Пять новелл для принцессы книга 7

–  Я не торгуюсь, если она назвала меня жертвой, то почему я не могу назвать кого-нибудь другого? Или это потому, что я стрелок, а они вельможи?

–  А почему ты стрелок? Вы не убиваете друг друга, но у ваших правителей есть охрана. Зачем? Ты спрашивал себя? Ты воин, но вы не ведете войн.

–  Мы будем править другими мирами, не всем наша власть угодна.

–  Ага. Звучит весьма дерзко. И с кем вы вступите в войну? С жителями третьего мира? Или с владыкой?

–  Я воин, мне все равно.

–  Знаешь, в чем твоя беда, ты ограничиваешь свое миропонимание рамками своей профессии. Ты ценишь себя выше других. Тебе скучно тренироваться в своем мире, и ты приходишь оттачивать свое мастерство здесь. Тебе нет дела до других миров, не ты создавал границы, не ты научился их пересекать. Ты пришел тешить свое честолюбие, убивая тех, кто не окажет сопротивления. Можешь мне поверить - это была последняя охота. Ну, да полно рассуждений. Если бы сам владыка стоял бы тут, то он не убедил бы тебя в том, что ты преступник. Я чего доброго рассержусь и выбора не дам.

Бадараси не смел взглянуть ему в глаза, падение с уступа не наваждение. Он в другом месте, а рядом существо, сказки о котором рассказывал ему еще дед. Будучи юношей, он хранил одно редкое изображение такого воина, только тот был крупней, и волосы его были темными. При взгляде на тусклый рисунок он испытывал мистический трепет, ни что более не будоражило его душу. Прошло много времени, теперь он ни во что не верил. Он встретил воина с рисунка, быть может, подобного ему, но не испытал прежних благоговейный чувств. Почему? А почему он рассуждает о детских фантазиях?

–  О каком выборе ты говорил? В чем будет заключаться выбор? И как смерть может быть особенной? Она может быть мгновенной или долгой, но что особенного в смерти?

–  Есть разница в том, чтобы умереть стариком с воспоминаниями о былых деяниях или быть растоптанным бушующим животным?

–  Или быть принесенным в жертву женщиной, которая посмотрела на тебя только потому, что ты годишься в компанию для охоты, - добавил Бадараси.
– Я понял тебя. Какую смерть приму я от тебя?

–  Я отрублю твою голову.

Бадараси замер, онемел и не смог отвести глаз от воина. И вот он трепет! Юношеский и забытый! Он сказал тихо, замирающим голосом:

–  Так умирают великие. Так полагается умирать тебе.

–  Ты желаешь этой смерти? Ты боролся за жизнь, убегая от животных, у тебя хватило опыта и ловкости выжить. Ты так же решился сброситься со скалы, чтобы умереть. Это достойно уважения. Я предлагаю быструю и достойную смерть.

–  А в чем заключается особенная жизнь?
– быстро спросил Бадараси, чтобы воин не подумал, что решение окончательное.

–  Ты останешься жить, но никогда не возвратишься в свой мир.

–  Но где я буду жить? Здесь? И всю жизнь буду убегать по ночам от хищных тварей?
– с ужасом спросил он.

–  Нет. Такая жизнь тебе не по силам. Выслушай, прежде чем задавать вопросы. Итак, повторю, ты не вернешься назад, ни одна из дверь тебе не откроется, ни одна хитроумная придумка не поможет тебе. Я проведу тебя в третий мир, который ты считаешь примитивным. Поверь, тебе найдется, чему поучиться у них. Ты отыщешь двери в свой мир, но не для перехода. Отыскать их будет не просто, не всем рассказывают он проходах. Ты станешь стражем дверей, кто бы из твоего мира не явился, ты встанешь у него на пути, не имеет значения его положение - воин, жрец или правитель любого ранга, - все они станут для тебя нарушителями границ.

–  Я не могу убить их! Это грех! Как!

–  Не тебе говорить о грехах. Недавно ты хотел обменять свою жизнь на другую и не счел это убийством. Я не вижу в тебе жестокого убийцы, а со временем, надеюсь, пристрастие к насилию исчезнет вовсе. Речь не идет о том, чтобы ты карал. Нет. Ты будешь их защищать от этого мира, а третий мир от них. Ты сам изобретешь способы, как остановить бывших соплеменников. Отныне в этом мире не будет беззащитных тварей, любой, кто явится сюда, станет добычей. Ты будешь знать это лучше других. Ты проведешь со мной еще одну ночь и убедишься в этом сам. Ты будешь знать, словно родился с этим знанием. В другом мире, ты начнешь жить иначе, и никто не укажет тебе твое место, кроме тебя самого. Пока ты отыщешь путь к двери, ты многому научишься. Ты прикоснулся ко мне, часть моей силы впиталась в тебя, очень скоро мир перестанет казаться тебе однозначным. Навсегда. Я смогу узнать о твоей жизни все. И если ты решишь нарушить наш договор, я найду тебя и убью. Если ты посмеешь причинить вред жителям того мира, я убью тебя. Если ты расскажешь кому-нибудь обо мне, я притащу тебя сюда снова и отдам хищникам.

Бадараси вжался спиной в камень и остро почувствовал все тело сразу, оно ожило, по коже пошел жар, раны на спине отозвались резкой болью. Стрелок взвыл и повалился на бок. Какое-то время он катался в пыли, боль стала невыносимой.

Эл сжалилась, приложила руку к его голове, и стрелок замер в беспамятстве.

***

Следующую ночь они сновали по скалам. С разных сторон доносились шорохи. Бадараси напрягал свой слух и ловил звуки опасности. Все что он видел впереди - тень, за которой без возражений следовал, он ни разу не прибег к помощи, боялся опять прикоснуться к нему и потерять контроль над телом. Утром стих ночной вой и пространство погрузилось в умиротворяющую тишину. Бадараси лежал на животе, усталость уже не мучила его, если ему будет приказано скитаться еще ночь, он вынесет и такое. Ему казалось - силы пришли на те неимоверные усилия, что он прилагал, чтобы спастись. Он снова посмотрел на воина, но увидел рядом серого человека, в потертой одежде, с усталым лицом. На лице не было пятен, как в первую встречу, оно имело ровный, голубоватый в утренних лучах цвет. Он сидел на камне в задумчивости, подобрав под себя ногу в сапоге. И Бадараси показалось, что он знает это лицо.

Когда он немного отдохнул, и ночные завывания перестали ему мерещиться, он услышал тихое шуршание. Бадараси насторожился. И знаком указал, что он слышит шум.

Голова незнакомца склонилась, так он подал ответный знак, очевидно, утвердительный.

–  Это шумит река. Необычная река. Дверь там. Отдыхай, а когда рассветет, совсем я провожу тебя.

–  Я готов уже теперь, - сказал стрелок.

–  Отдыхай. Когда окажешься там, сил станет меньше. Ты можешь встретить не слишком дружелюбных местных жителей, и тебе попадет, как чужаку.

–  Что они сделают мне?

–  Побьют или вылечат. Как повезет.

–  Тебя лечили?

–  И били, и лечили?

–  Где воин? Когда вы поменялись?

Бадараси встретил внимательный взгляд.

–  Я так пошутил, - смутился Бадараси.
– Я понимаю. Ты - это он.

–  Я - женщина, стрелок.

Бадараси приподнялся и подался вперед, ему захотелось всмотреться в это лицо внимательно.

–  Тихие небеса! Вот почему я знаю твое лицо!
– он продолжил шепотом.
– Ты - владычица. Старый жрец пугал меня однажды, что когда придет владычица начнется смещение миров, и двери закроются. Ты похожа на изображения в наших старых храмах, где уже не служат. Все твердят, что владыка один.

–  Ты заболеешь от собственного бреда, - возразила она.
– Я служу владыке. Моя воля не является его приказом. Служба, что ты получил - плата за твою жизнь. Вставай, тебе действительно пора.

***

–  Почему мы не находим проход? Исмари, что с навигацией?
– раздраженно спросил Кумон.
– Третий день мы как проклятые плутаем здесь.

–  Мы и есть проклятые, - пробормотала Смин.

Кумон не слушал ее, она выживает из ума, ведет себя не достойно. Он был зол на всех. На предателя Бадараси особенно. Он не доверял жрецу, тот два дня водил их от прохода к проходу, постоянно ошибаясь. Кумон думал, что умышленно. Он уже сутки сам обозначал направление на проход, после четвертой ошибки он ругал погрешность навигатора, когда ошибся в пятый, то заподозрил, что его прибор испорчен. Он держал его в руке едва сдерживая себя, чтобы не ударить жреца или Смин. Жрец и не думал о возвращении. Смин со своим рассказом лишила его здравомыслия. Три раза на дню Исмари принимался исполнять ритуал призывая серого бандита, который в считанные дни превратил смелую Смин в забитое существо. А Смин бубнила рядом, отговаривая Исмари от затеи. Противно слушать их. Кумон решил, что если жрец призовет негодяя, то поединок будет лучшим разрешением проблемы. Однако, силы таяли. Они оказались в необитаемом районе, одни камни. Пищи нет. Жрец в малых количествах давал им снадобья, скоро кончатся его запасы, наступит голод.