Пьяная жизнь

минуту молчали – ошибаетесь. Говорили корректно, по-очереди,

смеялись, спорили, но так и не успели рассказать друг-другу

всего. Теперь уж не расскажем, разве что на том свете, где он

давно обосновался.

Другим ближайшим «соратником по борьбе» стал

известный в интеллегентных, и не очень, кругах Оренбурга

Вовка, с родственной обществоведческой кафедры. Мать

трудилась кассиром в ресторане «Урал». Жил, к моменту моего

приезда, в студенческом общежитии, рядом с главным корпусом

педина на Советской. Дорогу в его комнату, где на книжних

полках рядом с макулатурой научного социализма блистали

великолепием корешков разрозненные тома Брокгауза – Эфрона,

я изучил прежде всех злачных троп. Жена Вовки – на работе, сын

– в школе, мы – пьем крепленное вино.

Мать Вовки проживала в однокомнатной квартире,

недалеко от касс «Аэрофлота». Статус позволял иметь два

холодильника, забитих продуктами и напитками, большинство из

которых простой советский человек никогда не вкушал. А мы

вкушали, часто и вдоволь. Она ведь на «хлебное место» уезжала к

12 дня и возвращалась к 12 ночи… Единственного сына любила

безмерно, помогала продуктами, выручала деньгами, вторые

ключи от квартиры всегда были при нем.

Настоящий праздник на нашу «пьяную улицу» пришел,

когда он получил жилье в моем дворе на «Малой Земле».

Придумали ритуал: вместе возвращаемся из центра домой,

сходим на предпоследней остановке, заходим в магазин,

Валерий Варзацкий

выпиваем по два стакана десертного вина «под сигарету»,

пешком идем домой. …Пишу и ощущаю вкус того вина.

Давно нет в живых Вовки, а ритуал исчез еще раньше,

когда мы с женой разменяли «Малую Землю» на улицу

Цвиллинга.

Широкий,

крайне

непостоянный,

текучий

круг

собутыльников составляли заочники – военные, многие из

которых прилетали не только на сессии, но и, под различными

предлогами, прямо с афганской войны. Думаю, не являются

общеизвестными

факты,

когда

командиры

отпускали

подчиненных для написания обыкновенной контрольной, не

говоря уж о досрочной сдаче экзамена или ликвидации

академической задолженности. Значение подобных акций –

огромно! Наверное, это была и своеобразная форма поощрения.

И они летели в «Черных тюльпанах», рядом с гробами.

После решения формальних вопросов предлагали выпить. Отказы

не принимались. Большинство из них никогда больше не

встречал.

Во время сессий офицерская братия селилась в военной

гостиннице на Советской, в сотне метров от института.

Фронтовики с тыловиками кутили в лучших традициях русских

гусар. Я тоже имел честь принадлежать к тайному сообществу

студентов и преподавателей – пьяниц. Смею надеяться – лицом в

грязь не ударил.

Заочник - капитан, затем майор Аненков Анатолий

Иванович всегда жил особняком в лучших номерах особых

гостинниц, не предназначенных для всех желающих. Например,

в, с виду обычном, пятиэтажном доме на Туркестанской.

«Ночлежки», по его выражению, были квартирного типа. Вместе

ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ

с Анатолием мне приходилось «отдыхать» (до сегодняшнего дня

шокирует, когда банальную пьянку называют «отдыхом») в двух

и трехкотнатных аппартаментах, построеных «под ключ» для

своего проживання французами, возводившими крупнейший в

мире Оренбургский газоперерабатывающий комбинат.

На

строительстве

комбината

молодой

лейтенант

«стройбата»

Аненков,

уроженец

Запорожской

области,

встретился

и

подружился

с

инженером

Виктором

Черномырдиным, родом из-под Орска. Они действительно были

очень дружны, потому что несколько раз во время сессий

Аненкова, Черномырдин, как глава «Газпрома» посещавший

Оренбург, вызывал Анатолия к себе. Потом рассказывал, что

ездили к маме Виктора, были на рыбалке, у кого-то на дне

рождения.

Как я понимаю, личными просьбами високопоставленого

друга мой заочник не донимал, да и не таким человеком он был,

чтобы просить. Любил жить широко, с размахом, кутил, угощал.

Во многом мы с ним оказались похожими. Не врет поговорка:

«Свой - свояка видит из далека». Буквально по сюжету,

запечатленному в народной мудрости, состоялось наше

знакомство.

В связи с неожиданными прилетами «афганцев», на

кафедре было установлено дежурство преподавателей после

окончания рабочего дня. На самом деле, воспользоваться

услугами дежурного могли также все другие заочники. Мы тоже

были заинтерисованы «пропустить» побольше студентов заранее,

чтобы уменьшить сумасшедшие нагрузки сессий.

Время приближалось к 12 часам ночи. Я начал собирать со

стола бумаги, раздумывая, где лучше поймать такси в лютый

мороз. Ретироваться с кафедры нужно было побыстрей, так как

Валерий Варзацкий

зловредные заочники имели обыкновение являться, когда сдаешь

ключ вахтеру. В этот раз до ключа дело не дошло – стук в дверь

раздался в момент одевания пальто.

– «Захады!»,

–

с грузинским акцентом, намеренно

раздраженно гаркнул я.

– Можно? - хрипло спросила постриженная налысо,

шаровидная голова.

– Нужно! И побыстрей!
– начал не в шутку расстраиваться