Пятеро на леднике

Лур вдруг взялся за виски дрожащими пальцами и сказал:

— Развяжите Глоуса Петровича. Он, как всегда, выдвинул блестящую, дерзкую идею. Марзук, запишите все его предложения и дайте мне тройную дозу анальгина. Мы снижаемся.

Глава девятая

Едва Лур, Марзук и Тишкин спустились по лесенке из висящего аэровоза прямо на тротуар, к ним поспешно подошел робот Вася и включил на груди себя надпись:

«Комитет бывших женщин вызывает вас для переговоров в бывший институт косметики».

— Нас никто не может вызывать! — высокомерно заявил Марзук. — Вызываем только мы!

Робот Вася включил на груди новую надпись: «Они все-таки дамы».

— Не рассуждать! — воскликнул Марзук. — А то отключу!

В ту же секунду впереди на площади показалась толпа, а над нею в небо всплыл портрет женщины в косынке, сотканной из разноцветных телефонных проводов. Это была увеличенная, шесть километров на девять, фотография Даши, которую Тишкин подарил Эйлурии. Хорошо был виден уголок для печати, но лицо Даши было так похоже на лицо Эйлурии, что Лур радостно воскликнул:

— О, звезда моя вечерняя!

Марзук оборвал его:

— Какая звезда! Это Дашка, которая ударила нас вилами.

— Я сохранил этот ее жест в своем сердце, — сказал Лур с нежностью.

А на площадь выступила колонна женщин в брюках.

— Это марш материнства и младенчества, — сказал Марзук. — Боже, куда мы катимся!

— Какая у них платформа? — спросил Лур с беспокойством.

— Платформы нету! Ищут. А достать невозможно. Вот и кидаются на людей.

Лур убежденно сказал:

— Тогда это движение неодолимо!

Вдруг из переулка вышел маленький Ангидрид, который тащил старую детскую колясочку на трех колесах. Увидев правителей Рюма, он повернул обратно.

— Стойте! — властно закричал Марзук. — Приблизьтесь.

Ангидрид подошел, втянул голову в плечи.

— Где вы взяли эту доисторическую коляску? — грозно спросил Марзук.

Ангидрид едва шевельнул губами:

— В подвале. По заданию союза возрождения женщин.

— Зачем?

— Возить, — ответил Ангидрид совсем беззвучно и застенчиво улыбнулся. — Возить этого, который пищит.

— Любезный, у нас триста лет нет деторождения! — скрипуче проговорил Марзук. — Вы бессмертны. И живете вместо своих детей! Возить некого.

— Пока некого, — вздохнул Ангидрид. — А вскорости…

— Никаких вскорости! — возразил Марзук. — Рюмянин, у которого появится младенец, автоматически становится смертным, зарубите это на своем синем носу, жалкий подкаблучник.

Ангидрид поморгал фиолетовыми ресницами, вдруг достал из-под хитона колесо, приладил его к коляске и пустился бежать.

Марзук повернулся к Луру и схватился за ящик:

— Лур, заклинаю чистотой наших формул! Усыпите всех этих одичавших женщин, иначе они устроят нам демографический взрыв. Опять пеленки, анализы, уколы, свинка, ау-уа! Дети не поймут нас, ведь нам по тысяче лет. Опять вражда поколений, борьба с тещами, стрессы, бытовые травмы, распад, болезни, полная хана!

Лур застонал, схватился за голову и предупредил сонным голосом:

— Я сейчас раздвоюсь, коллеги.

Марзук зашептал ему на ухо:

— Мы усыпим женщин и заштабелируем их в холодильники, пока остынут страсти. А потом…

Тишкин взял ящик у Лура и замахнулся на Марзука.

— Я тебя самого и усыплю и заштабелирую!

От гнева уши Марзука опять загорелись и замигали нежным васильковым светом.

— Хорошо же! — сказал он зловеще и достал из кармана ядовито-желтый пузырек с распылителем. — Вы узнаете, что я сделаю из этого похитителя колясок!

— Иди, иди, не отсвечивай! — сказал Тишкин. — А если малого тронешь, тогда сразу маму зови!

Марзук вдруг достал роликовые коньки, надел их и быстро покатился в тот переулок, куда убежал рюмянин с коляской.

— Ну и фигурист! — в сердцах проговорил Тишкин. — Зачем таких держишь?

Лур побледнел и ответил слабым голосом, оседая на землю:

— У него колоссальные связи на всех планетах.

— Нет, так не пойдет, граждане! — сказал Тишкин и повернулся к роботу Васе: — Ты давай подымай Лура и ходу за мной.

Ангидрид катил колясочку в подъезд стоэтажного дома, бывшего института косметики. Марзук вывернулся из-за угла, кинулся следом, но рюмянин заскочил б лифт, — Марзук стоял на площадке, держа наготове пузырек.

— Говори, где и кто пищит? — спросил он, отвинчивая пробку. — А то растворю на месте.

И тут левая дверь на площадке открылась. Эйлурия и сестры-невидимки схватили рюмянина вместе с коляской и кинулись обратно. Марзук метнулся за ними, но его голову защемило дверью. Он подергал голову и грустно сказал Эйлурии, которая прижимала дверь:

— Кранты. Отхимичил.

Тогда Эйлурия схватила его за уши и втащила в квартиру вместе с мантией.

А на площадку, отдуваясь, поднялись Тишкин с ящиком под мышкой и верный Вася с Луром на спине.

— Все сто этажей проверили, — сказал Тишкин, вытирая мокрый лоб. — Больше им деться некуда.

— По теории вероятностей, они за одной из четырех дверей, — пробормотал Лур. — Остается вычислить. Поставь меня, Вася.

Вася поставил президента на пол. Тот пошевелил губами, высчитал, разбежался и ударил плечом в дверь против лифта.

— Гляди, опять раздвоишься, — озабоченно проговорил Тишкин, удерживая Лура за мантию. — Ящик-то на что, голова? Берись, ребята.

Все трое они взялись за ящик как за таран, раскачали и ударили в дверь. Дверь выстояла. Тогда Тишкин вздохнул поглубже и хрипло затянул:

Эх, дубинушка, ухнем!..

Лур и Вася подхватили:

Эх, зеленая, сама пойдет, сама пойдет…

От третьего удара дверь наконец рухнула. Но за нею открылась голубая пустота, куда они с разбегу и вывались все трое вместе с ящиком…

Глава десятая

В субботу вечером Даша и Глоус пришли в гости к бригадиру Семену Грызлову посмотреть фигурное катание по новому цветному телевизору. Были и еще кое-кто с фермы. Даша смотрела катание рассеянно, потому что беспокоилась, как там одна спит дочка. Глоус, сидя на тахте и чувствуя рядом горячее плеча Даши, был совершенно доволен тройными прыжками, которые выделывали фигуристы.