Пять минут до понимания
Шрифт:
– ...Я, конечно, привязалась к Паше и терпела выходки Михаила от полной безысходности. Муж не позволил усыновить Павлика, хотя родная мать готова была отказаться от родительских прав, следовательно, при разводе я бы потеряла самое дорогое. Оставалось одно: тянуть лямку и ждать пока Паша вырастет и сам решит с кем жить. В успехе я не сомневалась. Сын и отец плохо ладили. Мне не пришлось даже брать грех на душу и говорить гадости. Паша сам пришел к нужным выводам..." - Вера соврала первый раз за время вынужденной исповеди и тут же была разоблачена. На лице Ольги появилась скептическая ухмылка.
–
Брови Ольги удивленно поползли вверх, как бы вопрошая: "Неужели?! Не может быть!"
– ...муж давно был вне себя от ревности, уязвленного мужского и отцовского самолюбия и перестарался, перешел черту. Я в ответ, сняв побои, подала заявление в милицию. Разбирательством воспользовались недруги Михаила и под шумок открыли против мужа второе уголовное дело, обвинив в растрате, взятках, превышении власти. В итоге, он сел на десять лет.
– Ого!
– Каждому по мере его. За такое отношение к собственному ребенку надо не в тюрьму сажать, а казнить.
– Да, уж, Паше не повезло с папой.
– Зато повезло со мной. Когда утихла шумиха, мы перебрались в Киев, купили квартиру, благо часть имущества удалось сохранить от конфискации. Потом я подала на развод, еще раз вышла замуж, но это уже совсем иная история...
Опять! В глазах Ольги появилась настороженность. Явно желая удостовериться в чем-то, девушка спросила, сначала, что стало с Гариком, а потом - с Мишей. Услышав очередную неправду, брезгливо поморщилась и, подтверждая худшие опасения, прошептала: "Врет и не краснеет", после чего немедленно уснула. Однако передышка была недолгой, всего пару минут.
– Вы спите?
– спросила Вера.
– Нет, - ответила Ольга.
– Вот и хорошо. Хотите, я позову Павла?
На лице Ольги мелькнула непроизвольная гримаса недовольства. Спустя пару минут она сказала:
– Нет. Я не помню, что между нами было. Но даже, если мы переспали, это ровным счетом ничего не значит.
– Почему? Ведь Павел вам нравится.
– Мало ли кто мне нравится.
– С ним вы бы жили, не зная забот...
– Я не хочу с ним жить.
– Господи, что же делать...Он впервые полюбил...
Ольга промолчала.
– Павел - личность, красавец, у него шарм, харизма, обаяние. Вам бы все подруги бы завидовали...
– Вера Ивановна...- промямлила девушка, - ...не лежит у меня к Павлу душа. Он приятный, симпатичный, но не мой. Я его боюсь...Да, я его боюсь.
– Ах, вот оно что...
Ольга пропустила хвалебный спич мимо ушей и снова отключилась. Следующее возвращение в реальность было кратким, но крайне неприятным.
Ольга спросила:
–
Вера Ивановна, к чему этот цирк?– потом, подумав, добавила: - "Пепел Клааса стучит в моем сердце".
Судя по окаменевшему лицу и застывшему взгляду, речь была не осознанной. Тем ни менее надо было что-то отвечать.
– О, вы цитируете "Легенду об Уленшпигеле" бельгийского писателя Шарля де Костера?
– ирония получилась жалкой.
– Отменная эрудиция. Только к чему столь пафосное упоминание о мести?
– Не мести, возмездии. Месть субъективна, она составляющая внутреннего мира человека, а возмездие есть порождение промысла Божьего...- уточнила Ольга и снова уснула.
Вера перевела дух. Слышать из уст глупой девчонки о Промысле Божьем было невыносимо.
– Вера Ивановна, я все знаю, - произнесла Ольга с закрытыми глазами.
– Что все? Что вы знаете?
– Она все знает, - комнату наполнил тягучий бас. Тот, которым Ольга разговаривала во время гипноза!
И сразу расхотелось возражать, играть в слова, увиливать. Сколько можно, в конце концов?
– Только Павлика не трогайте, - прошептала Вера.
– Он ни в чем не виноват.
– А ты? Ты виновата?
– Нет, - ответила Вера.
– Я все делала во имя любви. Паша был один в том кошмаре...я должна была его поддержать...Без меня он погиб бы ...
– Продолжай.
В цивилизованном обществе подсудимый имеет право на последнее слова. Не предоставление последнего слова подсудимому является существенным нарушением норм уголовно-процессуального права и влечет за собой безусловную отмену приговора.
– В свое оправдание могу сказать только одно: если бы все повторилось, я бы сделала то же самое...
...Окончательно Ольга пришла в себя ближе к ночи. Как бас и обещал, девушка ничего не помнила. Дальнейшее не заняло много времени. Выпроводив Ольгу, Вера постучалась в комнату Павла. Дождавшись разрешения, открыла дверь, и, не переступая порог, отрицательно покачала головой.
– Утром мы улетаем за границу, - бесстрастная реплика завершила тяжелый день.
Часть третья
Обнаружив на "Одноклассниах" послание от Лопухиной, Марина поначалу испугалась. Встретиться с этой страшной женщиной?! Никогда! Ни за что! Тем ни менее, женское любопытство взяло верх.
В зале кафе была только одна посетительница. Остальные столики пустовали.
– Добрый день...
Казалось бы, поздоровался человек, отдал дань вежливости, но не желать же здравия в ответ! Марина промолчала и тут же снова обострила ситуацию:
– Зеленый чай на ваш выбор и отдельный счет сразу, - выдала подошедшей официантке.
Лопухина заговорила, когда с формальностями было покончено:
– Сразу обозначу свои цели. Я должна передать вам некоторые документы для Ольги и вынуждена кое-что рассказать.
– Должна? Вынуждена? Вы здесь не по своей воле?
– Боюсь, объяснения только запутают дело.
– И все же.
– Хорошо. Я здесь, потому что таков Промысел Божий. Или, если хотите, так распорядились Высшие Силы или указало Провидение. В общем, кто-то или что-то из этой оперы...