Пять звезд для древней расы

– Нет! – я сложила на груди руки.

Если бы меня кто-то видел со стороны, наверное, подумал бы, что у девчонки крыша поехала и даже вернуться не обещала – стоит одна, почти ночью, посреди зарослей колючих кустов и при этом очень эмоционально дискутирует с пустотой.

– Мр-р-р… - настаивала кошка.

– Это бессмысленно! Прекрати меня провоцировать…

– Мэ-э-э-эу-у-у-у… - очень страшно завопила она.

Я осознала – это была итланская непереводимая игра слов. После такого не отказывают, а то чего доброго заговорит волшебное существо, и виновной сделают меня.

– Ладно-ладно! Мир! Хочешь, чтобы я попыталась? Я попробую… Слышишь? Я пробую…

Усилий не потребовалось. Как только я дотронулась до холодного камня, как произошел тот же фокус, что и с воротами, и с колючим кустарником. Я провалилась внутрь храма, распластавшись на каменном полу.

Глава 17

Было темно ровно до того момента, как я, потирая ушибленную второй раз за вечер конечность, поднялась с пола. Стоило мне выпрямиться, как на стенах вспыхнули сверкающие шары, напомнившие мне люминесцентные лампы прежнего мира, но явно имеющие магическую природу.

Что до обстановки внутри храма, то тут не было ничего необычного. Вернее, и обычного ничего не было. Ни мебели, ни статуй, ни рисунков. Даже подстрекательница-кошка за мной не пошла, а осталась ждать снаружи. Только облупившиеся стены, пыль, паутина и странное сооружение, напоминающее переставший функционировать питьевой фонтанчик в самом центре.

Если уж я сюда попала, то неспроста. Значит, нужно понять для чего меня сюда привели. И поскольку ничего любопытного кроме поилки без воды не было, пришлось направиться к ней.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что вся поверхность исписана странной надписью. По-местному мы с подругами уже довольно споро читали, но здесь я видела нечто иное. Если символы и были письменностью, то довольно древней, как шумерская клинопись или египетская иероглифика, потому что картинки между символами тоже попадались.

Разумеется, все скрывал толстый-претолстый слой пыли.

Я дотронулась до края фонтанчика и провела по поверхности пальцем. Вековая пыль оказалась настолько мелкой и сыпучей, что тотчас же взметнулась вверх, забиваясь в глаза и нос.

– А-а-а-а-апчхи-и-и-и… - чихнула я, сдувая все остальное, осыпавшее меня уже с ног до головы.

И пока я фыркала и отплевывалась, вокруг меня происходило нечто…

Пыль веков оказалось вовсе не пылью, а магическим составом, который оседая на стенах, ступенях входа, камнях пола, светильниках и фонтанчике изменял их до неузнаваемости. Он словно стирал время, делая предметы вокруг себя первозданными. Появились надписи и барельефы на стенах, светильники загорелись ярче, помогая рассмотреть все мелкие детали. На полу вместо серых грязных плит проступила прекрасная мозаика, изображающая спиралевидную галактику со множеством ярких звезд. Хотя, возможно, это был просто ничего не означающий рисунок. Но я, как историк, верила в символизм каждого предмета сакральных строений, каким, несомненно, был этот храм.

Вода в фонтанчике так и не появилась, но сам он засиял. Металл, из которого его изготовили, очень походил на… золото. И навскидку тут его было килограммов пятьдесят. Пыль словно отполировала предмет до блеска, и сейчас каждая его часть, каждая стенка и грань отражали яркий свет магической иллюминации.

– Ну, ничего себе… - восхитилась я, рассматривая изображения людей в таких же странных головных уборах, что и у богини, а так же силуэты кошек. Они здесь были повсюду, даже среди звезд на полу.

На бортике поилки явно было что-то написано. Причем надпись не выгравировали на золоте, а выложили из самоцветов пяти разных цветов. И я не смогла удержаться – вновь прикоснулась к чудесному предмету.

Голова закружилась, а пространство в который раз за вечер изменилось. Я все еще находилась в центре пирамиды, но словно попала на много лет назад, когда этот храм процветал, поскольку все вокруг украшали огромные пышные венки из прекрасных, цветов, вдоль стен стояли золоченые хоругви с изображением Святой Мурры, а из фонтанчика били хрустальные струйки чистейшей воды.

Свет преломлялся таким образом, что над водой прямо в воздухе висела призрачная дымка, в центре которой отчетливо различался некий символ, орнамент или слегка подрагивающий призрачный предмет, состоящий из пяти частей, каждая из которых, в свою очередь, имела свой цвет. Цвета же совпадали с цветами самоцветов составляющих надпись на бортике.

Загадочный предмет сиял и переливался, хотя постепенно его сияние становилось все слабее, а цвета его частей меркли. Да и сами части словно расползались в разные стороны, переставая быть единым целым.

Одно было понятно наверняка – на моих глазах происходила какая-то катастрофа, которая касалась мурранов, и для решения последствий которой на Итлан притянули нас.

И все же… что же мне напоминал артефакт в радуге? Изменения в нем уже не позволяли четко понять, что это было изначально.

Я рассмотрела пирамиду и ее убранство в деталях, а видение все не заканчивалось и не заканчивалось. Значит, должно было произойти что-то еще, необходимое для исполнения нашей миссии.

Стоило об этом подумать, как створки треугольных дверей распахнулись, явив полоску дневного света. От дуновения ворвавшегося ветра шевельнулись хоругви, а напор струй в фонтанчике стал еще слабее, сделав очертания артефакта почти неразличимыми.

В пирамиду вбежал мужчина. Это я поняла по массивной фигуре, но разглядеть его не могла – его полностью скрывал такой же плащ, какие носили другие мурраны.

– Леди Мурра… Преклоняю колени пред вашей мудростью…. – прокричал вошедший и действительно пал на колени перед одной из стен.

Странно, на ней кроме силуэтов кошек и неясных знаков больше ничего не было. Чего это он?

Я пыталась вглядеться в камень, но ничего… Ой… Вдруг я различила глаза, раскосые, с вертикальным зрачком, напоминающем кошачий. И… Могу поклясться! Глаза моргнули, а взгляд сфокусировался на мужчине.

Еще через секунду я различила рот с тонкими губами, белыми зубами и выступающими клыками, явно не человеческими. Губы задвигались.

– Ур-р-р-рс Вас-с-с-с-с… - послышалось мне. Хотя, это мог быть и шелест ветра, запутавшегося в венках и тканях.

Однако визитер тоже услышал странный шелестящий голос и, видимо, свое имя, произнесенное им.

– Это я… Я…. – прошептал он.

– Ты, Уррс. Ты! – голос зазвучал чуть громче, и я его узнала. Это говорило то существо с площади, которое пришло нам на помощь, или очень похожее на него. – Ты виновен!