Пять шагов навстречу

Закатываю глаза и кривлю рожицу.

— Ты не пьёшь их уже несколько месяцев.

— И я до сих пор не беременна.

— Ты расстроена или радуешься?

— Я не знаю, — честно признаюсь я. — Это… немного странно. Они гормональные, я должна была сразу…

— Всему своё время, пока мы можем наслаждаться свободой и быть там, где хотим. Ребёнок вернёт нас в Нью-Йорк.

— Почему?

— Потому что мы должны будем строить семью, а не думать о себе. Я не хотел бы такой жизни, где мы бегаем с места на место.

— Мы путешествуем, а не бегаем.

— В любом случае, это требует сил.

— Хорошо, — вздохнув, киваю я.

В то время, как я вновь принимаю боевую стойку, Мэйсон остаётся расслабленным, не выбирая между защитой и нападением. Его взгляд с толикой беспокойства, пристально следит за мной.

— Ты чего-то боишься? — спрашивает он.

— Чего?

— Того, чтобы ты ещё не беременна.

Проглатываю ком в горле и медленно киваю. Я вовсе не хотела обсуждать эту тему, особенно сейчас, когда приняла предложение. Мы должны радоваться и находиться в объятиях друг друга. Мэйсон продолжает:

— Хочешь сходить к врачу?

— Зачем?

— Мы можем провериться.

— Почему ты так спокоен? Твоя мама забеременела рано, а я не могу.

— Потому что я считаю, что всему своё время. Значит, так надо. Мы же не можем повторять их судьбу. У них так вышло.

— Мэди тоже беременна.

— И что?

— Это беспокоит меня… верней, не это, а то, что я не могу…

— Чтобы ты больше не переживала, мы можем сходить и провериться. Мы разве торопимся?

— Нет, я думала… Ты же так ладишь с детьми, я думала, что ты тоже хочешь…

— Хочу, но нам некуда торопиться. Нам всего двадцать четыре.

Мэйсон снимает перчатки и бросает их в сторону. Тут же оказываюсь в объятиях и, обогнув талию парня, сбрасываю свои, касаясь его тёплого тела. Аромат его до боли родного тела, успокаивает и отгоняет паршивые мысли в сторону. Он всегда действует на меня, как оберег от всего мрачного и страшного. Находясь в его объятиях, я чувствую себя самой счастливой и защищённой.

— Я не хочу, чтобы ты думала о плохом, — говорит он, пуская вибрации, когда я прижимаюсь ухом к его груди. Ладонь Мэйсона скользит по макушке, подарив новую порцию умиротворения.

— Это просто странно…

— Это не странно, а естественно. Не всегда всё получается сразу.

— Может быть, — выдыхаю я, следом поднимаю голову и уголки губ, заглянув в его глаза: — Но тебя я сделала сразу.

— Я поддался, — смеясь, утверждает Мэйсон.

Наш разговор снова переходит в шутливый и лёгкий. Наверно, так даже лучше. Наверно, стоит прислушаться. Всему своё время.

— Да, конечно.

— Ладно, сейчас ты ещё выигрываешь, но это ненадолго.

— Будешь ныть или докажешь, что пояс твой не просто так?

Тыкаю парня в талию, из-за чего он резко сгибается и даёт мне ответ, но ущипнув.

— Если ты выбираешь завтра, то я предпочитаю послезавтра. Мне нужно подготовиться.

Мэйсон передразнивает меня и поднимает свои перчатки.

Мне нравится лёгкость, с помощью которой мы меняем тему на более приятную и игривую. Я слышу, что он говорит, впитываю, как губка, наверно, поэтому остаюсь спокойной после разговора. Нам удалось уловить некий баланс и золотую середину, не усугубляя различные ситуации. Мы принимаем личное пространство друг друга, но чаще всего случается так, что это время мы приятно делим вместе. Я могу фотографировать, пока Мэйсон бродит по округе или пьёт кофе на ближайшей лавочке. Он может заниматься в одиночестве или давать тренировки кому-то, пока я сижу с книгой где-то у ринга. Мы можем заниматься вместе, чередуя их со спаррингами. Разные стили бокса нас совсем не волнуют. Меняя город, основное время мы проводим на улице, познавая его окрестности. Я набираюсь опыта, а он просто рассматривает их. За год мы познакомились не меньше, чем с сотней новых лиц, но по-прежнему больше заинтересованы друг в друге. Даже тогда, когда я сажусь за ноутбук на несколько часов, он рядом, в поисках чего-нибудь нового и интересного. В основном, мы следуем маршруту Мэйсона. На самом деле, мне без разницы, где мы, главное, что вместе. За спиной десятки стран и городов, в которых мы оставляем след. Чаще всего это замочки на мостах, ленточки на ветвях деревьев, наши имена на стенах. В нашей памяти остаются воспоминания и печать в паспорте, периодически, свой след оставляет Лей, когда ломает что-то в номере. В такие минуты мы терпеливо рука об руку заметаем следы преступления. К счастью, такое случается редко, один он остаётся только на время тренировки, но даже так чаще всего присутствует рядом.

Щурюсь, когда Мэйсон обманным манёвром задевает меня, получая первый балл в копилку. За ним следует второй и третий, сравнивая счёт. Таким темпом мы подходим к десятке. Ловкость и удача сегодня на моей стороне, потому что Мэйсону не хватает двух баллов для моего поражения. Он подмигивает и облизывает губы, на что я отрицательно качаю головой и молчаливо намекаю, что такой манёвр больше не работает. Или работает. Но я не признаю это вслух.

— Ты выйдешь за меня завтра, — сообщает парень, и я теряю преимущество, когда он делает несколько удачных выпадов.

Третий сокрушительный он наносит в шутливой форме, издав мучительный вздох, как будто приложил для него невыносимую силу. На этом его торжество не завершается, Мэйсон подхватывает меня и закидывает на плечо, начиная кружиться на месте так, что я наверняка зеленею и уже вот-вот готова выплюнуть содержимое организма. Вероятно, слыша звуковые позывы, Мэйсон тормозит и ставит меня на место.

— Завтра в семь, не опаздывай, — улыбаясь, сообщает он.

— С чего ты взял, что это время свободно?

— С того, что я его забронировал.

— Ты слишком самоуверенный, — пихаю его в плечо и осушаю содержимое бутылочки.

В ответ получаю лишь подмигивание и довольную усмешку. Парень подгоняет меня вперёд, и я немного удивлена его спешкой. Обычно мы некоторое время валяемся на матах.

Мэйсон нежно шлепает меня и скрывается за дверью мужской раздевалки, пока я некоторое время продолжаю пялиться на то место, где он был. И сегодня с нами нет Лея, что довольно подозрительно. Не о сегодня ли он говорил? Я же не глухая и не настолько тупая, чтобы не различать сегодня и завтра. Приходится шагнуть в свою раздевалку и, скинув форму, подхватить полотенце с дверцы шкафчика.

Встав под тёплые струи воды, я продолжаю чувствовать неладное и подозревать Мэйсона в обмане. Я начала чувствовать его слишком тонко и чутко. Каждую смену в настроении, каждую эмоцию на лице — я вижу и ощущаю на себе. Иногда, конечно, система в моей голове и сердце даёт сбой, ведь везде есть исключения, но сегодня я не знаю, как унять нервоз. Поднимаю руку и смотрю на кольцо, огибающее палец. Оно блестит и переливается, говорит о том, что я принадлежу кому-то душой и телом. Это волнительное ощущение будоражит сознание и кровь. Одновременно хочется спрятать руку от чужих глаз, а с другой стороны, показывать всему миру, что я встретила человека, полностью идентичного и родного мне. Конечно, не всегда оно может означать брак и любовь, но для меня имеет определённую ценность и несёт большой смысл.

Улыбка не сползает с лица, когда укутываюсь в полотенце и выхожу из душевых.

И когда открываю дверцу шкафа, не могу сдержать удивлённый возглас и престать пучить глаза, смотря на наполнение, которое не принадлежит мне.

— Где моя одежда? — задаю вопрос пустым стенам, не способным дать ответ.

— У меня, — сообщает довольный за дверью голос, принадлежащий Мэйсону.

— И что это означает?

— У нас ужин, ты же не можешь пойти в ресторан в кроссовках и футболке.

— Я пойду туда голой, если необходимо.