Пятая Сила

Саадан словно бы остался прежним – и все же сильно изменился. Стал еще выше ростом, жестче сделалось лицо, почти незаметными стали забавные ямочки на щеках. Волосы выгорели до белизны и словно пропахли солью и пылью, и складка усталости залегла вокруг губ. О себе он рассказывал мало и скупо, улыбался, словно извиняясь за молчание. Тала не настаивала; она цеплялась за этого высокого, сдержанного юношу, потому что только рядом с ним снова обретала возможность жить. Боль потери мешалась в ней с острым, щемящим чувством счастья – пронзительным, как укол иглой. Счастьем от прикосновения твердых, тонких пальцев, от негромкого глуховатого голоса, от незаметного, молчаливого участия, которое отогревало ее сердце.

Помолвку они решили отложить до зимы – пусть отец хоть немного придет в себя. Но кольца – тонкие, серебряные, оба надели одновременно. Они стояли на том же обрыве над рекой, где когда-то четверо подростков клялись в вечной дружбе; сырой, теплый ветер трепал волосы, воротники, играл лентами на шляпке девушки.

– Перед этим ветром и этой землей, - голоса их мешались друг с другом и терялись в голосе ветра, - перед этим огнем и этой водой… - стара, как само Время, была эта клятва – для влюбленных на все времена, - я разделю с тобой дорогу и душу – одну на двоих.

Тала протянула руку, пальцы ее вздрагивали. Саадан осторожно поцеловал ее холодную ладонь – а потом надел ей на безымянный палец тонкое серебряное кольцо. На узком ободке проступал узор, сплетение вьющихся трав. Тала осторожно, почти не дыша, надела такое же кольцо и ему – и плотнее прижалась к юноше. Вот и все. На всю жизнь.

Через три дня Саадан уехал. Гильдии мореходов срочно понадобился проводник.

Сухие листья под ногами, высокое небо, крики птиц в ветвях, пустынные аллеи старого парка. И теперь уже казались несуществующими желтые пески, пыль на зубах и бескрайнее небо Приграничья. Синее скромное платье, высокие туфли, кружевная мантилья… где отчаянная рыжая всадница, сквозь зубы сыплющая проклятиями в унисон со срывающимися с пальцев искрами? Она уехала бы, уехала… но не могла оставить отца.

Письма, тоска, одиночество. Через несколько дней после отъезда Саадана Тала, не выдержав, пришла в Университет. Хоть на полдня, хоть помощником дворника, хоть в библиотеку. Ее взяли сразу – на кафедру Огненной магии, прямо на старшие курсы. Боевой опыт в условиях Приграничья засчитывался год за три, а преподавателей сейчас не хватает, маги уходят, знаете ли, всем хочется жизни полной и сразу, а преподаватель – это вам не ура и в не бой, здесь терпение нужно… Терпение было и вправду нужно, но язык у Талы всегда был подвешен, а потому знакомство с группой стало простым и легким. В конце концов, это же не надолго…

А в сентябре началась война. Войско Реганды перешло границу.

* * *

«Людские войны имеют множество причин возникновения – и все они одинаково бессмысленны. К магическим войнам в некоторых случаях это тоже относится».

История магии, том 1.

Маги всех стран и всех Стихий считали войны самым последним и неразумным способом разрешения противоречий, полагая, что гораздо проще, легче и полезнее договориться. И договаривались – почти всегда. Последняя магическая война

наглядно показала всю бессмысленность сражений, оттого была названа

Последней. Магов слишком мало, внушали ученикам Академии на первом же

курсе, они не могут рисковать своими жизнями ради чужих амбиций.

Люди считали иначе. Их было больше. Они охотнее поднимали друг на друга оружие.

Нельзя сказать, чтобы маги вовсе уж оставались в стороне от людских распрей. Все же они жили бок о бок. Всегда и везде короли и правители заключали с Гильдиями союзы и договоры. Просто где-то маги шли на это более охотно, где-то – менее. Боевые Огненные отправлялись воевать чаще и с большим желанием, чем мирные Земные или Водные – не везде же может пригодиться сила Водного мага. Но это была не война – просто работа. Такая же, если хотите, как помощь мореходам, рудознатцам или целителям, как предсказание погоды или работа в кузне. Гильдии просто исполняли свою часть договора – в той степени, в какой сами для себя считали приемлемой. Не все можно купить за деньги.

Отношения между Инаттой и ее восточным соседом Регандой лучше всего описывались словами «худой мир». Просто потому, что страны были соседями. Время от времени худой мир грозил перейти в добрую ссору, тогда короли каждой из стран заключали пакты и союзы с соседями, сдували пыль с договоров с Гильдиями, а дипломаты с каждой стороны не жалея усилий уверяли хозяев в мирных намерениях своих государей.

Причины назревающей войны слишком долго было бы перечислять. И богатейшая провинция Лис, которая за последние 500 лет успела побывать частью и Инатты, и Реганды, и которую оба королевства искренне полагали своей исконной территорией. И торговые города на побережье, непримиримые соперники на рынках и морских путях. И кочевники у южных границ Инатты, которые постоянно тревожили набегами приграничные деревни, - все в Инатте знали, что этих кочевников втихую науськивает и поддерживает Реганда. И постоянные пограничные стычки и с той, и с другой стороны, после которых страны неизменно обменивались дежурными нотами и дежурными же ответами, смысл которых сводился к тому, что королевский двор не давал своим подданным распоряжений чинить обиды соседям. И… да мало ли. Щедрой рукой в свое время подлил масла в этот костер и Маттис Второй, король Инатты, получивший в народе прозвище Король-Пьяница. Он, как говорили в Инатте, «залив десятку», порывался то и дело дарить соседям пограничные области. Соседи, разумеется, «обещанное» требовали всерьез.

Короче, было бы желание, а уж повод найти недолго.

Два года назад умер король Инатты Маттис IV, не оставив после себя прямых наследников мужского пола – он был счастливым отцом четырех девочек. Старшую дочь короля Бланку шесть лет назад, когда отношения двух стран временно потеплели и даже была надежда наконец-то заключить дружественный союз, взял в жены король Реганды Корнелий II, который и сам приходился внучатым племянником инаттскому королю Матису Первому. А ведь еще был общий для династий обеих стран родоначальник, живший почти тысячу лет назад и ставший за это время личностью легендарной, носителем всех мыслимых достоинств и образцом рыцаря и правителя. На престол же Инатты взошел герцог Реанис, всего лишь кузен короля Маттиса IV. А кузен – не сын и даже не брат, и многие понимали, что и кроме герцога найдутся претенденты на опустевший трон. Логично было ожидать и никто не удивился, когда Корнелий II предъявил права на инаттский престол. Не для себя - для сына, который по материнской линии приходился Маттису Четвертому внуком и прав на престол, по мнению Корнелия, имел побольше, чем какой-то герцог-кузен. Сложность состояла в том, что династические законы Инатты наследования по женской линии не предусматривали.

К моменту начала войны силы Инатты и Реганды были примерно равны. Людские силы, имеется в виду. Гильдии магов наблюдали за конфликтом со стороны – несмотря на заключенный с правителями договор, они помогать не торопились. Если и находились такие молодые и отчаянные, как Тала, уходящие в патрули в Приграничье, то это была их личная инициатива. Но после того, как войско Корнелия II пересекло границу Инатты, оставаться в стороне совсем они не могли. Часть боевых магов из каждой Гильдии отправились в действующую армию. Опять же, не считая молодых и горячих, рвущихся в бой… не внушили им в свое время, как бесценна жизнь мага, вздыхали наставники, на кого ж теперь пенять, пусть идут, авось поумнеют.

Надо сказать, магические потери в войнах были совсем невелики. Маги любых воюющих держав понимали всю бессмысленность людских конфликтов и максимум, что старались сделать, это сдержать друг друга, давая людским войскам возможность беспрепятственно убивать друг друга. Нынешняя война не стала исключением… до тех пор, пока численное преимущество магических сил не стало медленно, но верно клониться в сторону Реганды. На помощь нападавшим пришли маги Суны, северной дерзкой и сильной союзницы Реганды.

В большинстве своем это были Огненные маги. Не удивительно, конечно – Стихия Огня сама по себе более воинственна, чем ее собратья. И нельзя сказать, что среди тех, кто прибыл на помощь, были только Огненные, отнюдь – всех хватало. Но силы получились слишком неравными. Маги Суны не нарушали Равновесие (читай не убивали своих собратьев… ну, почти не убивали), но было их слишком много, и действовали они жестко, гораздо жестче, чем принято было в подобных случаях. К октябрю войска Реганды продвинулись вглубь территории Инатты на несколько сотен миль.