Пять невест и одна демоница. Трилогия

Мальчишка прищурился.

– Смотри, раньше все умирали. А теперь вот просто будущего нет.

Прозвучало, правда, не слишком оптимистичненько.

– Вообще-то можно попробовать и проверить, – я поерзала, потому что мысль, пришедшая в голову, была на диво логичной. – Смотри… давай ты попробуешь заглянуть не туда, где далеко, а вот… вот, скажем, в то, что произойдет в ближайшее время. Со мной.

– Ты демоница!

– Это, между прочим, нетолерантно.

– Чего? – удивились и мальчишка, и принцесса. Я же рукой махнула и приказала:

– Пробуй. Настройся.

Она закрыла глаза и наморщилась, старательно так, явно настроенная прозреть немедля.

– Ты… ты булочку уронишь! – воскликнула Теттенике с непонятною радостью. – И еще хвост загорится!

Я поглядела на булочку.

На хвост.

Не буду я ронять. Я… я её съем. И в доказательство, я вцепилась в булочку зубами. Правда, внутри оказалось почему-то не варенье, а что-то до того едкое, что я подавилась.

Закашлялась.

И выронила треклятую булочку. Горечь же расползлась по языку. От нее онемели губы. И язык. И… и хвост сам собой вспыхнул. Не только хвост. Развернулись огненные крылья, и… и огонь пополз по рукам, по коже…

– Этого я уже не видела, – задумчиво произнесла дочь степей.

Или все-таки сын.

Я замычала.

А она подала воду.

– На вот… – и подняв надкушенную булочку, понюхала её. – Ведьмина трава.

Вода заливалась внутрь, но горечь не отступала. И онемение. И… и куда охрана смотрит! Тут меня едва не потравили, а они там за дверью бдят.

– Гадость неимоверная. Если лошадь хоть стебелек съест, то все… случалось, что в дурной год, когда луна высокая, табуны целые травились.

Я не лошадь. Но соглашусь, гадость.

Прислушавшись к себе, я поняла, что, возможно, хорошо, что я не лошадь. Падать и погибать в страшных мучениях не собираюсь. Вот в животе как-то подозрительно урчало.

– У нас, если найдут, что коня нарочно ею потравили, то отравителя свяжут и в степи оставят, – на меня глядели… с сочувствием. – Ты не помрешь?

– Н-не знаю, – просипела я.

Немота проходила.

А ведь… кто? Я поднялась. Ноги подгибались, да и пошатывало слегка. Я выглянула в коридор и поманила ближайшего Легионера.

И остатки булки ему сунула.

– Ведьмина, – горло еще драло, как при хорошей ангине. – Т-трава… кто?

Тот булку взял. Поднес к шлему и явно разозлился. Тоже странность. Что я вижу? Доспех? А точно знаю, что разозлился.

Он прижал раскрытую ладонь к груди, а потом указал на комнату.

– Мне там сидеть?

Кивок.

– Ты… выяснишь?

Еще один кивок.

Я вздохнула. Есть перехотелось. И до того не сказать, чтобы вовсе все плохо было. Нет. Кусок в горло очень даже неплохо лез. Раньше. До того, как эта гадость попалась. Но вот совесть все-таки мучила.

Слегка.

– Хорошо… мы тогда…

Я не нашлась, что еще сказать, и вернулась в комнату. А ведь погано. В собственном доме, считай, покоя нет.

– А если человек съест? – спросила я. – Эту траву?

Теттенике задумалась.

– Ну… вроде ничего. Может, животом помается. Или вот еще голова болеть будет.

Стало быть, человека травить ею бессмысленно. Для людей есть много других, куда более подходящих трав.

– А вот против нежити её вешают, – добила Теттенике и прищурилась.

Я села на пол.

Вздохнула.

А что тут… вздыхай или нет, но искать дорогу надо.

Теттенике подняла руку, словно упреждая вопрос. И я послушно промолчала. Потом взяла пирожок… и тоже задумалась. Ладно. Идти надо. Демоница тут высказалась однозначно, да и вся моя суть требует действия. Ричард, конечно, не обрадуется.

Ко всему слово я нарушу.

Но… лучше так, чем тут сидеть. Еще дотравят ненароком.

Если идти, то… то стоит переодеться. И сумки собрать. Еду там. Воду. Что еще в поход берут? Если на неизведанные земли, нечистью кишащие, то оружие надо хоть какое-нибудь.

Какое?

На стенах в Замке много чего висит. Только я пользоваться не очень умею.

– Мы её нашли! – Теттенике подпрыгнула. – Я видела!

– Ага, – только и выдавила я. – Где?

– Не знаю. Этого видно не было. Мы… мы перед камнем стояли каким-то. А потом… потом…

Потом – суп с котом. Хотя имеется у меня одна мыслишка.

– Потом ехали… – выдавила Теттенике, покраснев. – Вдвоем на одном коне.

Так, стоп. Конь туда не пройдет. Ну, в подземелья.

Я вспомнила узкую лестницу, что ввинчивалась в скалу, и кивнула. Точно не пройдет. Если еще лестницу преодолеет – что я, собственно говоря, о конских способностях знаю? – то там, дальше, застрянет. А застрявшую лошадь выковыривать из каменной трубы – так себе занятие.

Значит…

Значит не та дорога?

А какая?

– Что ты еще видела?

– Мало. Ночь ведь. Просто… дорога. И мы ехали. Там за спиной скалы были.

Спокойно, Жора. Дышим глубже.

– За спиной слева или справа?

Теттенике задумалась.

– А Замок? Замок ты видела? И с какого ракурса?

И… и быть может, хоть так получится получить направление. Приблизительное. Если дорога есть, то… то это же дорога, а не махонькая кладовка, которую можно взять и потерять в огромном замке.

– Видела… тут, – палец ткнулся в стол, рядом с блюдом. – Он был тут, а мы… мы тут…

И обе уставились на тарелку с булочками.

Нет, так у нас ничего не выйдет.

У нас.

Я поглядела на дверь. А Теттенике кивнула:

– Зови!

Легионер выслушал.

Покачал головой, а потом ушел.

– Куда он? – тихо спросила Теттенике.

– А я знаю?

Отсутствовал он недолго, вернувшись со свитком, который раскатал прямо на столе, потеснив и блюдо, и булочки, и остальное все. На свитке обнаружился план.

Легионер ткнул в него пальцем, а затем в стену.

– Это замок? – догадалась я.

Кивок.

– Ты понимаешь? – это я уже у Теттенике поинтересовалась.

– Конечно. Меня учили читать карты, – сказала та, отчего сразу захотелось сделать ей гадость. – Правильно. Надо было с нее начать. Здесь, правда, вряд ли будут обозначены тайные тропы… их никогда не обозначают, потому что тайные.

Логично, что тут скажешь.

– Но вот если… – она прикрыла глаза. – Да… замок был виден… виден… вот отсюда.