Пятьдесят современных мыслителей об образовании. От Пиаже до наших дней
Шрифт:
В очерке «Эрос и образование» (1954) намечается смещение акцентов с интеллектуальной сферы, изучением которой занимались Хатчинс и Маккеон, к идеям личности, свободной индивидуальности и жизненного опыта. Именно в этом варианте концепции образования Шваба мы отчетливо видим влияние Дьюи, подчеркивавшего роль неразрывности и роста опыта. Человек обладает даром мыслить рационально, т. е. интеллектуальной способностью, а также эмоциональной и чувственной. Человеческое поведение берет свое начало во всех этих источниках, однако эмоциональные способности развитого, сильного характера сформированы таким образом, что они нацеливают личность на получение удовольствия от поступков, приносящих людям добро.
Шваб, как и Дьюи, снова и снова акцентирует внимание на дискреционных аспектах личного и группового поведения. Он вновь и вновь описывает, как нужно знакомиться с проблемами и решать их, но не каковым является или может являться их решение. Следуя данной методологии, все работы Шваба нацелены, скорее, на характеристику, а не предписание того, каким следует быть преподаванию и либеральному образованию, как можно было бы разрабатывать образовательные программы. Однако подобный акцент на дискреционном характере интеллектуальных способностей неизбежно таит в себе одну проблему, что подтвердил и сам Шваб в работе «Наука и гражданский дискурс» (1956), – речь идет о различиях в потребностях элит и потребностях основной массы населения.
Начиная с 1959 года Шваб стал проводить меньше времени в Чикагском университете: он начал участвовать в работе Исследовательского центра Меллона при Еврейской теологической семинарии и федеральных программах по разработке учебных планов в области естественных наук (в частности, программе по разработке учебного плана по биологическим наукам). Эта работа послужила стимулом к переосмыслению прежних научных достижений Шваба, направив его интерес в новое русло – к проблематике общности, традиции и неформального образования.
В этот период, пришедшийся на начало 1960-х годов, интерес американских школ к учебным программам был сосредоточен на содержании школьного знания. Девизом подобного подхода стала формула «структура дисциплин». Учитывая давний интерес Шваба к природе учебных планов, соответствующих концепции либерального образования, он был воспринят как сторонник дисциплинарного подхода к преподаванию науки в школах, а его очерк «Понятие структуры дисциплины» (1962) стал исходным текстом структуралистов. Эта работа, как и серия «практических» очерков, последовавших в 1970-е годы, перекликается с ранними исследованиями Шваба в Чикагском университете, когда он пытался определить ядро творческого подхода к дисциплинарному знанию. В публикациях Шваба представлены доказательства данной теории и материалы, необходимые для ее реализации.
В очерках, написанных в 1960-е годы, Шваб задается извечными вопросами: действительно ли учебный план является единственным способом организации учебных дисциплин и наиболее подходящим способом познания? Почему? В работе «Образование и структура дисциплин» (1978, переработка более раннего очерка) он исследует две темы из огромного множества проблем, обозначенных им в годы преподавания в Чикаго. Сначала он фокусирует внимание на проблеме организации предметов изучения. Анализируя ее, он ставит вопрос о цели, ради которой это изучение проводится, и заявляет, что для понимания сути замечания или наблюдения в тексте или научном докладе нужно уметь правильно интерпретировать его характер, замысел и контекст. И далее Шваб рассматривает этот единственный способ, позволяющий читателю понять все витиеватости контекста и характер научных дисциплин.
Тогда
же в 1960-е годы, в эпоху студенческих волнений, Шваб снова поднимает вопрос о ценности либерального образования. Размышления о молодежном движении послужили поводом для написания книги «Учебная программа колледжа и студенческий протест» (1969). Этот пылкий трактат вновь подтверждает веру Шваба в природу либерального образования. Результатом работы стало заявление Шваба о его заинтересованности в интеллектуальных видах искусства и дисциплинах, оперирующих понятием навыка (habit). Основной акцент в книге делается на изучении взаимосвязи учебного плана в его многочисленных аспектах и образования рассудительного смышленого индивида.В итоговых работах Шваба, написанных в 1970-е годы, отчетливо прослеживаются две тенденции. Первая, представленная в серии из трех очерков, репрезентирует попытку конструирования «практического» как языка, в терминах которого возможно построение учебных планов. Поводом для данной работы послужило осознание неудачи, постигшей проект повышения эффективности школ. Собственная карьера Шваба в сфере образования всегда мотивировалась желанием действовать и, по его собственным словам, «делать хорошее», хотя жизненный опыт научил его, что вовсе не этот порыв нужно сдерживать благоразумием и напряженными размышлениями. Эти черты характера вряд ли пригодились бы в научном исследовании, посвященном образованию, и в итоге Шваб возвращается к наиболее фундаментальной проблеме, исследованию которой была посвящена большая часть его карьеры, – форме и процессу образования в демократическом обществе:
Во-первых, общество поддается изучению. Речь идет не о каком-то конкретном месте – деревне или городе – но о комплексе предрасположенностей к определенным действиям и чувствам, которые реализуются во множестве социальных обстоятельств. Во-вторых, обучение является коллективным начинанием, и мы являемся всего лишь современными членами той общности, благодаря которой было накоплено приобретаемое нами знание. Оно транслируется через языки труда и жестов, разработанные и сохраненные этой общностью… Даже опыт как форма изучения становится опытом только в результате его коллективного переживания и наделения смыслом посредством соглашений, принимаемых членами общности [186] .
186
Schwab J. Education and the State: Learning Communities // The Great Ideas Today, 1976. Chicago, IL: Encyclopedia Britannica, 1978. P. 235.
Вопросы, которые Джозеф Шваб поднимал в своих исследованиях, никогда не оставляли читателя равнодушным. Он не давал нам рецептов «правильных мыслей», но скорее подталкивал нас к серьезным размышлениям – таков принципиальный замысел Шваба, такова его риторическая задача как писателя и педагога. Он всегда пытался достичь взаимопонимания с читателем и стремился к тому, чтобы каждый мог найти в его работах что-то свое. Именно эта взаимность позволяет нам как читателям разрешить любую загадку и словесную уловку, которые так часто сопровождают аргументы Шваба, чтобы двигаться дальше к четкому пониманию того, принимаем ли мы этот аргумент или отвергаем его, соглашаемся с ним или противоречим ему, и почему. Другими словами, работы Шваба являются приглашением к исследованию и размышлению о выборе и альтернативах, с которыми мы неизбежно столкнемся, изучая значение общего образования, природу научного знания и особенности образовательного дискурса.
Конец ознакомительного фрагмента.