Пятая женщина

Минут через двадцать мужчина в мешке начал приходить в себя и зашевелился.

Она вспомнила про ванну. Про то, что рассказала ей женщина. И вспомнила, как однажды, когда она была маленькой, топили котят. Их бросили в воду в мешках, живыми, и они отчаянно пытались выбраться, в то время как их уносило течением.

Он стал кричать и биться в мешке. Она отбросила сигарету.

Попыталась сосредоточиться. Но в голове было пусто.

Потом одной ногой столкнула мешок в воду и пошла к машине.

24

Засидевшись в полицейском управлении, они и не заметили, как настал понедельник. Валландер отправил домой Хансона, а затем и Нюберга. Остальные начали заново просматривать материалы расследования.

Опять вернуться к пройденному пришлось из-за сумки Рунфельдта. Они не убирали ее со стола до конца совещания, а потом Мартинсон закрыл ее и унес к себе в кабинет.

Еще раз обсуждая все происшедшее, они условились, что ни малейшая часть их работы не должна считаться проделанной впустую. Сейчас необходимо остановиться, разобраться в деталях и попытаться найти то, что они упустили из виду.

Но ничего, позволявшего им под конец сказать, что они сдвинулись с места, они обнаружить так и не смогли. События оставались такими же темными, связи между ними и мотивы — непонятными. В результате они вернулись к тому, с чего начали: совершено два жестоких убийства, и преступник, вероятнее всего, один.

В четверть первого Валландер закрыл совещание. Решили собраться на следующий день рано утром, чтобы составить план дальнейшего расследования. Вернее, с учетом найденной сумки пересмотреть уже имеющийся план.

Анн-Бритт Хёглунд присутствовала на совещании до самого конца. Дважды она ненадолго выходила из комнаты, — наверно, звонить соседке, сидевшей с детьми. Когда совещание кончилось, Валландер попросил ее остаться еще на несколько минут. Правда, тут же пожалел об этом — не надо было, просто нельзя было больше ее задерживать. Но она спокойно села.

— Мне нужно, чтобы ты сделала одну вещь, — сказал он, когда другие ушли. — Пересмотри все еще раз и попробуй выделить женскую линию. То есть, заново разбери материалы расследования, только теперь уже исходя из того, что преступник не мужчина, а женщина. Вариантов два. Первый: она действовала одна. Второй: она соучастница.

— Вы хотите сказать, что преступников по меньшей мере двое?

— Да. И из них одна — женщина. Но, естественно, в деле могут быть замешаны еще люди.

Она кивнула.

— Займись этим как можно скорее, — продолжил Валландер. — Лучше всего завтра. Это срочно. Если у тебя есть другие неотложные дела, то передай их кому-нибудь еще.

— Завтра здесь будет Хамрен из Стокгольма, — сказала она. — И несколько полицейских из Мальмё. Так что я смогу все перепоручить им.

Валландеру было уже нечего добавить, но они оставались сидеть.

— Вы действительно думаете, что это женщина? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Валландер. — Конечно же, опасно преувеличивать значение этой сумки, пахнущей духами. Но расследование того и гляди выскользнет у нас из рук, и закрыть на это глаза я тоже не могу. С самого начала в нем было что-то странное. Уже когда мы стояли у канавы с бамбуковыми кольями, ты сказала кое-что, о чем я часто думал.

— Что все как будто сделано напоказ?

— Язык преступника. То, что мы видим, пахнет войной. Хольгер Эриксон убит в охотничьей западне.

— А что, если это и есть война, — задумчиво сказала она.

Валландер внимательно посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. Может быть, мы так и должны понимать это. В ямы с кольями ловят хищников. И еще такие ямы иногда используют на войне.

Валландеру тут же показалось, что это может быть важно.

— Продолжай, — сказал он.

— Не могу, — ответила она, прикусив губу. — Женщине, которая осталась с моими детьми, надо уходить. Когда я звонила в последний раз, она была рассержена. Я ей неплохо плачу, но это уже не помогает.

Оставлять начатый разговор Валландер не хотел. На секунду он почувствовал, что раздражается из-за ее детей. Или из-за мужа, которого никогда нет дома. Но тут же раскаялся.

— Мы можем поехать ко мне, — предложила она, — и продолжить дома.

Она выглядела очень бледной, и Валландер понимал, что она очень устала и ему не следует соглашаться. Но он все равно поехал. Они сели в ее машину. Город был по ночному пуст. Когда они подъезжали, няня уже стояла в дверях. Анн-Бритт Хёглунд жила в новом доме у восточного въезда в город. Валландер поздоровался и извинился, что они заставили ее ждать так долго, сказав, что в этом его вина. Потом они прошли в гостиную. Валландер уже несколько раз бывал в гостях у Анн-Бритт. Чувствовалось, что в доме живет человек, которому приходится много ездить. На стенах висели сувениры из разных стран. Но что здесь живет еще и полицейский, никак не ощущалось. Здесь был уют, совершенно отсутствующий в его собственной квартире на Мариагатан. Она спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить. Он, поблагодарив, отказался.

— Мы остановились на охотничьих ямах и войне, — сказал Валландер.

— Охотятся мужчины, воюют тоже мужчины. Факт остается фактом. Еще мы находим ссохшуюся голову и дневник наемника. Факт остается фактом, и мы даем этому факту истолкование.

— Какое?

— Наше истолкование верно. Если убийца использует какой-то язык, то разобрать, что он хочет сказать, особого труда не составляет.

Валландер вдруг вспомнил об одном разговоре с Линдой, когда она пыталась объяснить ему, в чем состоит задача актера. Читать между строк, выискивать подтекст.

Он рассказал об этом Анн-Бритт Хёглунд. О том, что говорила Линда. Анн-Бритт Хёглунд понимающе кивнула.

— Возможно, я неясно выразилась, — сказала она. — Но я думаю примерно о том же. Мы все увидели и всему нашли объяснение, но что-то все равно не так.

— Мы видим то, что нас заставляет видеть убийца?

— Возможно, он заставляет нас смотреть не в том направлении.

Валландер задумался. Сейчас в голове у него была полная ясность. Усталость как рукой сняло. Они нашли объяснение, которое могло оказаться верным. Валландер и раньше думал об этом, только не мог до конца разобраться в своих мыслях.

— Значит, демонстративность — только маневр, — спросил он. — Ты это хотела сказать?

— Да.

— Продолжай!

— И, возможно, все как раз наоборот.

— Как?

— Этого я не знаю. Но если то, что мы считаем верным, на самом деле неверно, тогда неверное должно под конец оказаться верным.

— Да, — сказал Валландер. — Я тоже так думаю.

— Женщина никогда бы не скинула человека в яму с кольями, — продолжала она. — И не стала бы привязывать человека к дереву, а потом собственными руками душить его.