Пять шагов навстречу

— В каком плане?

— Ты ничего не знаешь обо мне.

— Всё дело в твоём отце? Ты обижена на то, что я не знал о нём?

— Дело не в нём.

— Тогда объясни.

— Ты ничего не знаешь обо мне, и не пытаешься.

— Потому что я не хочу трогать места, из-за которых ты испытываешь боль. Думаешь, я должен расспрашивать тебя об отце? Он умер, а ты до сих пор не отпустила его, и этим мучаешь себя. Ты скучаешь по нему, я всё понимаю, но нельзя жить прошлым. Я понял, что он любил теннис; что он нёс службу, на которой погиб. Ты даже номер его не удалила. Ты не можешь оправиться, и это я тоже понимаю. Потому что ты потеряла близкого человека. Ты была привязана к нему так же, как я к своему. Я не хочу представлять, что могу потерять своего. У нас есть лучшие друзья — наши отцы. Так получилось, что мой жив, а твой ушёл. Но он не перестаёт быть с тобой. Думаешь, он хотел бы видеть тебя такой?

Из-за моих слов, Трикси вздрагивает и мрачнеет ещё больше.

— Какой? — сипло выдавливает она.

— Той, кем ты хочешь быть. Сильной, независимой, никому ничем не обязанной. Думаешь, он хочет, чтобы ты бегала по всей стране всю жизнь, потому что чувствуешь себя обязанной? Ты не обязана, Трикси, услышь меня. Ты должна строить свою жизнь и будущее. Твои родители выбрали свой путь, у тебя он тоже свой… Черт, ты не должна быть сильной, у тебя есть я!

— Ты не можешь всё держать под контролем.

— Могу и хочу. Ты можешь расслабиться, потому что я могу защитить нас двоих. Я уже это делаю!

— Что делаешь?

— Я заплатил деньги, — ляпаю раньше, чем думаю. Это чертовски дерьмово. Мама права: я, как и отец, делаю, а потом думаю. Это моё большое но, играющее против меня.

Глаза Трикси округляются, а сама она застывает на месте, смотря в мои. Ещё недавно я думал, что никогда этого не скажу, но всё получилось само самой, как и предполагалось: на эмоциях. Это моё самое главное гребаное проклятие. Я не хотел, чтобы получилось сейчас и сегодня, но, как и бывает в моей жизни — всё идёт через задницу. Она и не подозревает, как легко вытаскивает всё темное наружу. Я не хочу пускать её в эти места, но душа требует иного: она хочет, чтобы я попробовал ещё раз.

— За что ты заплатил деньги? — шепчет Трикси.

— Это неважно, сейчас всё в порядке.

— За что ты заплатил, Мэйсон? — тон изменился на сдавленный и теперь отдаёт страхом и настороженностью. Моё молчание доводит её, и в итоге девушка срывается на крик: — За что ты заплатил!?

— За кампус, — самое простое, что я могу сказать. Это моя первая правда.

— Ты соврал, что они нашли документы?

— Да. Я заплатил, чтобы тебя вернули. Ты должна понять меня! Я не мог оставить тебя в мотеле или на улице. Ты осталась без работы, отказывалась пойти ко мне, что мне оставалось?

— И ты решил, что соврать мне будет проще, чем сказать правду?

— Да, на тот момент я думал так. Я не знал, как ты отреагируешь. Ты не хотела принимать меня. Тебе гордость не позволяет.

— И так ты думал, что я кинусь к тебе на шею?

— Нет, я хотел помочь!

— Но не исключал.

Проглатываю ком в горле и закрываю глаза. Ещё одна ложь с моей стороны усугубит другую, поэтому киваю. По спине бежит холодок, когда вижу разочарование в её глазах. Больше всего я боялся увидеть именно его. Трикси поднимает голову и смотрит в потолок, но слёзы всё равно проскальзывают по её щекам.

— Я не должен оправдываться, — хрипло начинаю я, но она тут же возвращает внимание ко мне, сверкнув глазами.

— Что ещё?

— Это всё.

— Это ложь! — фыркает она.

— Я заплатил ему.

— Кому?

— Чтобы он не писал встречное заявление. Ты не виновата, это была самооборона.

— Ты не имеешь права решать за меня и за него! — не сдерживаясь, Трикси переходит на крик. — Я должна была понести наказание, а ты откупился!

Пытаясь оттолкнуть меня, у неё ничего не получается. Я ловлю запястья и сдерживаю её, крепко сжимая их пальцами.

— А что ты предлагаешь? — взрываюсь, не сдерживая эмоции. — Ждать, когда он придёт и снесет тебе мозги? Или может, будет лучше, если где-нибудь подождёт и загонит в угол? Думаешь, он хочет с тобой об учёбе потрепаться? Думаешь, тот урод хотел с тобой сериалы в кампусе посмотреть? Ты была бы дважды изнасилована, если бы не я. А знаешь, что они отличные друзья? Ты не помнишь его? Может, ты видела их вместе? Потому что они, мать твою, хотели сделать это вместе. Думаешь, это приятно? Тебя могли трахнуть как минимум три идиота в какой-нибудь подворотне, а потом они бы бросили тебя. Они не любят отказов так же, как их не люблю я. Но я не насильник. Я никогда и никого не брал силой. И тебя тоже. Это наше главное отличие. Не смей говорить, что я откупился. Я сделал то, что мог и то, что было правильным на тот момент. Я оставил тебя без дерьма, которое уже было в моей жизни! Ты не понимаешь, что могла писать мне письма, если бы не деньги?

— Мэди? — поникшим голосом, шепчет она. — Ты говорил, что с ней ничего не было…

— Я не соврал. Было другое. Я не хочу, чтобы ты знала об этом, и не хочу, чтобы знал кто-то другой. Если она посчитает нужным, сама расскажет. Я не имею права.

— Ты солгал мне!

— Да, и не жалею. Только не говори, что всё могло быть иначе, если бы я рассказал сразу. Ты — не та, кто возьмёт мизинчик и помирится.

— Ты даже не попытался!

— Да, посмотри, что ты делаешь сейчас! — рявкаю я. — Ты всё портишь. Это осталось за спиной, тебе ничего не грозит, я не слышу даже гребаное спасибо! Если меня вернут обратно, я поступлю также, потому что это был единственный способ всё восстановить и уберечь тебя.

— Ты делал всё, чтобы мы…

— Чтобы мы были друг другу теми, кто есть сейчас, — фыркаю я, обрывая ход её мыслей в неверном направлении. — Ты думаешь, я моральный ублюдок, который выбрал способ трахнуть тебя вот так? Очнись, мать твою, я сделал это несколько раз и всё ещё тут!

Бросаю полную кружку в раковину и, махнув рукой, направляюсь в комнату. Она может уйти, но моя совесть чиста, я хотел защитить её. У меня получилось, даже если была поставлена цена в деньгах и наших отношениях, я бы поступил также, потому что это правильно. Я вовсе не герой, мои руки также в крови. Я избил его до такой степени, что один урод лежал под капельницей в реанимации, но, если нужно повторить — я повторю. Трикси сделала то же самое, и всё легко решили деньги. Не только деньги, я предложил другой вариант: снести их головы, как только они встанут с больничной койки, но оба сразу выбрали деньги. Я знал, что они выберут именно их, ведь находясь под обеспечением родителей, не могут бросаться ими направо и налево. Мне удаётся быть на шаг впереди. Они не знали обо мне, но я всё знал о них, практически всю родословную. Вряд ли из меня выйдет нормальный психолог. Я благодарен только одному человеку — Кортни, которая совсем недавно поделилась своими подозрениями. Ей удалось услышать в кафе их трёп, который они даже не пытались перевести в шёпот. Они не говорили имени, но наши мнения сошлись к одному: к Трикси. И к собственному ужасу, мы оказались правы. Между нами была тайна. Мы общались с того момента, как Трикси окончательно ушла с работы. Я не жалею и об этой тайне. Она помогла мне — я помог ей. У неё комната в кампусе — у меня целая девушка. Это не было условием, я помог безвозмездно. Кортни просто решала проблемы с проживанием.

Падаю на кровать и провожу ладонями по лицу. Когда-нибудь я точно сойду с ума, так и не познав спокойной жизни. Уйти или остаться — только её решение. Мои карты выложены на стол, примет ли она их или нет — решать ей. Душа желает прощение, но прощать не за что, я действовал во благо. Хреново, если она не понимает этого.

— Можно? — слышу тихий заплаканный голос с порога, к которому обращаю взгляд.

— Будешь учить меня, как жить и что правильно, а что нет?

— Нет.

— Тогда заходи.

Кровать прогибается и Трикси вытягивает из-под меня одеяло, накрывая нас чуть ли не с головой. Девушка тянет меня на бок, положив ладонь на грудь, а второй обогнув талию. Она прижимается ближе, просовывая ногу между моими, и я не могу противиться, поэтому обнимаю её в ответ. Сейчас она похожа на букашку подо мной, но я не слышу жалоб.

— Если ты защищаешь меня, я могу защитить тебя? — шепчет она, заглядывая в мои глаза.

— От чего?

— От себя.

— Что со мной не так?