Пятое измерение. На границе времени и пространства (сборник)

Р. S. Случай свел меня в 1996 году в Принстоне с математиком Е. Гурием, посещавшим мой семинар по Пушкину. Я попросил его описать на языке самой точной из наук столь редкостные звездные сгущения русских поэтов Золотого и Серебряного веков. Изучив мой текст, он выписал следующее членистоногое уравнение:

There are 144^144 possibilities for matching the writers with combinations of zodiac signs and years. There are 144! possibilities of doing so if all writers must have different combinations. The probability of this happening is thus 144!/144^144=e^(-144)=3*10^(-63). This is zero for any practical purposes.

Не знаю, выразил ли он все это математически грамотно, но вывод ясен: такая возможность равна нулю с любой практической точки зрения.

Кроме расположения звезд, однако…

Буква и судьба Полуписьменные сочинения

В НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЕ отец научил меня игре в слова. Мне она понравилась гораздо больше, чем игра в города. Бралось некое длинное слово, и из его букв составлялись слова помельче, выписывались в столбик, потом сличались, совпадения вычеркивались. Ценились полновесные, одинокие слова: такие как кот – ток или кит – тик, вообще отбрасывались. Побеждало острословие, своего рода русский пазл.

Лет через тридцать после этого опыта я мог себя застать за изобретением иностранных имен для «Преподавателя симметрии», перевода с воображаемого иностранного, перешитых из имен родственников и друзей. Имена показались мне естественнее и необычнее, чем тот стандарт, что приходил мне на мой русский ум. Занятие было достаточно изысканно маразматическое, чтобы оправданно отвлекаться от невыносимости творческого процесса. Еще лет через тридцать, уже с возрастом, в метро и больницах, возможно, борясь со склерозом, я стал играть в слова в уме, без бумажки, образуя нечто из названий станций и медицинских кабинетов.

И когда в поезде у меня из Красной стрелы получилось: страна – трасса – стакан – расстрел, — я понял, что это достаточно точное описание страны и эпохи (ложечка так же позвякивала в стакане, как и в 30-е). Дальнейшие упражнения привели меня к выводу, что мир сложного слова до какой-то степени описывается словами, из него образованными.

Если это и не каббалистика, то метафизика звука, потому что почему стол или стул означают стол и стул, осталось незаконченным в начальном образовании.

И вот, лежа на больничной койке и полагая свой путь вполне законченным, я прошел по этому принципу курс русской литературы, от Золотого века до Серебряного. Пусть, кому не лень, обвинит меня в натяжках… я же был потрясен: чем мощнее судьба, тем отчетливей и неповторимей кличевое (хорошая опечатка!) кл ючевое слово. Конечно, имена, даваемые при крещении… но и фамилия, доставшаяся в наследство! Но чтобы имя, помноженное на фамилию, описывало как характер творчества, так и судьбу! Нет, это было уже слишком… Однако черт, предтеча

пунш, душа, пушинка

книга, глагол,

храм, молитва

тело, слово, ствол

треск, восток, фрейдист

нота, веха

блеск, раскол,

блокада.

Что же это? Прикиньте сами, чьи это имена… Ни одно из этих слов не образуется из другого имени. И все это имена лишь самого первого ряда. Конечно, само имя Александр порождает драку и скандал, поэтому не стану вписывать его в судьбу, осуществленную в фамилии. Слова фрейдист и блокада продлили исторический возраст носителей; один предвосхитил Фрейда, другой мог дожить до блокады. В этот ряд не поместились даже такие великие писатели, как Тютчев, Гончаров, Островский, Лесков, Бунин. Из Ивана Тургенева получилось обидное и несправедливое слово винегрет. Выходит, не творчество, а судьба задействует слово до последней буквы! Поиграли?.. И вот что у вас получилось: Петр Чаадаев – Александр Пушкин, Николай Гоголь – Михаил Лермонтов, Лев Толстой – Федор Достоевский, Антон Чехов – Александр Блок.

Ни одного псевдонима!

Из гигантов советской эпохи у меня стало получаться хуже. Максим Горький и Владимир Маяковский не дали мне существенного существительного (при всем моем неироническом их признании), но в них обоих, что характерно, содержится сочетание макро-микро, а во Владимире Маяковском звучит единственно трагический вопль. МАМА.

Конечно, нашлись судьбы и потрагичней и посущественней, поединственней.

Так, Осип Мандельштам возвращает нам понятия письмо и писатель. Марина Цветаева – матрица.

На современников лучше не переходить… Впрочем, из Александра Солженицына получится много значимых, особенно глагольных существительных, таких как сложение (свидетельство его математического образования), а также целое – единица – солнце (нет, недаром он настоял на своей труднопроизносимой фамилии, отказавшись от изначального псевдонима! Обрусел бы до той же славы у нас Хемингуэй, если бы из него не получалось кратчайшее заборное слово).

Из Венедикта Ерофеева у меня получился фейерверк. На йоту не хватило. С живыми современниками вообще сложнее: они все под защитой ангела.

Так, Фазиля Искандера защищает скафандр; Людмилу Петрушевскую – парашют, а Беллу Ахмадулину – балдахин.

2003–2007

P. S. 29.XI.2010. Не защитил…

3. Дерево. 1971–1997

…Промчалась четверть века!

А. С. Пушкин

Похороны семени

Хоть что-нибудь додумать до конца! —обидней и отрадней нет венца…Арифметических страстей четыре действа,а целое число одно – один, один!Иррацьональный бред есть опыт кратной дроби:двенадцать восемнадцатых… ноль, запятая, шесть.Шестерок ряд уходит в бесконечность,вильнув апокалипсиса хвостом…Хоть раз совсем понять и разделить остатокна самого себя – такое счастье!Не жить небрежностию жизни и надежды:деление на единицу есть реальность…Смерть – целое число!Но разуму безумье неопасно —и иррациональное зерноученым учтенос спокойствием ужасным:«Ну что же, здесь не сходится всегда».Так право человека есть свободаподумать ложно, рядом с мыслью – право.Так разуму безумье неопасно…Как будто бы! Есть мера одиночеств,каких никто не знал, кроме тебя,хотя бы потому, что их изведать —и есть задача; шифр ее таитвозможность продолженья, и остаток,как он ни мал, есть завтрашний твой день.Каким бы способом Творца загнал Спасительиначе продолжать ошибку рода?Какая, к черту, логика в Твореньи —оно равно лишь самому себе!Нас заманить в себя гораздо легче,чем в землю семечки… И семя есть мы сами.Смертелен наш разрыв! Такая пошлостьне понимать, что только в нас есть жизнь!Не нам кичиться бедностью с тобою,держась за схемы общего удела!Не отпереть нас рабскою отмычкойбоязни быть отвергнутым… Глаголы«отдать» и «взять» имеют общий смысл:ВСЕ не берет НИКТО. ВСЕ никому не надо.Доставшееся мне… И мера одиночеств —и есть запас любви, не вскрытый никогда.Мне надо умирать ежесекундно!Мне хоронить себя так неопасно,как разве дерево хоронит семена…Их подлинно бессмертье: без разрываиз смерти – жизнь. Таит в себе дискретностьналичие души. Через какие бездныпридется пролететь, чтобы достичьтого, что дереву дано и так. Жалетьоб этом, право, нам не праздно:однажды перестать стараться быть понятным —и самому стать тем, что можно понимать.

16 октября 1971

Токсово

День рождения

Оставим этот разговор…нетелефонный… Трубку бросим.В стекле остыл пустынный двор:вроде весна. И будто осень.Вот кадр: холодное окно,ко лбу прижатое в обиде…Кто смотрит на твое кино?А впрочем, поживем – увидим.Вот счастье моего окна:закрыв помойку и сараи,глухая видится стена,и тополь мой – не умирает.Печальней дела не сыскать:весну простаивая голым —лист календарный выпускать,вчерашний утоляя голод.У молодых – старее лист…И чуждый образ я усвою:что дряхлый тополь – шелеститсовсем младенческой листвою,что сколько весен – столько зим.Я мысль природы понимаю:что коль не умер – невредим.Я и не знал, что это знаю.Что стая вшивых голубей,тюремно в ряд ссутулив плечи,ждет ежедневных отрубей(сужается пространство речи!) —и крошки из окна летят!Воспалены на ветке птицы:трехцветный выводок котят —в законных крошках их резвится.Вот – проморгали утопить —и в них кошачьей жизни вдвое;проблема «быть или не быть»разрешена самой собою.Их бесполезность – нам простят.Им можно жить, про них забыли…И неутопленных котятподобье – есть в автомобиле:прямоугольно и учтиво,как господин в глухом пальто,в конце дворовой перспективыстоит старинное авто.Ему задуман капремонт:хозяин, в ясную погоду,не прочь надеть комбинезон…В решимости – проходят годы!Устроился в родном аду,ловлю прекрасные мгновенья…В какую ж жопу попадуя со своим проникновеньем?!Котятам – сразу жизнь известна,авто – не едет никуда,соседу – столь же интересноне пожинать плодов труда…и мне – скорей простят небрежность,чем добросовестность письма:максимализм (души прилежность)есть ограниченность умаи – помраченье.Почернелина птицах ветви. Лопнул свет.Погасла тьма. И по панелипронесся мусор. И – привет!В безветрии – молчанья свист,вот распахнулась клетка в клетке —и птицы вырвались, как хлыст,оставив пустоту на ветке.Двор – воронен, как пистолет,лоб холодит прикосновенье…и тридцать пять прожитых леткороче этого мгновенья.И – в укрощенном моем взоре —бесчинство ситцевых котят,и голуби, в таком просторе,с огромной скоростью летят.