Пятицарствие Авесты

телефонная связь, и он теперь изредка звонил детям, радуясь общению с ними. Общение же

с соседями по палате было обыденным, не вызывавшим большого интереса не только с его

стороны, но, очевидно, и с их, поскольку каяедый жил своими проблемами, своими болями.

Первый из них, Константин, больной сердечной недостаточностью не особо мучимый

процедурами и лекарствами был спокоен и флегматичен, терпеливо перенося положенный

ему срок; второго же — астматика Николая — с утра терзали уколами, процедурами,

капельницей, и, по его словам, он находился в больнице уже около месяца, а улучшение так

и не наступало. Однаяеды рано утром Виктора разбудила какая-то суматоха. Очнувшись, он

увидел, как Николая под руки выводят из палаты дежурные медсёстры. Торопливо

одеваясь, он терялся в догадках по поводу случившегося, но когда вышел в коридор, то

несколько успокоился, увидев стоящего на своих ногах соседа, которому делали укол.

Очевидно, укол не подействовал и больной продолжал задыхаться, но терпеливо сносил все

манипуляции медсестёр, а наблюдавший это Виктор не выдержал, сказав громко:

— Дайте вы ему кислород!

Его возглас остался без ответа, и он, видя, что Николай не поддержал его, вернулся в

палату, где лёг в постель и вновь заснул. Проснулся, уже разбуженный на укол, когда

астматик спал, и лишь позднее, после процедур Виктор спросил его о том, часто ли у него

бывают такие приступы.

— Да бывают иногда, — отвечал тот, покорный своей участи. — Я ведь тут каяедый год

лежу последние пять лет. Иногда не по одному разу. У меня квартира в Тульской области,

летом там живу. Мне там лучше, наверное, кислорода больше.

— Так что ж туда совсем не уедешь? — спросил четвертый обитатель палаты с

примечательной фамилией Май- данников.

— А ты что не уедешь?

— Куда? Некуда мне ехать. Нету у меня квартиры на материке, и уже не будет.

— Что так? — поинтересовался Виктор.

— Так получилось: на работе — не дали, собирался кооперативную приобрести — не

собрался, купить хотел — не успел.

— Как это — не успел?

— Дефолт грянул. Пропали все мои сбережения.

— А много было?

— Много. Около двухсот тысяч.

— Это на советские деньги?! Вот это да! — раскрыл рот Константин. — Это ж

двадцать «Волг» можно было купить в то время!

— Можно было...

— Так что ж ты жмотился: ни квартиры, ни машины.

— Машина, положим, есть, а вот квартиру приобрести мы с женой всё откладывали.

Детей у нас нет. Оба работали, думали — успеем. Я уже на пенсии был, но ещё работал.

Конечно, можно бы было ещё что-что сделать, если бы пенсия была большая.

— Да она у всех, наверное, одинаковая, — отвечал Константин.

— Не скажи, — покачал головой Майданников. — Это мы, кто работал в Мингазстрое,

то есть строил газопроводы, остались ни при чём.

— И долго ты там работал? — спросил Виктор.

2бЗ

— С шестьдесят восьмого года. Я ещё в Коми начинал, под Ухтой, на «Северном

сиянии». Жена — в техотделе, а я — сначала сварщиком, потом мастером, прорабом.

Работали за идею, часто переходили из одной конторы в другую.

— Теперь уже не работаешь? — поинтересовался Константин.

— Видишь, какой из меня работник, — усмехнулся Майданников. — У меня тут

товарищ по старой работе есть, недавно на пенсию вышел. Так вот, ему пенсию начислили

уже не по советскому периоду, а по последним годам, когда он работал в Газпроме. Так его

пенсия вместе с дотацией в десять раз больше моей. Он в газовой промышленности

меньше десяти лет, а я — тридцать. Вот такая справедливость.

Все замолчали, а Виктор, желая перевести разговор на другую тему, спросил Николая:

— Вот приступ у тебя был, что ж ты от кислорода отказался? Что, нельзя в это время?

— Почему — нельзя? Мне давали иногда раньше.

— А сегодня-то что?

— Но ведь не дали же.

— А ты просил? Не пойму я тебя.

— Я тут на компьютере обследовался, так врач мне сказал, что возбудитель у моей

астмы какой-то золотистый стафилококк.

— Тебе антибиотики колют?

— Нет.

— А ты говорил об этом врачу?

Николай пожал плечами.

— Ну! Так ты долго ещё будешь задыхаться.

— Конечно же, надо сказать, — поддержал Виктора Майданников.

— А что, они не знают?

— Может быть, не выяснили, может быть, анализы не брали.

— Скажу, наверное, — неуверенно отвечал Николай.

Вошла санитарка, делавшая приборку в палатах; протирая спинки кроватей, тумбочки,

подоконники, она шутливо разговаривала с больными, смехом отвечая на нарочитые

приставания Майданникова, отставшего от неё в конце концов со словами:

— Да вижу, девочка, что не я тебе нужен, а вот он, Виктор.

Смутившись несколько, та быстро взяла себя в руки, ответила спокойно:

— Вас вон сколько у меня в отделении, а позволь я что- нибудь этакое, мне быстро

дадут под зад коленом.

— Ну извини, извини, лапонька, — улыбался мужчина, — я не собирался тебя обижать.

Санитарка ушла, а Майданников, продолжая общий разговор, заговорил о том, что

сегодня в отделение пришла ещё одна больная, муж которой, хороший его знакомый,

утонул год назад на рыбалке, а она сама — здоровая, ядрёная женщина — давно ему

нравилась, но вот он боится пойти с ней на интимные отношения — боится опозориться.

— Что, сильно толстая? — поинтересовался Константин.

— Дородная женщина.

— Ты ж не пацан, должен знать: мышь копны не боится.

— А вдруг у меня откажет в самый последний момент?

— Есть очень простой способ, чтобы этого не случилось.