Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна

Офицеры посудачили немного о других, менее важных придворных новостях, и затем де Тревиль отпустил лейтенанта.

— Догадываюсь, что вы торопитесь повидаться со своими друзьями, — сказал он с улыбкой всепонимающего отца.

— О да, мой капитан, — ответил д'Артаньян и еще раз подумал — а не рассказать ли де Тревилю о письме и трех встречах с наемными убийцами? Нет, решил он окончательно, он не будет предпринимать ничего до разговора с друзьями. — Надеюсь, моя хозяйка успеет приготовить к их приходу достойный ужин. Бог свидетель, как мне не хватало их все это время!

— Кстати, ваш заклятый враг граф де Рошфор стал появляться в Лувре. Я даже видел его на днях. Он беседовал весьма оживленно с Атосом, — сказал де Тревиль, провожая лейтенанта до двери.

Любопытно, подумал лейтенант, выйдя из кабинета. Впрочем, почему бы графу де Рошфору не побеседовать с графом де Ла Фер об охоте, например, встретившись в бесконечных залах Лувра. Но вот о чем говорить мушкетеру Атосу с одним из самых приближенных к кардиналу дворян, коим стал Рошфор за последние годы, не совсем ясно…

Подождем до вечера, решил лейтенант и покинул особняк де Тревиля.

Глава 3

Дверь его апартаментов в трактире была заперта. Д'Артаньян зычно крикнул, призывая трактирщика. Они с Планше, уходя из дома, оставляли у него два массивных ключа. Вместо отца появилась дочь хозяина, четырнадцатилетняя Мадлен, обещающая в недалеком будущем стать очаровательной девушкой, если судить по ее матери. Та в тридцать лет сохранила красивое лицо, стройную фигуру и огненные взоры, которые она щедро бросала мушкетеру. Надо признаться, было время, когда д'Артаньян почти поддался чарам полногрудой трактирщицы, но по здравому размышлению решил, что лучше сохранить хорошую квартиру, чем заполучить удобную любовницу.

Мадлен за прошедшие два месяца стремительно вытянулась, ростом почти догнала мушкетера. У нее наметилась грудь, словно намекая на то, что через несколько лет она станет такой же полногрудой, как и ее мать, каждый вечер собирающая дань восхищенных взглядов мужчин, сидящих в трактире. Девушка внезапно багрово покраснела и, обычно острая на язык, молча протянула мушкетеру ключи, присев в неуклюжем книксене. Ее смущение было столь красноречивым, что д'Артаньян не рискнул шутливо щелкнуть повзрослевшую девицу по носу и тем более чмокнуть в щеку, как частенько делал прежде. Но несмотря на смущение, отдав ключи, она не спешила уходить. Мушкетер с запоздалым сожалением подумал, что не догадался привезти ей подарок из далекой Гасконии, и отпер дверь.

Взору его предстало нечто неописуемое: обе комнаты подверглись варварскому разгрому. Кто-то торопливо, не заботясь о хоть каком-нибудь порядке, обыскал его скромное жилище.

Пораженный непонятным обыском, он молча застыл на пороге.

— О, мой Бог, — воскликнула Мадлен, заглянув через его плечо в комнату.

— Кто-нибудь брал ключи? — спросил, наконец, лейтенант.

— Никто, мсье д'Артаньян… Они лежали, как всегда, под прилавком отца, — ответила Мадлен, с ужасом разглядывая учиненный неизвестными разгром.

— Давно ушел Планше?

— Почти сразу же вслед за вами, мсье.

Мадлен так разволновалась, что даже перестала краснеть и смущаться, глядя на мушкетера.

Они вошли в комнату.

— Иди и скажи матери, чтобы она прислала служанку как можно скорее привести в надлежащий вид все это, — распорядился лейтенант, а сам принялся укладывать раскиданные по полу бумаги в старинное бюро. — И не смотри на меня с таким ужасом. Воры могли и без ключа забраться через окно, — он подмигнул и все же щелкнул Мадлен по носу. Девочка захихикала и снова зарделась. — Впрочем, подожди, мы пойдем вместе. Сегодня ко мне придут друзья, и я хочу заказать достойный ужин. Мы займем малую залу трактира.

— Придут господа мушкетеры Арамис, Портос и Атос? — спросила Мадлен.

— Они самые, — подтвердил д'Артаньян ее догадку и отметил про себя, что первым из троих девочка назвала Арамиса.

Ох уж этот Арамис! — ухмыльнулся он, спускаясь на первый этаж трактира. Мысль его вернулась к событиям последних бурных дней: вся цепь таинственных нападений, попыток ограбления безусловно каким-то загадочным образом была связана с письмом герцогини. Теперь он в этом уже не сомневался. Какое счастье, что он переложил его из дорожного платья в карман мушкетерского форменного камзола, уходя к де Тревилю!

Первым у трактира появился Атос. Он бросил поводья Гримо и твердыми шагами пошел к двери. Д'Артаньян встретил его на пороге, бросился на шею старшему другу и расцеловал его. От Атоса ощутимо попахивало вином.

Они прошли через большую залу, минуя столы с подвыпившими завсегдатаями. Д'Артаньян мимоходом приказал служанке усадить слугу господина мушкетера за отдельный стол и обслужить его и ввел друга в малую залу, отгороженную беленой стеной от большой. Стол уже был накрыт, и четыре откупоренные бутылки Бургунского "дышали", сгрудившись в центре. Рядом со столом стояла корзина, из которой заманчиво выглядывали залитые сургучом горлышки полных бутылок.

— Черт возьми! — воскликнул Атос. — Я даже не представлял, что буду так тосковать без вас, мой дорогой друг! Дайте поглядеть на вас — вы еще больше возмужали, и горный загар вам к лицу, — говоря это, Атос взял одну из четырех открытых бутылок и налил себе полную кружку вина.

— Признаюсь, вечером перед дежурством я был принят в одном доме, где подавали отличное вино, так что на дежурстве в Лувре я только и мечтал о том, чтобы сделать несколько глотков красного и избавиться от головной боли. Так что по дороге к вам я позволил себе заглянуть в "Приют путника", премерзостный, надо сказать, трактир. Но что делать, вы и сами знаете, как тянет к бутылке после обильных возлияний.

— Меня безмерно огорчает, дорогой Атос, ваша дружба с бутылкой, — не удержался и попенял ему д'Артаньян.

Атос нахмурился — он не терпел ничьих поучений.

— А я так рассчитывал на ваш совет в одном таинственном деле, — поспешил смягчить свои слова лейтенант, но вышло еще хуже, и он умолк, встретив укоризненный взгляд гостя.

— Вы же знаете, лейтенант, — проворчал Атос, — вино не влияет на мой рассудок. Я пью лишь для того, чтобы притупить свои чувства.

Лейтенантом Атос называл д'Артаньяна только тогда, когда хотел выказать свое недовольство его поступками или словами.

Бедняга Атос, подумал с грустью лейтенанта, прошло уже несколько лет, а он все еще не может забыть миледи. И как она изменила ему и как мы казнили ее… Его совесть больна, он не в силах простить себе это вынужденное убийство.

Атос осушил кружку, поискал на обильно уставленном блюдами столе, чем можно закусить, взял ломтик сочного овернского овечьего сыра, задумчиво понюхал его, потом пожевал, кивнул с одобрением и обратился к д'Артаньяну.

— Должен сказать, что у вашего хозяина неплохой вкус. Вино и сыр он держит отменные… Так о чем вы хотели посоветоваться со мной?