Пять шагов навстречу

— К примеру, то, что я проживу где-нибудь максимум неделю, а потом пойду добывать еду, попрошайничая у кафе.

— Ты бы улетела со мной?

— Боже, ты только что говорил о том, что тебе надоел цвет стен в спальне, а сейчас предлагаешь улететь с тобой неизвестно куда. У кого из нас месячные?

— У тебя, — усмехается Мэйсон, а я закатываю глаза, скрещивая руки под грудью. Парень оскорбляется: — Что? Я просто заметил.

— Это природа, Картер, — моё лицо выражает каменное беспристрастие. — Не избежать.

— Я знаю способ.

— Удиви меня, — киваю я.

— Беременность.

— Что ж, полагаю, я не беременна.

— Кто знает, — подмигивает он, и у меня отвисает челюсть.

— Ты не мог.

— Черт, конечно, нет.

— Это сарказм? — скептически фыркаю я.

— Ты думаешь, что я не скажу тебе об этом?

— Сейчас, кажется, что нет.

— Ты не залетишь только потому, что я захотел. Это должно быть обоюдным решением, а не эгоистичностью со стороны одного.

— Я не готова к детям.

— И?

— Что значит и?

— Если так получится, хочешь сказать, что убьешь моего ребёнка? Аборт тоже обоюдное решение, ты не можешь поставить меня перед фактом. Это нечестно. Я должен знать.

Прижимаю тыльную сторону ладони ко лбу и закрываю глаза, качая головой. Жар буквально сжигает изнутри.

— Господи, как от цвета стен мы перешли к аборту?

— Это нормальная тема для тех, кто занимается сексом.

— Да, но не тогда, когда они предохраняются.

— Ты же знаешь, что это не на сто процентов, — парирует Мэйсон, дырявя меня глазами. — Ты не сделаешь аборт, не поставив меня в известность, Трикси. Даже не думай об этом.

— Я вообще не думала о беременности, аборте, родах и подобном.

— Скажи, что ты не сделаешь этого.

— Не сделаю чего?

— Не сделаешь аборт и не скроешь от меня, — требует парень. — Пообещай, что не сделаешь.

— Обещаю, — согласно киваю. — Мы можем больше не говорить об этом?

— Можем.

— Спасибо, — выдыхаю я, облегчённо падая на спинку стула. Но моё облегчение длится пару секунд, потому что в глазах Мэйсона вижу серьёзный настрой для продолжения диалога.

— Мы не можем избегать эту тему вечно.

— Но и не можем обсуждать её сейчас.

— Почему не можем?

В голове образуется каменная глыба, заменяющая стену, через которую нельзя пробиться. Но у Мэйсона всегда с собой оружие, и сейчас это целый арсенал: кувалда, дрель, перфоратор и прочие приспособления. Так или иначе, я знаю, что он пробьётся и добьётся своего.

— Ты меня слышишь? — интересуется парень с нотками скепсиса в тоне.

— Что?

— Я разговариваю сам с собой.

— Ты хочешь ссоры?

— Нет, но и не готов обходить стороной то, что может произойти.

— Почему мы говорим об этом?

— Почему мы не говорим об этом? — ядовито парирует парень. — Почему мы избегаем чего-то? Я не рвусь становиться отцом сейчас, я просто хочу понимать, что могу поговорить с тобой на любую тему.

— Потому что нам рано обсуждать такие темы!

— В таком случае, нам рано заниматься сексом, поговорим, когда окольцуемся и произнесём клятвы вечной любви под алтарём.

— Боже, мы только начали жить вместе, и уже пришли к теме беременности.

— Может, потому что, когда между двумя людьми случается физический контакт, они должны здраво понимать, что делают и к чему это может привести. Я как будто разговариваю с ребёнком, ты не можешь отрицать элементарное. Это секс, черт возьми, после которого могут появиться дети. Ты принимаешь таблетки?

— Нет, — выдавливаю, держа нарастающую бурю внутри, ведь не могу отрицать его правоты.

— Тогда в чём проблема?

Стараюсь снять напряжение, закрываю глаза и начинаю считать те самые щелчки ручки и барашков, которые должны своей милостью убить мою ярость.

— Я хочу, чтобы мы понимали друг друга, — выдыхает Мэйсон. — Чтобы между нами не было запретных тем. Ты просто не хочешь это обсуждать или стесняешься?

— Я чувствую себя неловко, — тихо признаюсь я, встречаясь с его глазами напротив.

— Я не знал, что девушка, которая начала раздеваться передо мной в раздевалке, стесняется такой дурости.

— Как будто никто не раздевался перед тобой, — бурчу себе под нос, но остаюсь услышанной.

— Не сравнивай, мы говорим о разных вещах. Мы оба должны понимать, что не защищены на сто процентов. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой или винила меня, понимаешь?

— Ты хочешь детей?

— Да, хочу. Но не сейчас, Трикси, почему ты решила, что у меня горит задница на такие вещи? Я говорю про то, если так получится. Не воспринимай всё так близко. Ты должна знать моё мнение. Твоё я уже услышал.

— Я даже ничего не сказала!

— Ты сказала многое.

Прошу кого-нибудь вылить мне на голову ведро с холодной водой, чтобы перестать пережёвывать состоявшийся разговор. Я скрючиваюсь не только физически, но и мысленно, когда думаю о беременности сейчас и тем более аборте. Я не знаю, что лучше или хуже тогда, когда вы только узнаёте и притираетесь друг к другу. Я никогда не держала в руках ребёнка, мой максимум — видеть их в колясках. Не знаю, какая из меня может выйти мать, если я не знаю ровным счётом ничего. В голове полный вакуум, когда дело касается детей, чего не сказать о Мэйсоне. Конечно, он знает, каково это. У него есть Эйден, и тогда, когда он пошёл в школу, он уже знал о многом, чего не знала я. Наш опыт колоссально разный. В его руках козыри, в моих — жалкие шестерки. Самая простая игра в дурака, где тем самым дураком остаюсь именно я.

— Какой цвет тебе нравится? — мысли перебивает вопрос Мэйсона, и я фокусирую на нём внимание.

— Нет любимого, — пожимаю плечами, говоря начистоту.

— Ты же предпочитаешь какой-то один цвет остальным.

— Не особо.

— Ладно, какой цвет тебе нравится чуть больше остальных?

— Белый, — первое, что приходит в голову, его и называю.

— Мы уйдём не далеко, — выдыхает Мэйсон.

— От серого к белому.

— Можем добавить бежевого.

— Ты серьёзно хочешь сделать ремонт? Сам?