Пятицарствие Авесты

— Скорее всего, всё было бы хорошо, не уйди ты тогда, в

первый раз.

— Мне показалось тогда, что я любима, что я сама

полюбила; но теперь не хочется даже думать об этом, а уж

вспоминать — тем более.

— Прости, и во мне всё перегорело, всё стало

обыденным, привычным. Моя единственная забота — ваше

благополучие, благополучие детей.

— Хорошо, не будем больше об этом. Нам надо

поговорить об экзаменах, о моём отпуске. Меня и так с

трудом отпускают с работы.

— Но ты же предупреяедала заранее об экзаменах у

дочери?

— Обстоятельства несколько изменились.

— Но тебя всё-таки отпустили?

— Да, уж отпустили.

Обговорив обстоятельства предстоящего отъезда её и

детей, Виктор и Вера легли спать, он — с Андреем, она — с

дочерью.

Через два дня, проводив семью, Виктор вышел на работу

и всё пошло своим обычным чередом. Жена с детьми

устроилась в гостиницу в одном из окраинных районов

Москвы, а дочь, решившая поступать в МВТУ, успешно

207

сдала пробный экзамен по математике и без оговорок была

зачислена на кибернетический факультет. Вера же, завершив

дела с поступлением дочери, уехала с детьми отдыхать к

Азовскому морю в пансионат, непритязательный и уютный,

расположенный на самом берегу моря, зелёный и тихий, с

чистыми песчаными пляжами, где однаяеды Виктор уже

отдыхал вместе с семьёй. В это же время он получил письмо

от Инны, а затем сам позвонил ей по телефону, благодарный

за её участие, за дни, проведённые рядом с ним, но вместе с

тем постарался не давать ей повода для особых надежд, сам

не понимая — зачем.

Однажды друг, с которым они ранее долго вместе

работали и дружили семьями, пригласил его на субботнее

вечернее торжество, обещав, что не будет ни пышности, ни

большого количества гостей, и Виктор не отказался от

приглашения, обычного в их отношениях, знакомый со

многими родными этой семьи. С самим же Женей

Колычевым он познакомился в Челябинске, куда, только

начав работать, они были направлены на учебу по

специальности; и дружба их была по-настоящему мужской,

без обид и притязаний, с безусловно решаемыми

разногласиями, если те случались между ними. Позднее

Виктор и Вера познакомили его с Анной, подругой Веры, а

те, поженившись, теперь воспитывали двух дочерей-

подростков; день рождения одной из них они и справляли в

этот раз.

Колычевы встретили его радушно, а девочки наперебой

интересовались детьми Виктора, с которыми были дружны, и

больше всего их интересовало то, как Наташа поступила в

институт, очевидно, по той простой причине, что уже сами

задумывались над этой перспективой. Гости ещё не

собрались, и он, развлекаемый детьми, разглядывал книги на

полках шкафа; многие из них уже были ему знакомы, но

появились и кое-какие новинки. Его внимание привлек томик

Эсхила — произведения, ещё не встречавшиеся ему до сих

208

пор, и он открыл книгу, увлекшись её просмотром, между

тем как дети ушли на кухню по зову матери. Перелистывая

книгу, он вдруг обнаружил несколько долларовых купюр

между её страницами и незаметно подозвал друга, передав

ему книгу.

— Да ты что?! — воскликнул тот полушёпотом. — Это

же моя заначка!

— Нуты и нашёл же место, куда её положить! Самое

заметное.

— Да эту книгу, кроме тебя, никто в руках-то не держал.

Но, видимо, надо перепрятать.

Гости постепенно собирались, проходя в большую

комнату, приветствуя друг друга и устраиваясь за столом; все

они были родственниками Ани: дядя и его сын с женой, а

также младшая сестра с мужем и детьми. Впрочем, за

обширным столом не было тесно, а Виктор помнил случаи,

когда здесь умещалась и вся семья Евгения с его родными,

жившими в соседнем городе, расположенном неподалеку.

За столом царила обыкновенная семейная атмосфера с

поздравлениями, пожеланиями и обыденными разговорами,

постепенно становившимися более оживленными и более

громкими после ухода детей из-за стола. Центром вскоре

стали дядя Ани, Николай Петрович, пенсионер и старый

коммунист, и её младшая сестра Тамара, окончившая два

института и, как знал Виктор, работавшая на каком-то

частном предприятии. Он и ранее бывал свидетелем их

словесных дуэлей, никогда не вмешиваясь в них, понимая,

что жёсткий тон, на который они иногда переходили в

разговоре друг с другом, позволялся их родственными

отношениями. Впрочем, остальные члены застолья также

старались не особо встревать в этот спор, однако, когда вновь

прозвучало заявление о естественном отборе, Виктор всё же

не выдержал и изложил свою точку зрения. Его выслушали

внимательно, а потом прозвучал вопрос, говоривший о явном

неудовлетворении тем, что было услышано.

209

— По-твоему, естественный отбор не действует в среде

людей?

— А вы думаете, его проявления настолько часты и

очевидны для всех каяедый день? Это только последствия

лучевой болезни дают такие частые мутации, но они никого

не радуют. Человечество пока не выделило из своей среды

какую-то особую породу гениев и не выделит. Однажды

Айседора Дункан сказала Бернарду Шоу: «Давайте, родим

ребёнка, который будет умным, как вы, и красивым, как я».

На это Шоу ответил: «А вдруг он окажется таким же

красивым, как я, и таким же умным, как вы?»

За столом весело засмеялись, а Виктор продолжал: