Пятицарствие Авесты

как значительному количеству лошадей удалось вырваться из

ловушки. Охотники были вынуждены усилить преследование,

чтобы не оставаться без добычи, и косяк быстро приближался

к обрыву, преследуемый едва ли половиной участвовавших в

охоте мужчин.

Резко открывшийся обрыв был неожиданным для передних

скакунов; лошади, вздымаясь на краю обрыва, теряли

равновесие, падали вниз, теснимые сзади, передние,

остановившиеся уже, также не могли удержаться и валились в

пропасть. Над местом охоты густо висел смертельный храп,

дикое ржание и визг раненых лошадей. Быстро нараставшая

сумятица вдруг прекратилась, хотя охотники продолжали

набегать, крича и размахивая дротиками; табун не двигался,

нервно дрожа и тяжело поводя боками, и вдруг он отчаянно

14

ринулся в обратном направлении. Од, ожидавший такого

поворота событий, всё-таки едва не был растоптан вместе с

несколькими охотниками взбесившимися лошадьми.

Охотники подошли к краю обрыва. Внизу, в месте падения

лошадей, там, где сходились два оврага, лежали без движения,

шевелились, пытались подняться или передвигались, хромая и

перепрыгивая на трёх ногах, упавшие с обрыва лошади, и Од,

посчитав, решил, что их почти столько, как пальцев на его

руках и ногах. Некоторые из них, способные двигаться,

направлялись от места падения вверх и вниз по оврагам,

пытаясь найти выход, но это было бесполезно: по всем трём

отрогам стояли заграждения, сделанные из нетолстых

деревьев, через которые лошадям невозможно было

перебраться; сколько помнил Од, они стояли всегда, лишь

изредка их приходилось чинить или делать заново, когда

сносило бурным потоком.

Вожди подали сигнал, что охота окончена, а это означало,

что прекращаются действия всех запретов, вводимых на время

подготовки к ней; вслед за этим возбуждённая толпа охотников

с примкнувшими к ним женщинами и подростками,

участвовавшими в охоте, спустились вниз, на дно оврага,

бывшего не очень глубоким; местами каменистые осыпи в нём

доходили до самой кромки обрыва. К этому времени к месту

падения лошадей собрались люди всех трёх родов; площадка в

месте слияния оврагов была достаточно просторна и вмещала в

прежние годы людей четырёх родов; по преданиям, даже

большее число родов принимало участие в охоте, но некоторые

из них ушли южнее, и связь с ними была прервана, а между

ними большое пространство занимали люди тотема кабана.

Возбуждённая, ликующая толпа смеялась, шумела,

веселилась, и не было трёх родов — был один большой род, не

имевший никаких запретов, никаких ограничений; праздник,

которого так ждали, начался. Люди пьянели от горячей

лошадиной крови, от парного мяса внутренностей и около

костров, на которых жарились выпотрошенные лошадиные

15

туши, танцевали свой победный танец, а рядом беззаботно

играли сытые и счастливые дети, оживлённо беседовали

собравшиеся вместе старики. То тут, то там отягощённые

вынужденным воздержанием пары открыто занимались

любовью. Исчезли куда-то Лу и Ра. К Оду подошла незнакомая

ему ранее молодая женщина из другого рода, и он понял, что

она даже из другого тотема и появилась здесь недавно, а та,

призывно улыбаясь, взяла его за руку, и он охотно последовал

за ней.

Пиршество продолжалось до ночи, но наконец всё утихло;

умиротворённые люди спали на земле, прогретой большими

кострами, застланной хвоей и шкурами лошадей, укрываясь

такими же шкурами, принесёнными с собой. Кругом горели

несколько костров, глухая ночь покрыла место пиршества.

Праздник длился несколько дней, люди пили, ели,

занимались любовью; но пришло время возвращаться в

пещеру. Уже вспыхнуло было несколько драк, которые,

впрочем, быстро прекратили, разняв дерущихся; а кроме того,

прошёл дождь, не обещавший быть коротким — время было

такое, — и, распрощавшись и захватив с собой еды,

соплеменники вернулись на свои стоянки, оставив в овраге три

четверти из добытых и покалеченных, но живых лошадей,

которых продолжали кормить и поить до нужного времени,

заготавливая им корм. Несколько человек из всех трёх родов

должны были заниматься этим ежедневно, так будет

продолжаться до тех пор, пока не будут съедены все лошади, и

тогда наступит время следующей охоты.

Кончились дожди, стало теплее, появилась возможность

разнообразить еду собирательством, а охотники всё чаще

возвращались домой с добычей, занимаясь свободной охотой, и

их добычей были кролики, косули, мелкие зверушки и птицы.

Женщины приносили черепах, змей, разнообразные яйца.

Завершилось полуголодное существование — люди были сыты

и довольны.

16

Однажды во время охоты в лесу Од услышал стон и понял,

что он принадлежит человеку, а раздвинув кусты, увидел

молодого охотника, почти подростка, находившегося без

сознания, и осмотрел его. Тело юноши было в ссадинах,

больших кровоподтеках, левое плечо опухло и посинело, кожа

на голове была пробита, но раны были неглубокими; он взял

юношу на руки и отнёс в пещеру, где старухи и пожилые

женщины окружили раненого, обмыли раны, приложив к ним

какие-то травы, а когда тот пришёл в себя, напоили какими-то

отварами. Больше он уже не терял сознание, и выяснилось, что

он принадлежит к тому, пропавшему роду, что в роду осталось