда приходит любовь, это и есть реальность». Я говорил: «Страсть не ослепляет. Нет. Страсть — это самое естественное, и женщина, которую ты любишь, единственное существо, которое тебе суждено действительно понять».
Толкование страсти не как ослепления, а как прозрения, составляет характерную особенность Форстера. Пребывание в Италии не прошло для Люси бесследно именно потому, что там она научилась видеть и понимать, там она «приобщилась к реальности».
— «Может быть она и могла бы забыть свою Италию, — замечает Форстер, — но теперь она замечала гораздо больше вещей в своей Англии». Многое из того, в чем она не успела отдать себе отчет в Италии, стало понятно и доступно ей после возвращения в Англию. На все она смотрит теперь совсем иными глазами: на свой дом, на семью, на людей; она смогла, наконец, разобраться и в самой себе и по достоинству оценить Сесиля Вайза и Джорджа Эмерсона.
Прав Д. Бир [81] , отмечающий в своей монографии о Форстере, что Сесил Вайз и Джордж выступают в романе «Комната с видом» как антагонисты. Образы этих героев воплощают два прямо противоположных одно другому начала. Д. Бир определяет их таким образом: «жизнь и антижизнь». Сесил Вайз воплощает в себе начала «антижизни». Он хорошо знает искусство и очень плохо жизнь. В своих суждениях об окружающем он исходит не из своего жизненного опыта, — такого опыта у него нет, — а из тех представлений, которые сложились у него в процессе чтения книг и знакомства с произведениями искусства. Он и в Люси не видит живую женщину. Ее облик ассоциируется в его представлении с мадоннами с полотен Леонардо да Винчи, перед которыми он готов преклоняться, но вместе с тем его чувства к ней не имеют ничего общего с подлинной любовью, а страсть, горение которой Люси ощутила в поцелуе Джорджа Эмерсона еще во Флоренции, ему недоступна. Он слишком воспитан и рафинирован для этого. Наступает момент, когда и Люси и сам Сесил понимают это. «Может быть вы и понимаете красивые вещи, но не знаете, для чего они существуют, — говорит Люси, — вы погрузились в искусство, книги и музыку и хотите увлечь за собой и меня». Она противится этому вначале инстинктивно, а потом вполне сознательно и решительно.
81
J. В. Beer. The Achievement of the E. M. Ferster. London, 1962, pp. 63–64.
Есть в «Комнате с видом» эпизоды, которые в общем контексте романа приобретают особое значение: ощущения Люси в момент, когда она впервые попадает в объятия Джорджа Эмерсона при странных и неожиданных обстоятельствах убийства одного из посетителей магазина во Флоренции; поцелуй Джорджа, память о котором Люси Ханичерч сохранит надолго и который помимо ее желания станет для нее своего рода ориентиром в ее последующих отношениях с Сесилом Вайзом; сцена купания и, наконец, эпизод, воспроизводящий с нарочитой детализацией обстоятельства и ощущения, сопровождающие первую и во всех отношениях неудачную попытку Вайза поцеловать Люси.
«Я никогда не целовал вас… Могу ли я поцеловать вас сейчас?
— Конечно, вы можете, Сесил. Вы могли и раньше. Я не могла отказать вам, вы это знаете.
В этот важный момент он не чувствовал ничего кроме нелепости положения. Ее ответ не соответствовал моменту. Она так деловито приподняла свою вуаль. Как только он приблизился к ней у него возникло желание отступить. А как только он коснулся ее, его золотое пенсне соскочило и шлепнулось между ними.
Таким же было и объятие. Он сразу же решил, что он потерпел поражение. Страсть должна быть уверенной в своей неотразимости. Она должна забыть о вежливости и предупредительности и всех других проклятиях рафинированной натуры».